Честно говоря, я перепугалась. Судорожно выдохнула и обернулась, ожидая увидеть за спиной всё, что угодно, от дикого зверя до восставшего из могилы мертвеца. Но поле было точно в таком же виде, что и пять минут назад. Никого и ничего.

Мгновенье женщина таращилась на меня, а потом всхлипнула, перекрестилась и, подобрав полу чёрной юбки, побежала обратно на монастырское подворье.

– Вроде это ты их бояться должна, а не наоборот, – сказал Дмитрий, присматриваясь. Злость никуда не ушла, она плескалась в светло-серых глазах, готовая в любой момент развернуться и перерасти в ярость.

– По-моему, мужчинам сюда нельзя, – сказала я, поднимая ведёрко.

– Не мои трудности. Пусть охрану ставят, – сказал Демон и ступил на территорию монастыря.

За воротами начиналась широкая, мощённая плиткой дорожка, которая, постепенно разветвляясь, вела к разным постройкам. Когда-то они были белыми, но сейчас потемнели от времени и непогоды. Храм, колокольня, вытянутые одноэтажные бараки, несколько деревянных домов, которые я бы причислила к хозяйственным. Монастырский двор производил странное впечатление, я бы сказала, двоякое. С одной стороны, почти во всем чувствовалось спокойствие и величие. Здания дышали временем, древностью. Они стоят здесь очень долго и простоят ещё не один век. Хочешь не хочешь, а оробеешь. С другой стороны, везде были заметны следы различных работ, начатых, но словно брошенных на полдороге, часть стены побелили, часть нет, одна из мощёных дорожек вела «в никуда», обрываясь с левой стороны двора. Около деревянного сруба были сложены доски, когда-то свежеспиленные, сейчас потемневшие и разбухшие от влаги, тронутая ржавчиной пила валялась рядом.

Псионник стал методично обходить все постройки, пугая своим видом не только монашек, но и скотину. Не то чтобы от нас разбегались с криками и воплями, просто при приближении незнакомцев старались закончить или бросить все дела и уйти.

Из длинного приземистого здания показалась высокая сухопарая фигура в сопровождении двух других, поменьше ростом и постарше годами. В чёрных длинных одеяниях они напоминали шахматные фигуры, скользящие по выщербленным плитам двора. Ферзь и две пешки.

– Монастырь закрыт для посещений. Немедленно покиньте обитель, – возмущённо сказала высокая. Что-то мне подсказывало, настоятельницу мы всё же нашли.

– Я не в гости пришёл, – Демон на ходу вытащил цепочку и теперь небрежно повертел в руке.

– Мы не подчиняемся светской власти, – от возмущения кожа на угловатом лице женщины натянулась, лоб и впалые щеки заблестели.

– Вы нет, но для захоронений закон один. Документы на погост, имперское разрешение и список блуждающих. Немедленно, – скомандовал псионник.

Пешки, при ближайшем рассмотрении оказавшиеся пухленькими старушками, не проронили ни слова. Настоятельница окинула взглядом двор. От любопытных ушей и глаз здесь не скрыться. Даже я кожей чувствую пристальное нетерпеливое внимание.

– Следуйте за мной, – процедила женщина.

Самая длинная, похожая на коровник постройка внутри оказалась обычной столовой. Вытянутые столы, лавки без спинок, белёные потолки. Одна из монашек, ещё недавно натиравшая пол, замерла, прижимая к груди мокрую тряпку.

Короткое распоряжение – и одна из старушек удалилась за документами. На спокойный диалог после выходки Дмитрия рассчитывать было глупо, но я почему-то думала, что монашка кинется на специалиста. Я ошиблась.

– Что дитя обители делает в миру? – она посмотрела на мой кад-арт. – Да ещё и в такой компании? – гневный взгляд в сторону Дмитрия.

Я молча убрала кад-арт под свитер. Что делаю? Кто бы мне объяснил сначала.

Ни малейшего желания ни слушать дальше, ни оставаться в обители не возникло. Скорее наоборот. Где эта пешка, тьфу, монашка с бумагами?

– Разве нет большего позора для родителей, чем неисполнение предначертания? И разве нет судьбы слаще, чем служение и вера?

Послушница с тряпкой в руках закрыла глаза и беззвучно зашевелила губами.

– Мы можем дать новую жизнь, дитя! Можем защитить! Мы живём в мире с умершими. Они не трогают нас, а мы их. То, что некоторые получают с рождения вместо предназначения, противоестественно, этого можно достичь чистотой и верой, – женщина подошла и взяла меня за руки. Негодование растаяло, его сменила мягкость.

– Прекрасно, но недостаточно, – голос псионника раздался возле уха.

Я не заметила, как он подошёл. Вторая пара горячих рук легла на плечи. Длинные шероховатые пальцы заскользили по куртке, гладя, разминая, лаская шею. Всего два удара сердца, и я забыла, где нахожусь и перед кем. Повинуясь лёгкому нажатию, я сделала шаг назад.

– Методика вербовки не отработана, – он встал, словно отгораживая от монахини. Говорят, тягаться с судьбой себе дороже. Хотя Семафор пытается и вроде добивается успехов, в смысле успешно спивается. – Сперва обличить, а потом подарить надежду. Пресловутые кнут и пряник. Но как-то сыровато выходит, матушка, – попенял Дмитрий. – Не тратьте силы. Она не останется.

– В храм ведёт множество дорог, – настоятельница выпрямилась, худая, длинная, почти одного роста со Станиным. – Она придёт. Пусть не сейчас, пусть не сюда, но придёт.

Вернувшаяся монахиня протянула настоятельнице тоненькую папочку из тёмно-синего пластика. Атрибут любой офисной конторы как-то не вязался ни с обстановкой, ни с её обитателями.

Дмитрий несколько минут изучал её содержимое, и на лбу пролегла озабоченная складка.

– Разрешение не продлено?

– Но и не отменено, – возразила настоятельница.

– Список усопших?

– Я не вправе тревожить покой сестёр, – удовлетворение, прозвучавшее в ответе монахини, не скрыть никакой смиренной позой.

– А они вас?

– Мы всегда жили в мире со всеми Божьими созданиями.

– У вас на погосте две установленные и разорванные привязки. Это что, тоже длань Господня? – Демон усмехнулся.

– Среди нас нет людей… ваших способностей. Откуда нам знать.

– Оттуда. Кто-то же их устанавливал, и я хочу знать, чьи это захоронения.

– Нет. Мы не позволим трогать умерших. Сёстры заслужили покой.

– Это отказ? – удивился псионник. – Официальный?

– Да.

– Что ж, – непонятно с чего, но специалист казался довольным, – к вечеру здесь будет бригада со всевозможными разрешениями, бумагами и штампами. Это кладбище опасно, так как имеет незарегистрированных блуждающих, и служба контроля обязана отследить хвосты. Советую запереть ваших впечатлительных сестёр, – он на мгновенье задумался и предложил, – например, в колокольне.

– Вход в обитель запрещён!

– Ошибаетесь. Согласно бумагам, – Дмитрий поднял листочки, – погост и монастырь стоят на единой земле и являются одним культурно-хозяйственным объектом. Отвечать за всё вам, матушка, тут уж простым «не знаю» не отделаетесь.

– Вы не посмеете, – вот теперь ему удалось пронять её по-настоящему.

– Увидите.

Весь обратный путь Демон, целиком погруженный в телефонные переговоры, едва замечал меня. Станин кричал, уговаривал, ругался и отдавал распоряжения невидимым собеседникам. Он и вправду решил разворошить обитель. Я тоже набрала пару номеров с гораздо меньшей результативностью. В больнице заверили, что родители по-прежнему без изменений, непонятно только, утешают они меня или предлагают радоваться тому, что есть. А бабушка трубку не взяла.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.