Выйдя из магазина, Ричер зашагал на запад в сторону заходящего солнца. Его новая рубашка оказалась слишком теплой для стоявшей в городке погоды, он закатал рукава и расстегнул вторую пуговицу. Замечательно. Для Сиэтла подойдет.

На площади он увидел, что фонтан снова заработал и начал заполнять пруд, только очень медленно. Грязь на дне, примерно в дюйм толщиной, медленно вращалась кругами. Вокруг стояли люди и наблюдали за фонтаном, другие прогуливались. Но никто не ходил по короткой дорожке, где погибли жертвы Барра и где по-прежнему горели поминальные свечи и лежали цветы. Возможно, там вообще больше никто и никогда не будет ходить. Вместо этого все выбирали более длинную дорогу, мимо вывески Эн-би-си. Что двигало людьми: инстинкт, страх или уважение к погибшим, – Ричер не знал.

Он прошел мимо цветов и присел на низкую стену, за спиной у него журчал фонтан, а прямо перед ним высился парковочный гараж. Одно его плечо нагрело солнце, а другое замерзло, оказавшись в тени. Под ногами поскрипывал оставшийся с того дня песок. Ричер посмотрел налево и увидел вход в здание, где находился Отдел транспортных средств. Взглянул направо, понаблюдал за машинами, мчавшимися по приподнятой над улицей автострадой. Они двигались по ее изгибу высоко в воздухе, одна за другой, в ряд, по одной полосе. Их было не много. Движение здесь оказалось совсем не напряженным, хотя на Первой улице уже наступил вечерний час пик. Тут Ричер повернул голову налево и увидел, что рядом села запыхавшаяся Хелен Родин.

– Вас очень трудно найти, – сказала она.

– Но вы сумели, – похвалил он.

– Только потому, что увидела вас из окна. Я бежала вниз, надеясь, что никуда не уйдете. С тех пор как я обзвонила все отели в городе и мне сказали, что вы нигде не остановились, прошло полчаса.

– То, что отели не знают, не может им навредить.

– Джеймс Барр приходит в себя. Возможно, завтра он заговорит.

– Или нет.

– Вы разбираетесь в мозговых травмах?

– Только в тех, которые наношу сам.

– Я хочу, чтобы вы помогли мне в очень важном деле. И себе можете помочь.

Ричер промолчал.

– Я хочу, чтобы вы стали у меня аналитиком улик, – сказала она.

– Для этого имеется Франклин.

Хелен покачала головой.

– Франклин слишком тесно связан со своими приятелями из полиции. Он не сможет относиться к уликам критически. И не захочет испортить им игру.

– А я захочу? Вы не забыли, что я намерен закопать Барра?

– Именно по этой причине должны согласиться. Вам необходимо убедиться в том, что это абсолютно надежное дело. И после со спокойной душой уезжайте из нашего города и живите долго и счастливо.

– А если мне удастся нащупать в судебном процессе слабое место?

– Я догадаюсь об этом по вашим глазам. И по тому, что станете делать дальше. Если вы уедете, значит, улики абсолютно надежные и обвинение выиграет дело. А если останетесь, значит, что-то не так.

– Франклин отказался с вами работать?

Она немного помолчала, прежде чем продолжить:

– Это проигрышное дело во всех отношениях. Я работаю бесплатно. Потому что больше никто не согласился. А Франклину нужно заботиться о своем бизнесе.

– Значит, он не захотел работать бесплатно, а я стану?

– Вам необходимо это сделать. Вы и сами собирались. Вот почему вы сначала встретились с моим отцом. Он, конечно, совершенно уверен в своей победе, и вы это поняли. Но вам все равно требуется взглянуть на собранные улики. Вы сами сказали, что были хорошим, въедливым следователем. Вы перфекционист. Перед тем как уехать из города, вы захотите убедиться, что к этому делу не подкопаешься – по вашим стандартам.

Ричер молчал.

– У вас нет выбора, – убеждала Хелен Родин. – Работайте со мной. Иначе в полиции вам ничего не покажут. Они не демонстрируют улики людям с улицы.

«Заманчивая перспектива, – подумал Ричер. – Уехать из города, чувствуя удовлетворение. Действительно, у меня нет выбора».

– Ладно, – согласился он.

– Пройдите четыре квартала на запад и один квартал на юг. Там и найдете полицейский участок. А я поднимусь к себе и позвоню Эмерсону.

– Прямо сейчас?

– Джеймс Барр начал приходить в себя. Я хочу как можно быстрее с этим разобраться. Завтра потрачу большую часть дня на поиски психиатра, который согласится осмотреть его бесплатно. Иск по медицинским показаниям по-прежнему остается нашей единственной надеждой.

Ричер прошагал четыре квартала на запад и один на юг. Ему пришлось пройти под автострадой, и наконец он очутился на нужном перекрестке. Полицейский участок занимал целый квартал; рядом с самим зданием располагалась парковка в форме буквы L для служебных машин. На ней аккуратно выстроились черно-белые полицейские автомобили и машины детективов без опознавательных знаков, фургон экспертов и грузовик спецназа. Здание было возведено из коричневого глазурованного кирпича, на его плоской крыше тут и там торчали вентиляционные трубы. На всех окнах – решетки. По периметру кое-где – колючая проволока.

Ричер вошел внутрь здания, выяснил, куда ему нужно обратиться, и обнаружил, что Эмерсон ждет его, сидя за своим столом. Ричер узнал старшего детектива по телерепортажу, который видел в прошлую субботу. Тот же мужчина, бледный, спокойный, компетентный, не крупный, но и не маленький. При ближайшем рассмотрении Эмерсон выглядел так, словно был копом с самого рождения. Возможно, даже с момента зачатия. Это чувствовалось в его облике и было зафиксировано в ДНК. Серые фланелевые брюки и белая рубашка с коротким рукавом. Верхняя пуговица расстегнута, галстука нет. На спинке стула – твидовый пиджак. Лицо и тело сыщика показались Ричеру несколько бесформенными, словно пострадали от постоянного давления.

– Добро пожаловать в Индиану, – поприветствовал он.

Ричер не отозвался.

– Я говорю серьезно, – продолжил Эмерсон. – Правда, совершенно искренне. Мы любим, когда старые друзья обвиняемых заявляются в город, чтобы развалить нашу работу.

– Я здесь как представитель адвоката, – пояснил Ричер. – А не как друг обвиняемого.

Эмерсон кивнул.

– Я сам введу вас в курс дела, – сказал он. – А потом мой эксперт сообщит детали. Вы можете увидеть абсолютно все, что пожелаете, и задать любые вопросы.

Ричер улыбнулся. Он и сам был отчасти копом в течение тринадцати лет, причем в весьма непростой ситуации, и прекрасно знал полицейский язык и его специфику. Отлично понимал интонации и все нюансы. А речь Эмерсона многое ему подсказала. Например, что, несмотря на изначальную враждебность, тот в душе рад познакомиться и с критическим отношением к порученному ему делу. Потому что ничуть не сомневается в нем: у него на руках абсолютно беспроигрышные карты.

– Насколько я понимаю, вы достаточно хорошо знали Джеймса Барра? – поинтересовался Эмерсон.

– А вы? – задал встречный вопрос Ричер.

Эмерсон отрицательно покачал головой.

– Никогда не встречал. И ничто не предвещало такого поворота событий.

– Барр имел разрешение на винтовку?

– Она была зарегистрирована и не модифицирована, – кивнув, ответил Эмерсон.

– Он охотился?

Эмерсон снова качнул головой.

– Он не был членом Национальной стрелковой ассоциации и стрелкового клуба. Мы ни разу не видели его на холмах. Он никогда не влипал ни в какие неприятности. Малозаметный гражданин. Точнее, совсем незаметный. И ни одного даже самого незначительного намека на проблемы.

– Вам уже доводилось видеть такое прежде?

– Чаще, чем хотелось бы. Если включить в список Штатов округ Колумбия, то Индиана находится на шестнадцатом месте из пятидесяти одного по количеству убийств на душу населения. У нас дела обстоят хуже, чем в Нью-Йорке и Калифорнии. Наш город не самый худший в штате, но и не на первых местах. Так что мы уже сталкивались с подобными случаями. Иногда их можно предвидеть, иногда – нет. Но в любом случае мы знаем свое дело.

– Я разговаривал с Алексом Родиным, – сказал Ричер. – Он находится под сильным впечатлением.