— О, послушай, прежде чем мы уйдем, я хочу спросить тебя еще вот о чем. — Никки намеренно заговорила о щекотливом предмете легкомысленным тоном, пытаясь прогнать мысль о том, что унаследовала от матери склонность к двуличию. Но вопрос необходимо было задать. Особенно потому, что русский так подчеркивал его важность позавчера вечером в Венсенском лесу. — Ты сохранил информацию о ее банковских вкладах, правда?

— Вроде бы да…

Благодаря своей профессии Джефф Хит имел привычку никогда не выбрасывать документы, но в его ответе прозвучала неуверенность, служившая ответом на ее вопрос. Напомнив себе, что информация, которую она ищет, должна опровергнуть обвинения в измене, Хит устремилась вперед.

— Можно мне на них взглянуть?

— А можно мне узнать, зачем тебе это надо?

Она заметила не только настороженность. Такой взгляд она часто видела у подозреваемых в комнате для допросов — в нем угадывался страх разоблачения. Но Джеффри Хит был не подозреваемым, он был ее отцом. Никки не хотела «раскалывать» его, ей нужна была только информация. И она продолжила:

— Мне нужно знать, не было ли у мамы собственных банковских счетов. Секретных, как и это, — Хит подняла мешочек с браслетом. — Счета, о котором ты узнал лишь случайно.

Наступило молчание, которое нарушил звонок телефона, стоявшего на столике у кресла Джеффри Хита. Никки разглядела буквы на оранжевом дисплее: «Ledger». Отец тоже их увидел и не стал брать трубку. После четырех звонков включилась голосовая почта. Он, видимо, принял какое-то решение и заговорил:

— Дело было так же, как и с этим чертовым браслетом. Я спросил ее о нем. Я сказал: зачем тебе отдельный счет, а она ответила: на всякую ерунду, чтобы не просить, когда вдруг захочется купить себе что-нибудь ненужное. Тогда я в первый раз заподозрил насчет другого мужчины. — От его взгляда у Никки болезненно сжалось сердце. — Тебе это действительно нужно?

Хит мрачно кивнула.

— Возможно, это поможет мне найти убийцу, — произнесла она, надеясь, что секретный банковский счет послужит исключительно для этого.

Джеффри Хит подумал несколько мгновений, затем молча поднялся и вновь скрылся в глубине дома, на этот раз — во второй спальне. Рук ободряюще улыбнулся Никки, но это не помогло. Несколько минут спустя отец вернулся; в руке он держал большую, скрепленную резинкой коричневую картонную папку с несколькими отделениями. Не подходя к Никки, он направился к входной двери. Когда Рук и Хит вышли в холл, он отдал дочери папку.

— Спасибо, — сказала она.

— Скажи мне одну вещь, Никки, — произнес он негромким, глухим голосом. — Чем ты отличаешься от той женщины из вашего участка, которая пришла сюда и задавала мне нескромные вопросы? — Он махнул рукой в сторону телефона, на котором мигала лампочка, оповещавшая о полученном сообщении. — Или от этих репортеров?

Сдерживая слезы, она ответила:

— Тем, что я хочу помочь тебе.

Но отца это не утешило:

— Мне кажется, лучше всего будет нам какое-то время не видеться.

И он ушел в глубину дома, предоставив им самим закрыть за собой дверь.

В обычный день они возвратились бы на полицейской «краун виктории» Хит, но, поскольку детектив до сих пор находилась в отпуске, им пришлось взять арендованную Руком машину. Так Джеймсон оказался одним из тех везунчиков, что застряли в бесконечной пробке, тянувшейся в сторону Манхэттена и состоявшей из людей, возвращавшихся с воскресной загородной прогулки. Он приготовился к угрюмому молчанию, но Хит полностью переключилась на работу. Рук вспомнил горький упрек отца и, поразмыслив о ее умении отключаться от эмоций, порадовался за нее. На этот раз ей тоже удалось абстрагироваться от неприятного чувства, хотя бы на время.

Хит, сидя на пассажирском сиденье, просматривала немногочисленные банковские документы — бумаги с записями о суммах, ежемесячно поступавших на счет.

— Здесь не все, — сказала она. — У матери был баланс в несколько сотен долларов, только чтобы не закрывать счет, но записи внезапно обрываются, хотя нигде не зафиксировано, что счет был закрыт.

— Когда сделана последняя запись?

— В октябре девяносто девятого. За месяц до убийства.

Вытащив телефон, она порылась в списке контактов и нашла номер Картера Деймона. Слушая длинные гудки, Никки размышляла о том, что бывший детектив, расследовавший убийство ее матери, наверное, слишком зол на Хит, чтобы разговаривать. Когда включилась голосовая почта, Хит заговорила:

— Детектив Деймон, — упоминание звания должно было послужить оливковой ветвью, — это Никки Хит. Надеюсь, я не слишком сильно испортила вам выходной, но я хотела поговорить с вами об этом старом деле и, в частности, о банковском счете. — Она оставила свой номер телефона и повесила трубку.

Они решили позволить себе запретное удовольствие и отметить возвращение в старые добрые Соединенные Штаты: вернули машину и отправились в любимую забегаловку Рука под названием «Мадвилль 9». Здесь подавали жареные куриные крылышки и эль. Они выбрали столик неподалеку от телевизора, по которому передавали местные новости, чтобы узнать, как идут дела в городе после землетрясения. Чиновник в каске распространялся о ходе работ; в бегущей строке утверждалось, что повреждения устранены на 95 процентов и что на это затрачены миллионы долларов. Рук обмакнул крылышко в соус «Буффало» и спросил Никки, как бы он понравился ей в каске.

— Заметь, не на стройке, а в качестве шляпы.

Но она так пристально смотрела на экран, что он тоже обернулся, чтобы взглянуть, что именно привлекло ее внимание.

Верхнюю часть экрана занимала огромная надпись: «ПОСЛЕДНИЕ НОВОСТИ: ДЕЛО ЗАМЕРЗШЕЙ ЖЕНЩИНЫ РАСКРЫТО, ПОЛИЦИЯ АРЕСТОВАЛА УБИЙЦУ».

Рук попросил бармена прибавить громкость на ближайшем телевизоре, чтобы можно было услышать сенсационные новости; это не слишком понравилось бейсбольным фанатам, смотревшим воскресную вечернюю игру, но Рук и Никки даже не взглянули в их сторону. Они стояли перед огромным экраном, забыв об остывавших на тарелках крылышках, и, буквально раскрыв рты, смотрели новости из Нью-Йорка.

Корреспондент стоял на улице перед желтой полицейской лентой. Надпись внизу экрана гласила: «Прямой репортаж из Адской кухни».[121]Прижав наушник к уху, он кивнул и ответил ведущей:

— Спасибо, Миранда. Итак, совершен грандиозный прорыв в деле, о котором в последние дни говорит весь Нью-Йорк. В минувший понедельник замерзшее тело жительницы Инвуда, убитой ударом ножа, было обнаружено внутри чемодана в продуктовом фургоне. — Он обернулся, сделал какой-то жест, и изображение медленно увеличилось; экран заполнило крыльцо многоквартирного дома из бурого кирпича, на котором дежурил полицейский в форме. — Как видите, сейчас на Западной 54-й все спокойно, но всего несколько минут назад офицеры и детективы Департамента полиции Нью-Йорка ворвались в квартиру предполагаемого убийцы, расположенную в этом здании.

Показали запись, в которой фигурировал сияющий капитан Айронс. Он стоял около ленты, выпятив живот.

— Наш подозреваемый — Хэнк Норман Спунер, сорок два года, зарабатывает на жизнь тем, что присматривает за чужими квартирами. Мистер Спунер был арестован мной и детективом Шерон Гинсбург из Двадцатого участка; также нам помогали офицеры из полицейского участка Северный Мидтаун. Задержание прошло оперативно, никто не пострадал.

Рук пробормотал:

— С каждой минутой все лучше и лучше.

Хит ничего не сказала; она не отводила взгляда от экрана и внимательно слушала Айронса. Капитан отвечал на вопросы репортеров.

— Этот человек попал в поле зрения полиции пару дней назад, после того как в наш участок поступил анонимный телефонный звонок. Неизвестный сообщил, что ему не дает покоя убийство Николь Бернарден, происшедшее на прошлой неделе, а также смерть первой жертвы, Синтии Троуп Хит, убитой в девяносто девятом году.