Я внимательно посмотрела на девочку, которую я только что убила. Высокая, с потрясающей фигурой и силиконовой грудью, тонкие черты лица, темные волосы до плеч. Молоденькая, лет восемнадцать, совсем ребенок.

– Конечно я лучше, – самодовольно тряхнула я золотистыми локонами.

– А я тебе про что? – обрадовался он, решив, что его тактика опять возымела успех. – Аленочка, ты беги обратно, рассвет уж скоро, а уж я позабочусь, чтобы и семья твоя ни в чем не нуждалась, и на могилку к тебе буду ходить каждый день…

– Светке так, значит, секс, а мне так – визиты на могилку…, – задумчиво посмотрела я на него.

– Какая Светка? – прошептал он, взглянул мне в глаза и понял, что я все знаю…

– Козленочек мой, я уйду, – ласково шепнула я, – Только для начала займись со мной любовью. Ты же помнишь, как нам было хорошо, а, милый?

Я надвигалась на него, он весьма шустро отползал в сторону, в ужасе глядя на мое мертвое синевато-серое тело с неровным швом посредине.

– Ну куда же ты? – снисходительно шептала я. – Ты ж одну меня любишь… Наврал, что ли?

– А? Нет, что ты, – лепетал он. – Я понимаю, что такой шикарный шанс снова увидеть тебя и восхититься твоей красотой… Просто я слегка растерян и не в форме, давай ты завтра придешь, а? Или лучше через месяцок?

Он с разбега врезался в стену спиной, затравленно оглянулся по сторонам – бежать было некуда.

– Козленочек мой, я тебя люблю, – нежно шепнула я и страстно его поцеловала.

Его выгнуло от прикосновения моих мертвых губ, словно в судороге, он попытался закричать, сбросить меня, избавиться, только я вцепилась в него, словно клещ. Проникла в него, разливая могильный холод, и вскоре он обмяк и затих. Глубокий обморок, только и всего. Убивать этого подонка – слишком слабое наказание. Нет, пусть живет, и как можно дольше. А уж я позабочусь, чтобы он никогда не забыл ту, что умерла из-за него.

– Я буду тебя навещать, милый, – шепнула я и откусила мочку его уха. Прожевала, наслаждаясь вкусом, слизнула струйку крови.

Оценивающе посмотрела на второе ухо, прикинула, и решила его не трогать. Хоть и вкусно живое мясцо, но в данном случае мне всего лишь надо было привязать его к себе. Нет, он не влюбится в меня. Просто кусочек плоти его, что во мне – не даст ему сбежать. А то ведь сядет с утра на самолет – и ищи-свищи его.

Встав, я направилась в ванную. С наслаждением приняла душ, сделала макияж и немного помародерничала, скидав в пластиковый пакет зеркало, расческу, духи и косметику. А что делать? Сестра у меня хоть и умная, а не сообразила, что не могу я появляться в обществе с синей покойницкой кожей и соответствующим запахом.

Уже перед уходом я обернулась, посмотрела на любимого и злорадно улыбнулась: он был совершенно седой.

Ночь удалась.

Следующие две ночи я потратила на благоустройство своего нового жилища. Вырыла небольшую пещеру, с могилой ее соединила узким лазом. Украсила венками, в одной нише устроила бар, в другой – буфет, благо народ в России хлебосольный, завсегда на могилке и снедь, и выпивку оставят.

Оглядевшись, я признала: получилось очень миленько. Не стыдно и гостей привести. Я мечтала, что долгими зимними ночами тут будет собираться приличное общество, мы будем травить байки и скрашивать друг другу одиночество.

Так я думала, когда создавала эту гостиную. На деле же все оказалось сложнее. В перерывах между земляными работами я выбиралась на поверхность, кралась между могилами и звала соседей. Я впечатывала свое мертвое тело в продолговатые холмики, деликатно стучала по памятникам, но ни разу, ни разу никто не отозвался. Подобное одиночество меня здорово расстроило.

На третью ночь я лежала в гробу и лениво думала: вставать или нет? С одной стороны – сегодня на моей стороне кладбища кого-то хоронили, надо сходить посмотреть. С другой – я та-ак хорошо лежу.

Фотография Андрея под подушкой с той ночи не холодила мой затылок, но я чуяла – это ненадолго. Просто козленочек мой пока не отошел от прошлого сеанса, и не время еще снова навестить его, а то ведь привыкнет, начнет бодро здороваться при встрече, страх потеряет. А мне его страх понравился. Я сладко потянулась при воспоминании о том, как же он ужаснулся при виде меня, аж поседел.

Понежившись еще немного, я решила все же прогуляться. На улице чудесная лунная погода, не дело в могиле лежать.

Я встала, потопталась, разминая ноги, и пошла к видневшемуся невдалеке свежему холму венков. Та-ак, кого ж это сегодня похоронили? Отодвинув огромнвй венок из живых цветов, я прочитала: Самохина Лариса Павловна. А с фотографии на меня смотрела…

– Ларуська! – бешено взревела я. – А ну выходи!

Она промолчала.

– Лореаль, выходи, хуже будет! – рявкнула я.

– Н-не выйду, – пискнула она из-под земли.

– Сейчас сама приду, – пригрозила я, в душе безмерно обрадовавшись ее отклику. – Жду одну минуту! Ну?

Она помолчала, что-то прикинула, и наконец встала. Могильная земля с легким шелестом раздвинулась перед ней, выталкивая на поверхность. Хоронили ее в облегающем как перчатка подвенечном платье и фате.

– Что, оп-пять пугать б-будешь? – кисло спросила она.

– Да ты сейчас сама кого хочешь напугаешь! – радостно ответила я. – Пошли ко мне в гости!

Она помялась, но все же послушно зашагала вслед за мной.

– Ты не смотри, что сейчас походка и речь даются с трудом, – просвещала я ее по дороге. – Это только в первое время. Потом расходишься, разговоришься, и будешь как живая!

– Н-не, на живую ты не п-похожа, – скептично перебила она меня.

– Да я просто ненакрашенная, – объяснила я, слегка оскорбившись. На себя бы в зеркало посмотрела, синелицая.

Гостиная ей не особо понравилась.

– Не г-гламурненько, – скривилась она, усаживаясь у стены.

– Зато готичненько, – бодро отозвалась я, разливая по одноразовым стаканчикам кагор. – Ну, подруга дней моих суровых, за встречу!

– К-какая я тебе подруга? – снова взбрыкнула она, но стакан взяла.

– Единственная, – серьезно ответила я. – На этом кладбище из живых мертвых – только ты да я да мы с тобой. Так что все обиды забываем – и дружим, ясно?

Она помолчала, пригубила кагор и с обидой посмотрела на меня:

– Ничего себе – «дружим»! Ты ж меня прямо на свадьбе убила, знаешь как обидно было? Да еще и ославила на весь свет как наркоманку! Да я тебе такого в жизни не прощу!

– А все, жизнь кончилась, – захихикала я.

– Да какая разница, – закричала она. – Я знаешь как Андрея любила? Знаешь, как я ждала этой свадьбы? А ты меня в самый счастливый день взяла и убила!

– Лоренция, не кипятись, – примиряюще сказала я. – Я тоже его любила, даже умерла, потому что не смогла перенести вашу свадьбу. Только знаешь что я тебе сейчас скажу? Не стоит он таких чувств. Знаешь, что он делал, пока ты его в спальне ждала?

– Ну? – не смогла сдержать она любопытства.

– Светку-бухгалтершу ублажал в своей комнате.

– Да быть того не может! – категорично заявила она. – Сейчас-то не проверить, вот и брешешь!

– Я ведь у вас за спиной сидела, и все разговоры слышала, – продолжила я, не обращая внимания на ее реплику. – Слышала, что вы договорились о том, что ты сейчас уходишь, а он придет чуть позже. Было такое?

– Было, – кивнула она, внимательно глядя на меня.

– А только ты ушла, как на твое место уселась Светка. Начала Андрея стращать, что сейчас всем расскажет, что он параллельно тебе с ней встречался. Ну он и запел соловьем – ах, одну тебя люблю, на Лариске женюсь только из-за сурового семейного долга.

– Какого долга?

– Папашка у тебя из Газпрома?

– Ну да.

– Вот в интересах семьи сын банкира и женился на дочке газпромовской шишки.

– Ты чего несешь? – дрожащими губами произнесла она. – Мы любили друг друга!