Жизнь вдруг стала более ощутимой и настоящей, по сравнению с обычным сексом. Это казалось таким простым и таким честным. Но теперь мне пришлось скрывать все от мамы, пряча вещи и нося марлевые повязки в школу».

Она также добавила: «Это была отчаянная потребность чувствовать. Когда я была подростком, у меня не было своего «я». По мере моего взросления я жила жизнью персонажей, которых я играла, и потерялась среди различных аспектов своего «я». Как-то во время занятия садомазохистским сексом Джоли попросила своего любовника провести лезвием по ее челюсти, в этом месте у нее до сих пор остался едва заметный шрам.

«Оглядываясь назад, – говорит Джоли, – я понимаю, что этот парень был нужен мне для того, чтобы помочь освободиться от своих эмоций, и я расстраивалась, когда он не мог помочь мне».

Нанесение увечий тоже не помогло ей – на самом деле это чуть не стоило ей жизни. После одного инцидента, когда Джоли полоснула себя по шее, вырезала на руке букву «Х» и искромсала себе живот, ее на «Скорой» отправили в больницу. «Я чуть не вскрыла себе яремную вену, – призналась она в 2000 году. – К тому времени, когда мне исполнилось шестнадцать, я полностью излечилась от этого пристрастия».

Может быть, тот факт, что она излечилась от пагубного пристрастия, или пережитый ею опыт возвращения с того света положил конец ее отношениям с другом-панком. Какой бы ни была мотивация, Анджелина явственно чувствовала, что пришло время двигаться вперед. «Когда ей исполнилось шестнадцать, Энджи решила, что уже достаточно пожила вместе с мамой и с бойфрендом, – говорит Джин. – Она арендовала квартиру в доме на противоположной стороне улицы и переехала.

Бойфренд решил, что он переезжает вместе с ней, но она выставила его, и на этом их отношения закончились».

Сама Анджелина описала этот эпизод как «жесткий разрыв. Эти отношения напоминали брак. Он много кричал, и это выглядело как настоящая драма, которой мне совсем не нужно было».

Неизвестно, была ли Бертран рада избавиться от своей неуправляемой дочери, но соседи точно были рады. Один из них вспоминает случай, когда пришлось вызвать полицию из-за громкой музыки, раздававшейся из ее квартиры ранним утром. «Боже мой, они могли и мертвых поднять, танцуя и крича под включенную на полную катушку музыку. Для нас было счастьем, когда она переехала».

Вспоминая об этом теперь, Джоли понимает, насколько сильно она потворствовала своим капризам, будучи подростком, беспокоясь по поводу тех вещей, которые, по большому счету, ничего не значили. Говоря о том времени, актриса сказала: «Сейчас я думаю, что, если бы кто-то взял меня, четырнадцатилетнюю, и отправил куда-нибудь в Среднюю Азию или в Африку, я бы поняла, насколько я эгоистична и что существуют реальная боль, реальная смерть и другие реальные вещи, с которыми нужно бороться. И я бы не стала тратить столько сил на борьбу с собой».

Несмотря на ее ранние мечты стать организатором похорон, уже с младенческого возраста было ясно – и детские представления для брата только подтверждали это, – что актерство у Анджелины Джоли в крови. Но она не признавалась в этом. В интервью для журнала People Weekly в 2004 году Джоли вспоминала: «В детстве меня совершенно не интересовали фильмы. Он (Джеймс, ее брат) обычно тащил меня в кино. Джейми всегда любил кино. Он должен был первым начать работать в этой сфере».

Однако в том же самом интервью Джеймс позволил себе не согласиться с этим высказыванием, настаивая на том, что именно его маленькая сестра обладала большим актерским даром, особенно когда он наводил камеру ей в лицо. «Я говорил ей обычно, чтобы она играла для меня. Мы делали собственную версию рекламы сети Subway, когда Энжи говорила что-то типа: «Я дам тебе по морде, если ты не купишь сэндвич».

Это были довольно грубые слова для такой маленькой девочки, но Анджелина первой признается в том, что она была намного хулиганистей своего брата.

«Мы почти полные противоположности. Он никогда не ругается матом. Я же когда сержусь, могу ругаться, как простой водила.

Он всегда победитель в том, что касается высоких нравственных материй. Зато я всегда могу перекричать его и наговорить грубостей».

Родители Джоли с готовностью поддерживали актерские устремления своей дочери. «Я помню, как Джейми направил на меня домашнюю видеокамеру и сказал: «Давай, Энджи, выдай нам шоу!» Ни папа, ни мама никогда не говорили: «Потише! Перестаньте болтать!» Я помню, как папа взглянул мне в глаза и спросил: «О чем ты думаешь? Что ты чувствуешь?» Но никогда родители не задавали ей прямых вопросов. Джоли довольно завуалированно объяснила свой интерес к актерству: «Я не знала точно, чего хочу. Но я знала, что хочу это понять. Мне нравилось самовыражаться определенным образом. Я так сильно хотела объяснить это все кому-то… У меня очень хорошо получается исследовать различные эмоции и слушать людей и чувствовать какие-то вещи. В этом, на мой взгляд, и заключена актерская природа».

Возможно, она и не знала, чего хочет, но, по словам ее папы, то, что она в итоге окажется перед камерой, было неизбежно. «Оглядываясь назад, я могу сказать, что уже с раннего детства было понятно, что она станет актрисой, – сказал он. – Она могла из любого мелкого события сделать шоу. Она всегда была очень деятельной, творческой и выразительной».

Когда Маршелин вернулась с детьми в Лос-Анджелес, казалось само собой разумеющимся, что одиннадцатилетняя Анджелина поступит в театральную школу Ли Страсберга, учитывая, что когда-то там училась ее мама.

Ли Страсберг был актером, режиссером, продюсером и преподавателем актерского мастерства, который создал свою драматическую школу в Лос-Анджелесе в 1969 году. Среди голливудских знаменитостей, которые учились у него, Джеймс Дин, Роберт Де Ниро, Стив Маккуин, Джейн Фонда, Аль Пачино и Пол Ньюмен.

В их числе была и Мэрилин Монро: эти двое были так близки, что в своем завещании она передала Страсбергу право владения 75 % своего имущества. И будучи его любимой студенткой, она в какой-то момент переехала жить к его семье. Страсберг был активным проповедником системы Станиславского (практика, когда актеры использовали свои собственные воспоминания, опыт и эмоции, чтобы добиться реалистичной игры). И, возможно, именно по этой самой причине Анджелина бросила школу после двух лет учебы и участия в нескольких постановках, заявив, что у нее «нет достаточного количества воспоминаний», чтобы играть так, как должно. Теории Страсберга, несомненно, пригодились ей, хотя позднее Джоли скажет о своем ремесле: «Актерская игра это не притворство и не ложь. Это поиск в себе черт твоего персонажа и игнорирование всех других аспектов своего «я». И какая-то часть меня удивляется, а что плохого в том, чтобы быть совершенно искренним».

Бросив школу Страсберга, Анджелина продолжала посещать школу Beverli Hills High School, которую закончила в возрасте шестнадцати лет. Это произошло в то же самое время, когда она дала отставку своему бойфренду и переехала в свою собственную квартиру. И примерно в это же время она начнет искать помощи у своих домашних и будет брать уроки актерского мастерства у своего оскароносного отца.