Из документа узнаем следующее.
В 1936–1940 гг. построены газоубежища по пяти адресам района, из них два – на Сутугиной улице, в домах № 5 и № 7. В 1941 г. в этих убежищах заменили деревянные двери на металлические. Однако не указывалось, насколько эти газоубежища были обеспечены необходимым инвентарем, связью, сигнализацией, гидроизоляцией и запасным резервуаром воды.
Строительство убежищ 1-й категории в 1941 г. предусматривалось по девяти адресам, в том числе – Нарвский пр., 9, убежищ 2-й категории – по 25 адресам («точкам»). Из намеченных 183 точек под строительство убежищ 3-й категории («простейшего типа») комиссия райисполкома признала пригодными только – 76.
А далее на нескольких страницах излагались факты, по которым у читателя, даже не знакомого с особенностями оборонительных работ, создается впечатление, что условия «мирного» социалистического строительства в общем-то не отличались от «спецстроительства» (в отдельно взятом Ленинском районе, подчеркиваю), что проблемы в подготовке и ходе строительства были теми же: что 1931-й на дворе, что 1941-й, что при возведении бомбоубежища, что силосной ямы.
«Часть этих помещений уже обмерена, [но] технические условия[92] для строительства этих убежищ до сего времени не получены из Ленжилуправления, что не позволяет приступить к составлению проектно-сметной документации. Строительство убежищ 3-й категории совершенно не обеспечивается строительными материалами, что безусловно создает угрозу в проведении работ»[93].
«Строительными материалами спецстроительство снабжается весьма плохо». На 1941 г. было получено только 35 т цемента, 20 рулонов толя, 15 рулонов рубероида и 6 унитазов. Материалов на производство сантехнических работ не опущено. «В результате неоднократных требований» района Ленжилуправление выделило «всего» 15 кубометров бревен, четыре задвижки марки «Лудло», 1 т фанины и 800 кг газовых труб. Но РЖУ[94] не может это получить «из-за отсутствия материалов в Ленжилснабе».
«На протяжении всех предыдущих лет спецстроительство обеспечивалось материалами несвоевременно и некомплектно, что привело к нарушению сроков сдачи объектов, а также несвоевременному проведению необходимого ремонта в существующих убежищах, что не обеспечивает их полной пригодности к эксплуатации. <…>
В 1941 г. совершенно не получали бетонные изделия (колодцы, трубы для канализации и др.) и не известны перспективы снабжения этими материалами. Нет также бревен для установки креплений, кирпича доброкачественного, пригодного для спецстроительства (отпускаемый кирпич 3-го сорта не пригоден), нет провода для электропроводки, не разрешен до сих пор вопрос об установке счетчиков в г/убежищах, что приводит к недоразумениям и отключению ряда убежищ от сети. Отсутствуют материалы для гидроизоляционных работ (битум, рубероид). Не обеспечено спецстроительство водопроводными трубами и фитингами.
Не ясен до сих пор вопрос обеспечения материалами убежищ простейшего типа, которые должны быть построены к 1-му июля. По заявлению Нач. Ленжилуправления т. ХАНУТИНА[95] рассчитывать на получение фондовых материалов не приходится. Между тем, рекомендовано производство работ частично вести хозспособом управхозами, которые без выделения материалов по фондам не смогут справиться с такой сложной работой, такое же положение создается и в Ремконторах» [96].
10 июня 1941 г. последовало решение исполкома Ленинского райсовета об изменении списка объектов под строительство убежищ 1-й категории. Строительство убежища на Нарвском пр., 9 было отнесено на 3-й квартал, к 1 августа 1941 г.
В списке подвальных помещений, отводимых под строительство убежищ 2-й категории, значились дома № 16 по Бумажной и № 2/4 по Лифляндской улицам.
Дом № 2/4 был построен в 1875 г. по проекту архитектора Н.В. Трусова. По чертежам двухэтажный деревянный дом имел длину 25 м по лицевому фасаду, выходившему на Лифляндскую улицу. Два входа имелись с задней стороны строения. Внутренняя планировка дома была коридорно-гостиничного типа. Комнаты – одинаковых размеров, с одним окном и круглой печью в каждой.
За этим домом по одной линии располагался точно такой же. Оба строения имели каменный фундамент и «надлежащую вентиляцию» «при отхожих местах» на первом этаже[97].
По обмеру и оценке подвального помещения в качестве предполагаемого бомбоубежища в доме № 2/4 его внутренняя высота составляла 2 м 40 см, площадь 100 кв. м. Подвал «не затопляется», имеет кирпичные своды, общее состояние подвала – «хорошее» [98].
Подвал в доме на Бумажной ул., 16 имел высоту 2 м и площадь 100 кв. м, но при его осмотре было отмечено, что при подъеме грунтовых вод подвал «затопляется».
Строительство обоих убежищ определялось сроком с 5–6 сентября по 1 ноября 1941 г.[99].
Запланировано было (но, судя по документам, не оформлено решением) также строительство бомбоубежищ и по другим адресам: в трехэтажном доме № 12 по набережной Бумажного канала[100], где подвал имел высоту 2,2 м, перекрывался металлическими балками; в шести домах по Нарвскому проспекту, в которых подвалы были разной высоты, наивысшая составляла 2,25 м. Во всех подвалах хранились дрова. Ориентировочная стоимость одного убежища оценивалась в 12 тыс. руб.[101].
Знали ли жильцы вышеперечисленных домов в начале лета 1941 г. (и ранее), для каких целей начали очищать их подвальные помещения, обмерять их, завозить строительные материалы и т. д., гадать не будем. Но некоторые должностные лица выражали озабоченность.
2 июня 1941 г. директор 2-й оптово-торговой плодоовощной базы «Лензаготплодоовощторга» направил письмо председателю Ленинского райсовета (выдержки):
«Арендуем мы в Вашем районе следующие подвальные помещения». В числе перечисленных: Обводный канал, 156 и 154, Лифляндская улица, 2/4 и 6/8, Бумажная улица, 1, Сутугина улица, 5 и Нарвский проспект, 11. «Просим сообщить, какие из занимаемых нами под овощехранилища подвалы Райсовет намерен отнять для специальных целей».
«Вместе с тем сообщите, какие из перечисленных подвальных помещений, Вы предлагаете нам оборудовать под Тамбоубежище[102] с оставлением их за нами» – «в текущем году ожидается большой план завоза, а у нас площадь не только не увеличилась, а наоборот уменьшается»[103].
* * *
Представим, что июль месяц 1941 г. остался по-прежнему «мирным». Многочисленные посетители парка имени 1 Мая (и «гости нашего города») были бы, без сомнения, удивлены, что в северо-западную, тем более, что «бесплатную», часть парка их перестали пускать, а в самом парке что-то не появляются анонсированные «Ленинградской правдой» новые сооружения «для больших народных гуляний».
Секретом не было, что не так далеко от парка, на 8-й и 10-й Красноармейских улицах, «жили военные». Действительно, там располагались казармы, полковая школа и столовая 2-го зенитно-пулеметного полка 2-го корпуса ПВО. «Задачей полка и еще нескольких частей МЗА[104] было не допустить бомбежек города с небольших высот»[105].
Из приказа по полку № 14 от 17 января 1941 г.: «…Проведена проверка готовности 1-й и 2-й рот к стрельбе по конусу. Личный состав подготовлен к стрельбе неудовлетворительно. <…> К 21 января изжить недостатки»[106]. 8 февраля обе роты участвовали в лыжных соревнованиях в рамках Всеармейского лыжного кросса имени маршала Тимошенко.