по очереди.

А что наука в такие дни? Небось, забыли о научной программе, не до того было? Да и

какая наука в морозы, когда на приборах оседает иней и изморозь! Ломались антенны я

мачты, рвались оттяжки. Но, несмотря на это, о главном деле — науке не забывали.

Научные исследования велись и «впрок», для того чтобы заниматься полученными

данными потом, в Ленинграде. Но были и текущие дела. Метеорологические наблюдения,

поначалу выполнявшиеся даже восемь раз в сутки, дали представление о климате

центральной части Северного Ледовитого океана, прилегающей к Тихому океану. Эти

сведения, как и аэрологические наблюдения, сразу же передавались по радио в

Арктическое бюро погоды и в Арктический институт. Они улучшали анализ

синоптической обстановки, особенно для восточного сектора Арктики.

11 апреля 1951 года станция «Северный полюс-2» закончила работу, и ее сняли со льдины.

Станция прошла извилистый путь в 2600 километров. Измерили 258 глубин. Несколько

раз пересекли подводный материковый склон и с большой точностью установили его

границы. Эти материалы были использованы при составлении Арктическим институтом

современной батиметрической карты Северного Ледовитого океана. Многое помогли

понять и пробы грунта. Часть найденной скатанной гальки и свежих обломков породы

говорила об их выносе со льдами с побережий Аляски, Чукотки и острова Врангеля, а

другая часть, найденная на краю Чукотского желоба, свидетельствовала о новейшей

тектонике. Сомов обнаружил слой воды тихоокеанского происхождения, расположенный

между слоем атлантической воды и верхним распресненным слоем вод полярных. Позднее

«тихоокеанская прослойка» была установлена почти на всей площади центральной части

Северного океана.

Были произведены 5 пятнадцатисуточных и 34 суточных станции наблюдения за

течениями на различных горизонтах по методу Нансена. Эти станции проводились и в

полярную ночь в период торошения и разломов льда, поскольку того требовала научная

программа. В течение всего года ежемесячно ловили планктон (по всей толще океана в

ограниченном районе) — этого прежде ни одна экспедиция не делала. Бентонические

сборы дали представление о донной фауне притихоокеанской глубоководной части океана.

Аэрологи получили характеристики стратификации не только тропосферы, но и нижних

слоев стратосферы. Установили, что с высотой температура резко повышалась, иногда на

15—18 градусов. Выяснилось, что высота тропопаузы в Центральной Арктике подвержена

значительным колебаниям. Изучили некоторые характерные изменения скорости ветра с

высотой в приледном слое воздуха. Изучили характеристики радиационного баланса в

разные месяцы года. Магнитологи установили наряду с постоянным магнитным полем

немало магнитных аномалий вертикальной и горизонтальной составляющих.

Через три года после окончания дрейфа станции летчики нашли ее след—обломок льдины

с несколькими выгоревшими на солнце круглыми палатками: оставляли их черными, а

теперь они были почти белого цвета. Они стояли, словно на пьедесталах, напоминая

грибы. Дрейф ее происходил по кругу, он был антициклонического характера и стал

доказательством правоты теории профессора Зубова и его учеников.

Этот год на льдине был тяжелейшим в жизни каждого из участников дрейфа. Но был он и

самым значительным. И когда через 25 лет в Ленинграде собрались участники этой

экспедиции уже без начальника станции Сомова, без человека, навсегда оставшегося в их

сердцах, они называли этот год счастливым, называли годом Дружбы.

Вскоре по возвращении домой Сомов был принят кандидатом в члены Коммунистической

партии. В январе 1952 года товарищ Н. М. Шверник в Кремле вручил ему Золотую Звезду

Героя Советского Союза и орден Ленина.

В следующей дрейфующей экспедиции Сомов был уже консультантом. Он прилетел на

СП-3 к руководителю станции А. Ф. Трешникову. Где требовалось, давал советы.

Радовался тому, что кроме круглых палаток у полярников есть теперь теплые домики.

Экспедиция была оборудована намного лучше предыдущей, да и труд ее участников

изменился. В составе коллектива станции СП-3 был и кое-кто из товарищей Сомова по

льдине.

В ожидании первомайских гостей — группы ученых и руководителей родилась идея

построить снежный дворец, чтобы принять их достойно. Построить его решили из

снежных блоков, которые легко выпиливались ножовкой. Строили дворец кинооператор

Яцун и Сомов, остальные помогали в свободную минуту. Канаки, человек с творческой

жилкой художника, создал из снега скульптуру голов двух белых медведей у входа, они

держали ленточку, перегораживавшую вход. Ледяной пол застелили ковровыми

дорожками. Стены дворца светились голубоватым светом, две газовые плитки согревали

воздух.

Ленточку у входа во дворец перерезал прилетевший академик Дмитрий Иванович

Щербаков, которого тут же посвятили в полярники. Откинув меховой полог, гости увидели

столы с хорошей сервировкой, с закусками, фруктами и вином. «Юпитеры» ярко освещали

фантастическое помещение. Обед прошел как веселый банкет. Сомов был очень счастлив.

Когда Канаки ушел запускать радиозонд, Сомов наполнил два бокала и вышел к товарищу

поздравить его с Первым мая. Чокнулись, выпили. Наполненный легким газом баллом

бился на ветру. Михаил Михайлович рассмеялся, привязал к нему бокалы и они взлетели

вслед за шаром. В хрустальных сосудах вместо коньяка играло золотистое солнышко.

Снежный дворец не имел никакого отношения к работе, но и в этот поэтический замысел

Михаил Михайлович тоже вложил частицу души, легко отзываясь на все прекрасное. Глаза

его всегда загорались, если приходилось вспоминать и рассказывать о снежном дворце на

льдине.

Колумб Российский между льдами

Спешит и презирает рок.

М. Ломоносов

5. Наблюдения

По возвращении в Ленинград Сомов вскоре был назначен заместителем директора

Арктического института по научной части. В его обязанности входило планировать

научную работу института, а также заботиться о том, чтобы каждый полярник, сотрудник

института, рос как исследователь. Естественно, что начал он с самого себя.

Год на льдине обогатил его уникальным, бесценным опытом, ведь это был первый в мире

годичный дрейф ученых на льдине! Многое дали, в частности, океанологические

исследования. Дома, в спокойных нормальных условиях, ученый засел за докторскую

диссертацию. Через три года ему была присуждена ученая степень доктора

географических наук.

Сомов начал с решения жизненно необходимых задач, его ледовые прогнозы были нужны

для проводки кораблей по Северному морскому пути на восток и обратно. Изучение же

центральной части Северного Ледовитого океана преследовало более общие научные

цели. Погода и климат разных районов нашей страны зависели во многом от состояния

воздушной сферы и вод там, далеко, на северном куполе. Направление и сила ветров,

направление и сила течений, состояние магнитного поля и многое другое — все это нельзя

не учитывать.

Все эти факторы изучались давно. Но ведь движение воздуха или океанических вод,

передвижка льдов не знают государственных границ. Надо изучать явления природы не

только у порога родного дома, но и весьма далеко от него. И необходимо это не только в

силу великой любознательности человека, но и в целях охраны природной среды.

И. Д. Папанкн, А. Ф. Трешников и М. М. Сомов в Ленинграде. Фото Н. Карасева

Первый Международный полярный год состоялся, как мы уже говорили, в 1877 году.