Парился обстоятельно. Двигался плавно, дышал носом. Вдумчиво потел. Пять заходов по десять минут, с последующим прыжком под ледяные струи душевой кабины. В перерывах выходил на воздух, отдыхал в положении полулежа, неторопливо выпивал литр воды. Каждый раз облекался в другой, сухой халат; махровые банные халаты в доме висели во всех углах, всех цветов радуги - Знаев имел к ним слабость, покупал ежемесячно, в доме ходил если не нагишом, то в лохматом купальном халате, опять же на голое тело. Уже и про девочку свою забыл, и про все на свете забыл. Отдыхал. Как работаешь - так и отдыхай. Не умеешь отдыхать - не сумеешь и трудиться. Расслабляйся, Знайка. Наслаждайся. Дыши глубже. Сегодня ты пластилин - завтра легко обратишься в крепкий камень.

Был второй час дня, когда он опять толкнул дверь спальни. Вернее, почти толкнул; с той стороны донесся иронический смех, восклицания, игривые междометия, недоверчивое фырканье - рыжая говорила с кем-то по телефону, и не просто беседовала - флиртовала, со всем азартом ее двадцати четырех лет; банкир, галантный чувак, решил не мешать, на цыпочках отошел. Разумеется, слегка оторопел. Затеял разжигать камин. Алиса, правда, что-то почувствовала, оборвала диалог и возникла в дверном проеме - румяная, с блестящими глазами, с изогнутым в улыбке пухлым ртом. Стопроцентная ведьма, роковая принцесса из страшной сказки.

- Угадай, с кем я говорила.

Знаев молча пожал плечами.

- С твоим приятелем Жаровым.

- Вот как. Откуда у Жарова - твой номер телефона?

- Я сама дала ему номер. Вчера. На вечеринке.

- Жаров выпросил у тебя телефон?

- Да. А что тут такого?

- Кстати, да, - задумчиво произнес банкир, запалив огромную каминную спичку. - Что тут такого? Я прихожу к нему в гости с женщиной, он - украдкой от меня - просит у моей женщины номер телефона, и на следующий же день, считай - утром, звонит… Действительно, ничего такого…

- Ты ревнуешь, - сказала Алиса с восторгом.

- И не думаю.

Девушка рассмеялась. Действительно, подумал Знаев, хороший повод для ревности. Если бы я еще это умел.

- И что же, - вежливо поинтересовался он, - нужно от тебя Жарову?

Рыжая игнорировала вопрос; кутаясь в халат, заявила:

- Вот если бы я не призналась тебе, с кем сейчас болтала, тогда - да, у тебя был бы повод ревновать. Но я сразу тебе все рассказала. Цени…

- Ты не ответила. Чего хотел от тебя Жаров?

- Ничего. Обычная мужская болтовня. Спрашивал, давно ли я с тобой, и все такое.

- Ага, - Знаев вздохнул. - Иди-ка сюда. Садись. Это единственные сидячие места в моем доме… Вытяни ноги. Живой огонь - замечательная штука. Ты смотри на огонь, а я тебе расскажу про своего друга Жарова. Если хочешь, конечно.

- Хочу, - сказала рыжая, хотя Знаев очень ждал другого ответа. Сразу подумал: ну да, естественно, там же голубые глаза, длинные волосы, квадратные плечи, мефистофельский хохот, перстень с камнем - редкий экземпляр, который не может не заинтересовать.

- Впрочем, - поправилась Алиса, погружаясь в кожаное, благородно потертое кресло и внимательно изучая висок банкира, - если у тебя нет желания, можешь не рассказывать. Или расскажи не про Жарова, а про кого-нибудь другого. Мне нравится не те, про кого ты рассказываешь, а то, как ты это делаешь.

- Зачем ты дала ему свой номер?

- Захотела - и дала. Мой номер. Кому хочу - тому и даю.

Разумеется, подумал Знаев, устраиваясь полулежа. У меня нет никаких прав на девушку с золотыми волосами.

- Кстати, - сказала Алиса, - пока ты был в бане, тебе кто-то звонил.

Протянула ему его собственный телефон. Сама принесла, чтоб он не ходил, не искал, размякший после сауны. Боже, эта женщина - сама разумность и предупредительность, подумал он, в ее-то годы иметь такую голову на плечах…

Посмотрел на дисплей - ага, Солодюк - и выключил аппарат.

- Мой друг Жаров, - сказал он, - хороший парень. Кстати, молодой совсем. Тридцать восемь лет. Законченный гедонист. Любит выпить, погулять. Посмеяться. Он мастер спорта по регби, здоровье пока позволяет и в запои уходить, и нюхать… Очень веселый мужик. Может, например, в пятизвездочном австрийском отеле полуголым выйти в коридор, подозвать горничную, дать ей сто евро и попросить побрить себе сзади шею… Чтоб ты знала: не пропускает ни одной юбки. Коллекционирует. Богатый, двое сыновей. Жена - дочь космонавта. Везде был, все видел. Он и с аквалангом нырнет, и на дельтаплане полетает, и в казино зайдет, под настроение… Он и в гольф мастак, и подраться любитель. Обожает, типа, жизнь во всех ее проявлениях…

- Почему, - тихо перебила Алиса, гипнотизируя разгорающиеся поленья, - ты говоришь об этом с таким отвращением?

- Потому что он баловень судьбы. Халявно, поимел от бога и папы с мамой все на свете. Здоровье. Обаяние. Силу. Красивый, удачливый, всегда смеется, всегда полупьяный - такой гусар, блядь, летучий…

- Не ругайся, - нежно велела рыжая. Камин явно расслабил ее, как давеча - дождь за окном.

- Извини.

Алиса осторожно сказала:

- Он веселый. А ты - угрюмый. Для тебя главное - работа, а для него - ее плоды…

- Видишь ли, - банкир засопел, - когда я вижу Жарова, я понимаю, что… ничего не понимаю. Я пашу, как проклятый, а он бывает в офисе едва три часа в день - и все равно денег у него столько же, сколько у меня. Если не больше.

- А ты не работай, как проклятый, - предложила рыжая. - Разве ты - проклят? Кем ты проклят? И за что? Ты, наверное, сам себя проклял, вот и все. А Жаров - нет, не проклял. Он правильно живет.

- Неправильно. Я, дорогая Алиса, не люблю сластолюбцев. Инстинктивно.

- Он твой друг - и ты его не любишь?

- Люблю. Как друга. Но не как ловца удовольствий. Жаров - маленький мальчик Ему всегда двадцать пять. Если не двадцать. Ты бы его послушала, когда он возвращается с очередного горнолыжного курорта. Это же целая наука! Подъемники, скипассы, ваучеры, правила обгона, правила въезда и наезда, «черные» склоны, «зеленые» склоны, очки за четыреста евро… Лыжи за тысячу. Взрослый, здоровый мужик, отец семейства, владелец собственного бизнеса, едет бог знает куда, за тридевять земель, чтобы кататься. Ему скоро сорок лет - а он КАТАЕТСЯ!

- Что же тут плохого? Свежий воздух, горы…

Знаев пренебрежительно фыркнул.

- Воздух? Ты же была в моем кабинете. Я нажимаю кнопку - и через полчаса у меня там самый лучший воздух. Хочешь - морской, хочешь - горный. Тут дело не в воздухе. Он, друг мой Жаров, сам создал свое дело, на него работают сто человек, его фирма входит в десятку крупнейших российских поставщиков электрооборудования - и все это, видишь ли, только для того, чтобы КАТАТЬСЯ. Назад, в детство, - вот что это такое. Люди создают политические партии, инвестируют в науку, в сложные технологии, содержат детские дома, строят больницы… Люди решают проблемы, берут на себя ответственность. А Герман Жаров - катается! Какой прок человечеству от Германа Жарова?