Думаю, читатель согласится, что, исходя из изложенного в предыдущем пункте, шансы у Ягайлы вернуться из Вильно живым весьма ничтожны. Может быть, Ягайло так любил Польское королевство, что с личным самопожертвованием шёл на этот отчаянный шаг, несмотря на огромный риск? Ну что вы, не тот это человек! Сделать подлость для Ягайлы — это легко. Обмануть — запросто. А вот жертвовать собою, даже ради Польши, — это не для него. Можно вспомнить, как на Грюнвальде Витовт, понимая, что решается всё, сам лично летал на коне по двум коридорам между тремя шеренгами своего войска и отдавал приказания. А Ягайло же на обратной дороге в Польшу приказал расставить заставы со свежими скаковыми лошадьми, чтобы в случае угрозы можно было бросить войско на растерзание и самому спастись. Относительно Ягайлы констатируем факт: альтруизм, самопожертвование — это не его кредо.

Почему же он всё-таки поехал? Какие он имел основания предполагать, что вернётся из Вильно целым? Выскажу своё личное предположение: он мог знать что-то, чего не знал Витовт, например о заговоре против великого князя. Кого я подозреваю? У меня как минимум два, а то и сразу оба кандидата:

Жигимонт Кейстутович, следующий по старшинству брат Витовта. Ничем особо не выделявшийся в годы правления Витовта. Далеко не семи пядей во лбу, но когда человек стремится к власти, он, как правило, не думает о том, будет ли он соответствовать уровню. Был заложником у крестоносцев за брата с 1390 по 1398 год. Вероятно, рассчитывал на власть после Витовта. Согласно лествичному праву, практиковавшемуся на Руси, после Витовта власть должна была перейти к следующему брату — Жигимонту Кейстутовичу. Коронация Витовта ставила на этих надеждах крест (по степени вероятности моя версия № 3). Позже, когда Жигимонту Кейстутовичу удалось стать великим князем литовским, ему повсюду мерещились заговоры и он истреблял православную шляхту беспощадно. Само по себе такое поведение не является доказательством, но отнюдь не противоречит психологическому портрету человека, бывшего участником или свидетелем заговора.

Свидригайло Ольгердович, брат Ягайлы, — наиболее вероятный кандидат в заговорщики. По тому же самому сеньоратному лествичному праву как минимум мог претендовать на отчину Ягайлы — Русь. А тем более Ольгердович мог претендовать на отцовское наследие по ординатному праву. В 1408 году уже плёл заговор против Витовта, после раскрытия которого с 1409 по 1418 год (9 лет!) был в заточении в Кременецком замке. Поэтому о его личном отношении к Витовту гадать не приходится. После освобождения и бегства Свидригайлы в Венгрию его отношения с Ягайлой были улажены при посредничестве Сигизмунда Люксембургского. Витовт же отказывался иметь с ним какие-либо дела, и только после того как польская делегация поручилась за Свидригайлу перед Витовтом, великий князь разрешил ему вернуться в ВКЛ. Хотя был католиком, использовал авторитет отца для консолидации вокруг себя православной шляхты. Нужно ли говорить, что принятие Витовтом католической короны создавало так называемую социальную базу против него в среде православного дворянства? И это был для Свидригайлы шанс (версия № 2).

Кафедральный собор Святого Станислава, где был похоронен Витовт. Вильнюс

Император Сигизмунд был возмущён тем, что поляки захватили посланную им корону, и был готов отправить через Польшу новый комплект (для Витовта и Юлианы Гольшанской) в сопровождении имперской армии. В разгар напряжённых переговоров с Ягайлой Витовт 13 октября пишет Сигизмунду письмо, в котором сожалеет о задержке короны, пишет, что приезжали польские послы и на коленях просили отложить коронацию, сообщает о приезде в Вильно Ягайлы и о том , что не намерен отступаться от своего намерения короноваться. Мы не узнаем, что говорил и обещал Ягайло в последующие два дня, но по письму императору от 15 октября видно, что Витовт расслабился. Он пишет, что переговоры с Ягайлой приняли мирный характер, что вскоре можно будет спокойно прислать корону прямо через Польшу, и просит Сигизмунда отменить намерение сопровождать корону войсками. Всё начинало налаживаться, казалось бы…

16 октября, отстояв молебен, Витовт и Ягайло выехали из Вильно в Троки. Длугош раз за разом пишет про болезни и хвори Витовта. Но если Витовт был таким чахлым, почему он не поехал в карете вместе с женой, а вскочил на коня верхом и поскакал в Троки, до которых было 27 километров (и судя по тому, что после «падения» его повезли в Троки, а не вернулись в Вильно, большую половину он проехал)? Человек на последнем издыхании не будет скакать такое расстояние. «Проехав часть пути, из-за сильной боли Витовт упал с коня и пересел в карету жены и лёжа доехал до Трок, где начал тяжело болеть…» То есть Витовт из Вильно выехал верхом на коне, а в Троки приехал уже смертельно больным? Может быть, пан Длугош, было «немного» по-другому? Может быть, Ягайло Ольгердович выманил из Виленского замка Витовта в поездку по лесной дороге, где подручные Свидригайлы Ольгердовича «помогли» князю так «упасть», что тот уже никогда не поднялся? Или Ягайло что-то налил «на посошок» (версия № 1)?

«Князь Свидригайло возгордился от поддержки, оказанной ему русинами и литвинами, чувствуя, что князь Витовт близок к смерти, начал быть более дерзким, что отражалось на его лице, в его манерах и поведении. Без разрешения князя Витовта он раз за разом приезжал на его двор, полный гордости и ожидания перемен. Князь Витовт был не в силах того сносить и сообщал об этом королю Владиславу, воеводе и старосте виленскому Гедыгольду, маршалку Румбольду и Николаю Серпинскому. Хоть король и предупреждал дружелюбно и по-братски, Свидригайло в целом не изменил своих намерений…» К Длугошу сразу возникает вопрос: почему Витовт не приказал выгнать Свидригайлу? Ведь он — действующий правитель! Почему он «сообщал» о своём недовольстве Ягайле и своим непосредственным подчинённым? Был ли он жив в это время? Или над телом Витовта уже шла грызня за власть, а Свидригайлу пытались не пустить на порог и не дать ему возможность участвовать в дележе земель и титулов? Был ли Витовт уже мёртв, в коме или бессознательном состоянии — мы не знаем. Но думаю, читатель со мной согласится, что дееспособность Витовта уже в этот момент вызывала большие сомнения.

Во всех этих событиях совершенно блеклая роль у жены Витовта Юлианы Гольшанской. Ничего внятного она не сделала и не заявила. Возможно, женщина была попросту запугана.

Длугош воспроизводит обращение Витовта к Ягайле, якобы сказанное на смертном одре: «Вижу, наияснейший король и дорожайший брат, что приходит последний час и что в любой день мне придется покинуть этот мир и тебя. Поэтому Великое княжество Литовское, над которым власть получил из твоих рук, возвращаю тебе. Ты правь им сам, или через какого честного человека! Мою жену и прелатов, князей и господ здесь присутствующих, и других, которых здесь нет, доверяю Твоему Наияснейшему Величеству. Прошу о них заботы, досмотра и признания данных мною прав. Прошу вас смиренно, как только могу, умоляю вас простить мои прегрешения, давние и нынешние, связанные с усилиями по коронации…» То есть Витовт все свои достижения, дело всей своей жизни, а главное — ВКЛ, отдаёт Ягайле и при этом ещё и извиняется? По-моему, Длугош явно перегибает палку. Ягайло со всем соглашался (ещё бы!) и при этом «у Витовта и Ягайлы слова смешивались со слезами…» Подождите — и я тоже схожу за платочком и вытру слёзы умиления.

Позвольте вам, пан Длугош, здесь не поверить! На кого, на какой уровень читателя это всё рассчитано? На тех, кто не помнит, что по приказу Ягайлы когда-то был задушен отец и утоплена мать Витовта? На тех, кто поверит в такое поведение людей на самом пике острейшего политического и личного противостояния между ними?

Потом Длугош для убедительности описывает сцену причастия Витовта, который в полной ясности ума перечисляет двенадцать артикулов Символа Веры и отвечает даже на специальный вопрос. То есть налицо «доказательство» дееспособности Витовта, приказывающего отдать Великое Княжество Ягайле. Только почему же когда надо было оградить хотя бы самого себя от назойливости Свидригайлы, Витовт никому ничего не мог приказать?