― Но сейчас я здесь. Готова и открыта всему. ― Я жду, напряжение растет, что-то назревает. Его глаза пожирают меня. Он собирается сказать что-нибудь ― сделать что-нибудь кроме того что пялиться на меня?

На мне облегающее красное платье с дразнящим, но все же пристойным декольте. Длиною в пол, шикарно бросающееся в глаза, дополненное бисером на лифе, который соблазнительно звякает, когда я двигаюсь ― прямо как сейчас. Его ноздри расширяются, когда его взгляд перемещается ниже и ниже, а потом застывает. Я уверена, что он смотрит на мои чрезвычайно высокие каблуки ― серебристые ремешки на шпильке ― выглядывающие из бокового разреза моего платья. Его завели мои сексуальные туфли, и я считаю секунды в ожидании его ответа. Один ― одна тысяча. Две ― две тысячи. Три ― три…

― Так ты тут, чтобы маячить на пути или какая у тебя цель?

Это не тот ответ, что я рассчитывала услышать, и я уставилась на него, в мгновение ошеломленная.

― Я здесь в связи с официальными делами. Ваш стажер. ― Отвечаю я, недовольная его тоном. ― Если все еще в силе, сенатор Стоун.

На его прекрасной щеке задергался мускул, окутывающий его в ауру едва сдерживающегося альфа-самца ― два щелчка к северу от буйства. Согласно моему небольшому запасу знаний, Бен готов взорваться. Он смеется.

― Официальные дела? Не используй больше длинные слова, значений которых ты не понимаешь.

Щелк

Щелк

БУМ

― Что, прости? ― насмехаюсь я.

― Посмотрим, сможешь ли ты продержаться без исчезновений. ― Он уставился на меня, приподняв бровь.

Да что с ним такое? И словно заводной, привлекательный брюнет проскальзывает рядом с ним, прежде чем я успеваю ответить.

― Сенатор Стоун, я сижу рядом с вами сегодня. ― Мурлычет он, а я закусываю язык, в то время как огонь воспламеняется в моих венах.

О, ну погоди! Я устрою ему нагоняй, когда мы останемся наедине.

― О, Миссис Мансфилд, ― отвечает он. ― Какая честь!

Прекрасно. Должно быть это Миссис Мансфилд. Его большая поклонница. Та, о которой упоминала Нора, как о той, что сделала огромные пожертвования. Я надеваю улыбку на свое лицо, понимая, что этого от меня и ждут. Он пожимает ее руку, обнимает, и они обмениваются комплиментами.

― Тогда, может быть, нам стоит?.. ― отвечает он ей, и я собираюсь покинуть свою камеру заключения, чтобы посмотреть списки размещения. Куда, черт возьми, мне придется идти? Не могу поверить, что я не позаботилась о собственном месте в этой неразберихе. Такой вот стажер!

― Не так быстро, ― рычит он, возвышаясь надо мной, а его пальцы ложатся на мою руку.

Я поворачиваюсь и вижу, что Миссис Мансфилд разговаривает с какой-то женщиной. Они похожи на пару охотящихся пум [ пумами называю женщин, которые предпочитают "охотиться" на мужчин значительно моложе себя. прим. ред. ], и я понимаю, что… или скорее кто их трофей. Беннетт берет меня под локоть, подбородком указывая на самый большой стол в зале. Его.

― Сюда, Мис Кеннеди.

― Я не понимаю. Твой столик заказан. Нора и я обговорили, кто и где будет сидеть. Разве я…

Он пожирает меня взглядом, и я замолкаю. С ним сидят очень важные люди, я и представить себе не могла, что буду сидеть с ним сегодня.

― Твое место справа от меня. ― Беннетт понижает голос, а его губы всего в нескольких миллиметрах от моего уха. ― Обязанности напоминать не нужно?

Я чувствую давление его сжимающихся пальцев на своей коже, и отрицательно качаю головой.

― Нет. Мне не нужны напоминания.

― Я рад освежить твою память. Только скажи слово, маленький стажер. ― Он опускает взгляд на мои губы, и на его скулах заходили желваки.

Боже, я хочу протянуть руки и пробежаться пальцами по его челюсти. Дойти до его рта, потянуть за его волосы до тех пор пока он не почувствует небольшую боль, что пройдет через меня. Когда он отпускает мою руку и улыбается Миссис Мансфилд, мне хочется кричать, встать между ними, чтобы он видел только меня.

Конечно, Сенатор Стоун явился с желанием и стремлением очаровать этих глупых женщин, начав с его фирменной улыбки, от которой на дамах плавятся трусики. Он представляет меня как его сотрудницу, но женщины не могут отвести своих глаз от него. В особенности Миссис Мансфидл. Она абсолютно одурманена им.

Ужин готов, и пока мы идем к столику, я скриплю зубами, потому что Стоун беседует с ней. Я поминаю, что другая женщина это еще один огромный способ поддержки кампании. В их среде он покладистый, их голоса звучат снова и снова…. Ла-ла-ла.

Мы рассаживаемся и представляемся. Я сижу рядом с генеральным директором, который рассказывает мне, что его жена не смогла прийти. Очевидно, ее место я и заняла. Его глаза упиваются моей грудью, и я отодвигаюсь, хотя и улыбаюсь, кивнув головой. Я могу обсуждать множество тем не задумываясь ― годы практики. Я отвечаю, покидаю свою игру, пытаясь вспомнить всю информацию, предоставленную Норой. Приносят напитки, затем еду. Я ничего не пробую. Я закипаю рядом с Беннеттом, а он не обращает на меня никого внимания. Люди, сидящие рядом со мной, более расслаблены, в отличие от меня, разговор за столом оживляется. Кто-то интересуется моим именем, и я вспоминаю, что на мне бирка с фамилией напоминающая о моей принадлежности. Они задают вопрос за вопросом о связях моей семьи, которые я, конечно, опускаю, прикрываясь очень своевременными вопросами.

Каждую секунду я стараюсь быть в курсе дел Стоуна и его фан-клуба. Одна из женщин уделяет больше внимания мужчине, сидящему рядом с ней, оставляя Мансфилд неловкое хихиканье. Она сверкает перед Беннеттом своими ультра белыми зубами, наклоняется вперед, чтобы продемонстрировать свой салонный загар и едва прикрытую грудь. Ясли бы я могла закатить глаза больше, я бы сделала это в мгновение ока.

Мансфилд пробегается пальцами по его руке, конечно, она хочет большего, и касается его вот уже в который раз. Меня вконец раздражает то, что она к нему прикасается, и я задерживаю дыхание, выжидая следующего раза, когда она опять потянется к нему ― сначала просто скользнет к его предплечью, потому она ухватиться своими пальцами за его рукав, что приведет к тому что ее рука окажется в его. Когда он начинает постукивать своими пальцами по ее груди, я окончательно выхожу из себя. Я на грани возгласа «Уединитесь!», сидя на краю стула и наблюдая за его фанаткой-поклонницей.

Он ничего не делает, чтобы остановить эту женщину. Он разговаривает, улыбается и веселит целый столик.

Мое лицо разгорается сильнее, и мой предохранитель начинает слетать. Он ищет что-нибудь для своих нужд у меня под носом для…. мести? Это не похоже на нечто возможное. Что если он чувствует себя задетым и теперь отплачивает мне сполна? Проклятье. Он не может быть все еще зол на то, что я исчезла. Я принесла свои извинения, хотя и не самые идеальные извинения. Я вспоминаю о Колине. Я хмурюсь. Колин.

― Сенатор Стоун, вы не возражаете? ― Мужчина с камерой в руке улыбается, стоя за спиной генерального директора, и я слышу, как Беннетт отвечает:

― Смелее.

Фотограф кивает женщине рядом с ним, и она постукивает своими пальцами по экрану планшета. Она начинает печатать, ее глаза пробегаются по каждому человеку, сидящему за нашим столом, быстро рассматривая бирки с именами, но когда она доходит до меня, ей приходится дважды посмотреть на табличку, и я чувствую, как леденеет мое тело.

Она постукивает по руке фотографа и указывает подбородком. У меня уже была собственная коллекция фотографий с моментами предвыборных кампаний в прошлом. Коктейльные вечеринки и празднования с семьей. Я наблюдала, как фотограф выбирает позицию. Он поднимает и направляет свою камеру напротив стола, целясь в меня. Вспышка. Крошечный взрыв света.

Я продолжаю думать о моем придурошном кузене. Его неожиданное появление сегодня нависло, словно черная туча, за исключением всех вспышек от этого парнишки, что рядом с нами делает бесчисленное множество фотографий, как сейчас.