Аймерика предложения Маргарет, похоже, порадовали, но он покачал головой.

— Ты права. Тогда все может получиться, но… все должно быть отработано до мелочей, чтобы действительно получилось.

— Это относится абсолютно ко всему, — заметил Пол. — И, как уже было справедливо сказано ранее, экспедиция должна состояться обязательно. И мне, честно говоря, приятно от мысли о том, что у нас будет припрятана в рукаве парочка козырей, как и у Сальтини.

В дверь постучали. Я встал, открыл дверь. Вошли посол Шэн и преподобный Каррузерс. «Ну, — подумал я, — вот теперь слухи точно пойдут, но по крайней мере — не беспочвенные». Я закрыл дверь, и тогда Каррузерс сказал:

— Похоже на то, друзья, что нам надо обсудить нечто крайне важное.

Аймерик вздохнул.

— Похоже, мы всю ночь только этим и будем заниматься. Вы нам расскажете, какие у вас идеи, потом мы вам — какие у нас, а потом мы все вместе погрузимся в тоску.

Шэн позволил себе едва заметную улыбку.

— Не думаю, что новость, которую я собираюсь вам сообщить, повергнет вас в тоску. Совсем наоборот. Вы позволите мне сесть?

Мы, донельзя изумленные, хором сказали «да». Каледонцы никогда не спрашивали, можно ли им сесть, да и аквитанцы тоже: первые — потому, что считалось иррациональным, чтобы кто-то получал предпочтение, а последние — потому, что подобная забота о чужих чувствах попахивала упадочностью и в любом случае считалась ne gens. Позднее я узнал о том, что обе наши цивилизации в плане обиходного этикета жутко грубы в сравнении со многими другими.

Усевшись и получив от Торвальда чашку какао, Шэн сказал:

— Для того чтобы вкратце объяснить вам, почему раньше я не мог ничего говорить о происходящем и тем более предпринимать какие-то шаги, мне, пожалуй, придется немного рассказать вам о том, как в целом строятся отношения между Гуманитарным Советом, его послами и Тысячей Цивилизаций. Прежде всего вы должны уяснить, что в так называемой Внутренней планетарной Сфере, в которую входят Земля, Дунант и Пасси из системы Центавра, а также Кремер, Дюкоммун и Гобат, проживает почти девяносто процентов всего населения галактики и располагается около четырехсот колоний. Я перечислил всего шесть из тридцать одной планеты, но стоит одной из них порвать отношения с Советом — и нам будет грозить большая беда. Кроме того, на данный момент эти планеты являются опекунами множества новых колоний.

Мало этого, их контакты друг с другом гораздо более интенсивны, чем здесь у нас, на фронтире. Вы, конечно, знаете, что вы мирно проживаете на одном месте уже почти так же долго, как жители колоний, расположенных ближе к Земле, но с точки зрения Совета ваша планета по-прежнему считается планетой фронтира в связи с удаленностью и малочисленностью населения. Простите меня, но я должен был это сказать. На планетах Внутренней Сферы существует множество потенциальных очагов религиозной неприязни. Это стало одной из причин, почему прежде всего спрингер-контакты были установлены с ауриганскими фронтирными планетами — цепочкой изолированных систем, от которых открывался путь к Тете Большой Медведицы. Только потом мы стали налаживать систему спрингер-контакта здесь, на фронтире Бут-Геркулеса. Торбург находится в системе Поллукса, Чака Хоум в системе Теты Большой Медведицы, а Остров Нью Пэррис — в системе Капеллы, а нам нужно было позаботиться о том, чтобы милитаристские колонии непременно имели связь с Советом на тот случай, чтобы в крайнем случае была возможность навести там порядок. Скажу откровенно, в этом регионе сосредоточились колонии, отличающиеся самыми радикальными религиозными взглядами и обычаями.

Теперь, когда Совет в достаточной степени способен к профилактике военных конфликтов внутри Тысячи Цивилизаций, мы пошли на установление ряда классических сделок, хотя и понимали, что о ряде из них нам потом придется пожалеть. Так что на данный момент в Совете представлены не только сами колонии, там заседают представители наиболее многонаселенных планет, которые — как и в древней системе ООН, — к сожалению, обладают правом вето.

А уж их главная забота состоит в том, чтобы не вмешиваться в беспорядки, имеющие место на планетах фронтира, дабы тем самым не создать прецедента попрания прав колоний на самоопределение в плане культурных традиций.

Полагаю, они боятся того, что такой прецедент мог бы спровоцировать другие колонии на защиту своих традиций и даже на навязывание их соседним колониям. Так что мне здесь приходилось держаться в очень строгих рамках в плане того, что я мог делать, а чего не мог.

С одной стороны, мы не можем позволить, чтобы колония после установления спрингер-контакта вышла из-под нашего влияния и контроля, но с другой стороны, мы не можем попирать законные права колонии на самоопределение.

Поэтому, когда речь заходит об установлении спригнер-контакта, мы прежде всего ориентируемся на первоначальную хартию колонии, но при этом все равно навязываем властям кое-что такое, чего они не желают, что делается исключительно для того, чтобы колония не отошла в разряд изгоев.

С тех самых пор, как я разобрался в положении дел, имеющем место в Каледонии, я неоднократно обращался в Совет с прошениями о том, чтобы мне позволили определенные вольности в интерпретации хартии независимости Каледонии. Это было обусловлено тем, говоря откровенно, что каледонская культура почти наверняка вызовет сильнейшее раздражение у жителей многих колоний системы Тысячи Цивилизаций. Учитывая этот факт, следовало максимально нивелировать отрицательные проявления каледонских традиций здесь, на месте.

Если бы удалось распространить здесь либеральные тенденции, все моменты было бы обойти намного легче. Я подчеркиваю — поскольку думаю, что именно честностью легче будет добиться желаемой для меня реакции, — что на самом деле Совету нет никакого дела до гражданских свобод в Каледонии. Есть множество колоний, где социальная атмосфера намного более угнетающая, но которые мы при всем том держим в изоляции. Предметом нашей заботы является то, чтобы каждая цивилизация хотя бы терпимо относилась к обычаям других цивилизаций, чтобы ни одна цивилизация не превращалась в миссионерскую или имперскую. Короче говоря, для нас желательно, чтобы режим Сальтини пал не потому, что он представляет собой откровенную диктатуру, а потому, что он и его приспешники представляют собой сборище оголтелых изуверов, способных спровоцировать конфликт где угодно.

Обведя всех присутствующих взглядом, Шэн убедился в том, что все согласно кивали и что его откровения никого особенно не смутили.

— Как ни странно, — сказал он, — я говорю вам ту жестокую правду потому, что все вы мне нравитесь. Я хочу, чтобы вы поняли: Гуманитарный Совет не намерен решать за вас ваши проблемы. Мы осуществим вмешательство через несколько дней и примем вашу сторону. Но такие действия мы осуществляем далеко не всегда, хотя в будущем не застрахованы от случаев, когда с моральной стороны обстоятельства будут складываться покруче, чем здесь, у вас.

Поэтому не рассчитывайте более чем на однократную акцию со стороны Совета и ни в коем случае не задумывайтесь о каких бы то ни было обходных маневрах, кроме того, о котором я вам сейчас расскажу.

Дело в том, — продолжал Шэн, — что в первоначальной хартии, текст которой написан Кверозой, есть пункт о «максимальной заботе о благосостоянии отдельных граждан». Можно только гадать о том, что именно имел в виду Квероза под этим — пусть об этом вам скажет кто-нибудь из ваших богословов. Не этот вопрос беспокоит Совет. Самое главное, что мы способны интерпретировать этот пункт хартии таким образом, чтобы доказать: Сальтини не сумеет решить возникшие экономические проблемы за счет увольнения массы людей, урезания их заработной платы, за счет последующего снижения уровня потребления и импорта. Мы поставим его в такое положение, при котором он будет вынужден либо развернуть крупномасштабную программу повышения уровня всеобщего благосостояния, либо столкнуться с необходимостью ликвидации хартии.