Натке хотелось остаться здесь навсегда! И как будто не было осенних дней с холодными дождями. Как будто не было проблем в жизни с ее повседневной суетой. В данную секунду все ее внутреннее существо ловило мгновения слияния с природой.

И присутствие любимого человека усиливало эти ощущения втрое. Павел подошел сзади, обнял ее руками и ткнулся носом в ее шею:

- Ты так вкусно пахнешь! Солнцем и цветами, которые нас окружают!

Натка улыбнулась ему, и в ответ сказала:

- А твой аромат кожи давно уже свел меня с ума. А здесь особенно, накладываясь на запахи осени, он меня возбуждает и заставляет в голове прокручивать ну очень «неприличные» картинки!

- Ты проказница! Дразнишься? Да? Дразнишься! Если бы не родители, ты бы от меня живой не ушла!

- Ой, не фантазируй сейчас! А то я сама тебя уволоку куда-нибудь в кусты! Теперь я понимаю, зачем их высаживают, и по какому назначению применяют, особенно в темном парке! Не темнота – друг молодежи, а именно кусты! – со смехом ответила ему Натка.

Потом чмокнула в нос и требовательно произнесла:

- Нечего тут стоять! За работу! Награда победителю в виде МЕНЯ не заставит себя ждать!

Но тут по радио заиграла музыка, которая перевернула все в душе, подготовленной этими красотами, этим настроением. Блюз, исполнявшийся глубоким бархатным голосом, голосом неизвестной певицы (как оказалось позже, француженки Патрисии Каас).

Натка с придыханием дослушала композицию до конца. Слезы от восторга накатились на глаза. Дослушав до конца, Натка потрясенно повернулась к Павлу и спросила:

- ЧТО ЭТО БЫЛО?

- Не знаю! Но, обещаю, узнаю ради тебя!

- ПОТРЯСАЮЩЕ!

- Я того же мнения!

- Как же можно голосом передать именно то, что я сейчас чувствую, что волнует меня больше всего! ВСЕ! Не могу! Что-то и руки опустились, и работать уже не хочется!

- Да бросай ты это грязное дело! И пойдем в койку!

- Ах, ты . . .! – задохнулась от возмущения Натка.

Павел помчался по свежевскопанным грядкам смешным бегом вразвалочку, а Натка припустила за ним! Они влетели в дом, и с размаху ухнулись на кровать!

Натка, шутя, стала колотить Павла, больше для проформы, нежели для того, чтобы действительно наказать! Они щипали друг друга, кусали, тут же зацеловывая укус! Дурачились как дети! Да, они и были детьми! Беззаботными! Свободными в действиях! Легкие в поступках! Наивные дети! И это им нисколько не мешало. Они могли вытворять друг с другом все, что им вздумается, понимая, что нисколько не обидят другого, потому, что в принципе, этого сделать и не получилось бы!

Любовь их была свободна от условностей! От мнений окружающих! И только один единственный ЗАПРЕТ висел амбарным замком, который прикрывал дверь, ведущий в ТАЙНУЮ КОМНАТУ. Но они честно дожидались того времени, когда и эта ТАЙНА падет под покровом темноты.

Натка очнулась:

- Хватит валяться, трутень! И я тут с тобой, ну, совсем от рук отбилась!

- От чьих ты там рук отбилась?

- От всех!!! Вставай!

- А поспать?

- Спать будешь ночью!

- Вот и не угадала! Ночью я спать не буду! А буду в отместку тебя щекотать до самого утра!

- Попробуй только! Я все равно щекотки не боюсь! А тебе достанется от меня!

- ЧТО достанется?

- Все, о чем ни попросишь!

- Я не буду просить! Ты сама мне дашь все, что захочешь! А я буду смиренно получать удары судьбы!

- Я сейчас уже расплачусь!!! Вставай! А то, как в прошлый раз, стяну тебя с кровати на пол, а еще отыщу ремень!

- Ты меня заводишь! Ремень - это круто!

- Хватит, Паш, уже! Пошли в огород! Родителям помочь надо! Мы-то с тобой молодые и сильные! На нас пахать надо!

- Ладно, идем!

Они встали с кровати и побрели в огород.

За этот день было много сделано. Все планы выполнены. Багажник машины заполнен ведрами с урожаем. Земля выглядела как картинка.

Солнце клонилось к закату, а в воздухе разливалась прохлада, которая уже вызывала дрожь. Домой добирались по заведенной традиции – через деревню, в которой было забрано парное молоко! И вкус оно имело осенних трав, сладкое, пахнущее выменем той коровы, которая щедро поделилась даром с людьми!

Натка наслаждала свое нутро, припав к горловине банки.

- Лопнешь! Оторвись! – смеялся Павел.

А Натка только качала головой из стороны в сторону, продолжая пить этот эликсир.

Сколько в нее влилось молока, было не понятно, но раздувшийся живот явно свидетельствовал о сытости.

Хитро улыбнувшись, Натка протянула Павлу банку.

- Хочешь?

- Ну, уж нет, - рассмеялся он. – Молоко пьют только дети! А ты – ребенок! Поэтому этот напиток твой целиком и полностью!

- Ну что ты! Я столько не выпью! А то еще лопну, и придется меня собирать по кусочкам!

- По самым лакомым кусочкам, - прошептал он ей на ухо.

И приник к губам. Поцелуй был со свежестью парного молока, сладко тягучий, спокойный и нежный.

-Ну, вот, и я напился, - оторвавшись от ее губ, произнес Павел.

Тут вернулись родители. Машина тронулась, унося всех в огни большого города, домой.

ОТКРОВЕНИЕ ВТОРОЕ.

Дома, наскоро поужинав, заняли очередь в ванную комнату, чтобы смыть с тела все, что накопилось на коже за трудовой день.

Натке было предоставлено первой нырнуть в ласковую воду с душистой пеной.

Благоухающая после ванны, Натка запрыгнула в кровать. Вытянулась во весь рост. Натруженные за день мышцы сладко потянуло еле заметной болью, а позвонки в спине прохрустели.

«Так! Чем мы сегодня будем удивлять друг друга? Эх, не хватает мне знаний в этой хитрой науке – любить! И Павел не сдержал обещания дать «умную» книжку, чтобы освоиться с предметом. Ладно, буду самоучкой. Иногда из самоучек получаются самородки!» - хихикнула она от своих мыслей. - «А, вот что! Я выключу свет, и буду дожидаться любимого за дверью! И уже без ничего! Может, это будет опять жутко неприлично, но иногда так хочется побыть двоечницей по поведению!»

Она ловко соскочила с кровати. Подбежала к двери. Стянула через голову рубашку и выключила свет. Холод тут же побежал от ступней, поднимаясь вверх. От этого состояния у нее напряглись соски, но затею надо было воплотить в жизнь.

Ждать долго не пришлось. Павел открыл дверь, и не увидел на кровати Натки. Рука его потянулась к выключателю, но тут же дверь захлопнулась за его спиной. А в область ниже лопаток, влажную еще от душа, ткнулись два очаровательных холма с упругими сосками. Павел обалдел от такого действа! Он вывернул руки, и обхватил стоящую Натку ладонями за талию. Потом медленно повернулся к ней лицом.

Прижав Натку к стене, он тяжело навалился на нее всем телом, согревая кожу своим теплом. Истома разлилась по телам обоих. Натка стояла на дрожащих ногах и вытягивала свою шею, которую вкушал сейчас любимый. Его руки отправились в путешествие по ее телу, вызывая колоссальные потрясения во всем ее существе. Она потянулась к нему, предлагая свои губы, что и было принято в дар.

Они пили этот поцелуй, задыхались от него, но оторваться друг от друга не могли. Павел сорвал полотенце с бедер, и на Натку легла его горячая мужественность. От этого движения она непроизвольно раздвинула ноги, как бы предлагая себя ему. Легкими качающимися движениями Павел стал доводить Натку до исступления. Ноги у нее подкашивались, но он крепко держал ее, не давая упасть.

Почувствовав ее слабость, он обхватил ее руками и донес до кровати, нежно уложив на край. А сам встал на колени, раздвинул ее бедра, и продолжил внешние движения по ее таинственному месту, задевая живот, внутреннюю шелковистость бедер. Натка уже не могла сдерживать эмоций: она вскрикнула от острейшего наслаждения, и ее сознание улетело спиралями в высшие сферы, к облакам. Потом швырнуло с высоты вниз. И тут же, опять подбросило ввысь.

«Качели! Качели, от которых захватывает дух!» - билась в ее голове пульсирующая мысль. – Я лечу! Я улетаю! Уплываю на лодочке. Вверх!»