Понимаете, я не считаю себя завистливым, циничным, разочарованным и тому подобное. Я просто вижу теперь яснее, чем раньше. Любовь и деньги – это две большие голограммы, которые сверкают у нас перед глазами, гнутся и поворачиваются, словно настоящие трехмерные объекты. А протянешь руку, и она проходит насквозь. Я всегда сознавал, что деньги – иллюзия, но и будучи иллюзией, они обладают замечательным могуществом. Что любовь – тоже иллюзия, я не сознавал, не знал, что сквозь нее беспрепятственно проходит рука. Теперь знаю. Стал умнее.
Как видите, я в каком-то смысле перешел на точку зрения Оливера, которую он в оскорбительной форме пытался мне изложить, когда мы оба напились и я в конце концов нанес ему удар головой. Любовь функционирует по законам рынка, утверждал он в оправдание того, что увел у меня жену. Теперь, став чуть-чуть старше и чуть-чуть умнее, я склонен согласиться: любовь действительно имеет много общего с деньгами.
Из всего этого не следует, что я их обоих простил за то, что они мне сделали. И ничего еще не прошло. Ничего не кончено. Что делать, я не знаю. Как, когда… Я должен от этого освободиться… Но как?
По моим понятиям, существуют две системы: полная оплата на месте и рассрочка. Система оплаты на месте работает, как я выше описал, и работает надежно, при условии, что приняты нормальные экономические меры предосторожности. Система рассрочки именуется любовью. Меня не удивляет, что люди по большей части выбирают второй вариант. Нам всем нравится покупать в рассрочку. Но при оформлении покупки редко кто прочитывает мелкий шрифт внизу. О процентах мы не задумываемся… суммарную цену не подсчитываем… По мне лучше платить полную сумму на месте.
Иногда мне говорят, когда я выражаю свои взгляды на этот счет: «Да, я тебя понимаю. Это упрощает все дело. Но когда платишь за секс (мы, конечно, бываем уже пьяны ко времени такого братания), когда платишь за секс, – авторитетно говорят те, кто в жизни не платил за секс, – сложность в том, что шлюхи не целуют». Говорят это не без сожаления и тепло думают о своих женах, которые как раз целуют (но кого? кого еще? – подмывает меня спросить). Я киваю и не пытаюсь их разуверить. У людей такие сентиментальные представления о проститутках. Что будто бы они лишь изображают половой акт, а потом прячутся в скорлупу скромности и сберегают сердце и губы для возлюбленных. Возможно, что бывает и так. Но – шлюхи не целуют? Целуют за милую душу. Надо только заплатить за это. Подумайте, где еще вам могут дать губы в обмен на деньги?
Я не нуждаюсь в вашей жалости. Я теперь поумнел, и у вас нет основания относиться ко мне свысока. Возможно, я вам теперь не нравлюсь (а может, и никогда не нравился). Но, как я уже сказал, я больше никому не обязан нравиться.
Деньги не могут купить любовь? Очень даже могут. Любовь, как я уже говорил, это такая система, которая обеспечивает, чтобы после секса тебя называли «милый».
17. Sont fous, les Anglais [64]
ГОРДОН: Гордон меня зовут. Ну конечно, вы и не можете знать. Гордон Уайетт, теперь улавливаете?
Мне не положено с вами говорить, наверняка это против правил. Известно ведь, что вы обо мне думаете, верно? Грязный сладострастник, совратитель школьниц, бросил жену и ребенка… с такими ярлыками кто же захочет тебя выслушать?
Замечания по делу о Гордоне Уайетте, давным-давно осужденном военно-полевым судом и сосланном в соляные копи.
1. Когда мы познакомились с Мари-Кристин, она была такая забавная, веселая. Я женился, привез ее в Англию. И года не прошло, она завела роман. Думала, я не раскумекаю. Конечно, я раскумекал. Неприятное переживание, но я перетерпел. Было у меня подозрение, что, когда родилась Джилиан, у нее был еще один романчик, но точно утверждать не могу. Я бы и это перемог. С чем я не мог смириться, это что с ней перестало быть весело. Вроде как появились раньше времени старческие черты, какие-то понятия обо всем. Жуткое дело. Совсем на нее не похоже. Во всем-то она права, все-то она так и знала, в таком духе.
2. В доступе к дочери судом отказано по причине извращенного интереса заявителя к девочкам. (Они что, опасались, как бы я не стал совращать собственную дочь, черт бы их побрал?) Последующие личные просьбы категорически отвергались мадам. Приходилось выбирать: надо ли и дальше добиваться права видеться с ребенком, зная, что все против тебя (и суд, к которому ты проявил неуважение, и присяжные, и приставы, и прочие), и только рвать себе душу напрасными надеждами; или же подвести черту и начать с чистого листа? И то же самое – ребенок, что для нее лучше: думать, что, может быть, существует кто-то, или что определенно нет никого? Непростой вопрос.
3. Главное же, что я обязан заявить, это что я не могу мириться с клеветой на мою жену. На мою нынешнюю жену. Я ее не «совращал», и она не была мне Лолитой. Мы просто познакомились (и вовсе не в школе, между прочим) – и сразу готово дело. Сопротивление бесполезно. С тех пор живем в любви и согласии, худого слова не слышим, растут двое отличных ребятишек. Правда, трудно было найти новое место преподавателя. Перебивался одно время переводами. И сейчас немного перевожу. Но кормилица семьи у нас Кристина. А я так называемый «домашний муж». Освоился с этим положением моментально, как рыба в воде, то-то мадам бы удивилась. Честно сказать, я вообще не понимаю, на что жалуются женщины. Мне лично очень даже нравится «сидеть дома на привязи», как они выражаются.
Ага, я слышу дверь. Видите ли, я обещал, что не буду с вами распространяться на эти темы. Кристина этого не любит. Что прошло, то прошло, было и быльем поросло, ну и так далее. Так что вы, уж пожалуйста, не проговоритесь, ладно? Вот и спасибо. Пока.
ОЛИВЕР: Я езжу на ветхом «пежо» четыреста третьем. Перекупил у крестьянина, который, наверно, спал и во сне видел «тойоту лэнд круизер». Мой «пежо» зеленовато-серого цвета – теперь автомобили в такие цвета не красят – и весь такой закругленный по углам. Радиаторная решетка крохотная, как щиток на лице у голкипера. Все очень ретро. Были случаи, когда мотор отказывал, притом весьма кстати.
Каждое утро я под скрип старой кожи втискиваюсь за баранку и еду в Тулузу. По деревне качу медленно – из-за собаки мсье Лажиске. Какой она марки, сказать не могу, а внешние характеристики такие: размеры средние, масть каштановая и восторженное дружелюбие. Остальные особенности, не столь бросающиеся в глаза, нам разъяснил сам мсье Лажиске в первый же день, когда мы с Джил вышли прогуляться по деревне и эта луженая глотка о четырех ногах на нас набросилась. «II est sourd, – сказал владелец пса. – И n’entend pas” [65]. Глухая собака. Как это грустно. Беспредельно грустно. Не может слышать мелодичный посвист хозяина.
Так что я качу осторожно, кивая встречным туземцам, гочно третьестепенный член британской Королевской Семьи. Проезжаю пыльный ромбовидный пустырь, который служит отчасти деревенской центральной площадью, а отчасти – площадкой перед входом в кафе, где за вынесенными наружу столиками два-три местных долгожителя попивают утренние напитки из толстых кружек с надписью «Полицейское отделение». Вот стенды «Тотальгаз» у бензоколонки и выцветшая реклама BRILLIANTINE PARFUMEE [66], измалеванная на торцовой стене. Какие названия! Дальше – заброшенная lavoir [67] – «ou sont les blanchisseuses d’antan?” [68]– и наконец, у «Кооперативного погребка» сворачиваю на шоссе. Как почти во всех населенных пунктах в округе, в нашей деревне имеется два замка: старая крепость, чьи стены некогда обагряла пролитая кровь, и вот эта новая постройка из блестящей нержавеющей стали, где красный сок истекает из раздавленной виноградной кисти, а не из жил узника. Искусства войны и искусства мира! По-моему, архитекторы могли бы добиться более яркого контраста, украсив силосную башню Кооперативного питейного заведения сатирическими башенками в виде перечниц, а стальные стены прорезав узкими окнами наподобие бойниц.
Вот это жизнь, думаю я, проезжая через виноградники разных сортов: сэнсо, мурведр, мальбек, темпранилло – их надо только смешать в правильной пропорции, и готово дело. Сейчас мы состоим в винодельческом районе Третьего класса, но надеемся на повышение.
