ВИОЛА. Я понял: вы чертовски горделивы,
Но, будь вы даже чертом, вы красивы.
Но даже если бы считали вас
Богиней красоты, вам бы пришлось
Милорда моего вознаградить —
Настолько он вас любит.
ОЛИВИЯ. И насколько?
ВИОЛА. Он вас боготворит, он слезы льет,
Он громогласно стонет от любви,
А взор его, как молния, сверкает.
ОЛИВИЯ. Но мой ответ ему давно известен:
Ну, не люблю его я. Знатен он?
Я это знаю. Благороден? Да.
Порядочен? Здоров? Силен? Конечно.
О нем худого слова не услышишь.
Нет, все твердят, что он великодушный,
Изящный, образованный, бесстрашный.
Но не люблю его я и сто раз
Ему уже об этом говорила.
ВИОЛА. Но если б, умирая от любви,
Я бы пылал и мучался, как он,
То ваш отказ меня бы озадачил:
Я б отказался это понимать.
ОЛИВИЯ. И это все, что сделали бы вы?
ВИОЛА. Нет, госпожа. Я тело бы свое
Устроил в шалаше у вашей двери,
А вас, душа моя, из дому звал;
Стихи слагал бы, чтобы по ночам
Петь песни о любви неразделенной;
«Оливия!» – я вскрикивал бы часто,
Чтоб звуки, отражаясь от холмов,
Выбалтывали миру ваше имя;
Я бы с небес, я бы из-под земли
Достал бы вас – и сжалились бы вы.
ОЛИВИЯ. Вы многого добьетесь. Кто вы родом?
ВИОЛА. Обласкан я судьбой, но по рожденью
Достоин большего: я дворянин.
ОЛИВИЯ. Еще раз господину своему
Скажите, что его я не люблю
И что послов не надо… кроме вас:
Вы, скажем, захотите рассказать,
Что сделалось ему при этой вести.
Спасибо вам за труд. Возьмите это.
