Уходят.

Виндзорский парк.

Входят Пейдж, Шеллоу и Слендер.

Сюда, сюда, пожалуйста! Мы спрячемся во рву старого замка и будем ждать до тех пор, пока не увидим факелов, которые зажгут наши феи. Сынок Слендер, смотри не прозевай мою дочку!

О нет, я не прозеваю! Мы с ней сговорились и придумали, как узнать друг друга в масках. Я подойду и девушке, которая будет в белом, и скажу: «Му-у!» — а она мне ответит: «Бэ-э!» — вот мы и узнаем друг дружку.

Это хорошо, но при чем тут «му-у» и «бэ-э» — не понимаю! Ведь ты и так узнаешь ее по белому платью. Однако бьет десять часов…

Какая темная ночь выдалась! Самая подходящая для факелов и привидений. Да благословит небо нашу затею. Никто не хочет зла, кроме черта, а его мы узнаем по рогам. Пойдемте.

Уходят в парк.

Улица, ведущая к Виндзорскому парку.

Входят миссис Пейдж, миссис Форд и Каюс.

Помните же, дорогой доктор, моя дочь будет в зеленом платье. Улучите удобную минуту, возьмите ее за руку — и скорее к отцу настоятелю! Он вас обвенчает. А пока ступайте в лес. Я приду туда вместе с миссис Форд.

Мерси, мадам, я тепер зналь, что буду делаль.

Желаю вам успеха!

Каюс уходит в лес.

Ах, я боюсь, что мой муж не так обрадуется сегодня нашей проделке над Фальстафом, как рассердится на меня, когда узнает, что я выдала Анну за доктора. Но что поделаешь! Лучше ненадолго поссориться с мужем, чем навсегда разбить сердце дочери.

Где она, наша Анна, со всеми своими эльфами и феями? И куда девался наш священник, одетый дьяволом?

Все они прячутся в овраге возле дуба Герна. Как только мы встретим Фальстафа, они выбегут с факелами.

То-то он струсит, старый греховодник!

Если даже он не струсит, все равно мы над ним посмеемся всласть. А если струсит, это будет лучше вдвое, потому что вдвое смешнее!

Ах, как мы его проведем, жирного волокиту!

Не грех прелюбодея провести,

Который нас пытался сбить с пути!

Но, кажется, пора. Скорее в лес, к волшебному дубу!

Уходят.

Виндзорский парк.

Входят Эванс, одетый сатиром, Анна Пейдж, одетая царицей фей, и другие, в костюмах фей.

На носочках, на носочках, эльфы и феи! Пусть каждый помнит свою роль. Не робейте. Следуйте за мной в овраг. И, как только я подам вам сигнал, делайте то, о чем я вам говорил. За мной, за мной, на носочках, на носочках!

Уходят.

Другая часть парка.

Входит Фальстаф, одетый Герном.

Виндзорский колокол пробил двенадцать раз. Вот она, долгожданная минута! Эй вы, боги с горячей кровью в жилах, помогите мне! Вспомни, старый Юпитер, тот день, когда ты сделался быком ради своей Европы. Любовь украсила и твою божественную голову рогами. О могущественная любовь! Зверя она превращает иной раз в человека, а человека — в зверя. Ты, Юпитер, превратился однажды в лебедя — помнишь, когда ты влюбился в Леду? О всесильная любовь! Она заставила бога, отца богов, уподобиться глупой птице гусиной породы. «Он для коровы стал быком, а для гусыни — гусаком!» Ну уж если боги, полюбив, сидят точно на угольях, то чего же требовать от нас, бедных смертных! Что касается меня, то здесь, в Виндзоре, судьба превратила меня в рогатого оленя, — пожалуй, самого жирного в здешнем лесу. Помоги мне, Юпитер, охлади мою любовную горячку, чтобы я не растаял и не истек салом!.. Эй, кто там? Уж не моя ли легконогая лань?

Входят миссис Форд и миссис Пейдж.

Сэр Джон? Здесь ли ты, мой олень, мой рогатый красавец?

Ах ты, моя лань с черным хвостиком! Пусть с неба вместо дождя сыплется картошка,32 пусть гром грянет песню о зеленых рукавах, пусть хлещет град из леденцов и метет сахарная метель, пусть разразится буря соблазнов и наслаждений — я ничего не боюсь, потому что я нашел приют на твоей груди! (Обнимает миссис Форд.)

Со мной вместе пришла сюда миссис Пейдж, мой милый!

Ах, миссис Пейдж? Делите меня, как убитого оленя: каждой по окороку. Бока я оставлю себе, копыта — лесному сторожу, а рога завещаю вашим мужьям. Ну что, похож я на покойного лесничего? Похож на охотника Герна? Кажется, маленький плутишка Купидон вспомнил на этот раз, что он бог любви, и решил вознаградить меня за все прошлые испытания и бедствия!.. Дух Герна приветствует вас прелестные дамы!

Слышатся звуки охотничьих рогов.

Но что там за шум?

Пусть небо простит наши грехи!

Что бы это могло значить?

Бежим, бежим!

Видно, сам дьявол не желает моего грехопадения: должно быть, боится, как бы от жира моего адское пламя не спалило всю преисподнюю… Иначе зачем бы он стал мне так перечить!