— Всеобщее безразличие! — Таким взволнованным Берта я еще не видела. — У нас есть все, что нужно, и всем наплевать, что будет потом. Никакого стремления к развитию, никакой потребности в творчестве. Мы такие же мертвые, как он. — Берт ткнул пальцем в Ника.

— Заткнитесь! — крикнула я. — Ник живой. Может, вам хочется видеть его мертвым, но он живой!

Берт моргнул, затем опустил взгляд.

— Прости.

— Ладно, до завтра.

Я привыкла, что люди могут самым неожиданным образом реагировать на Ника, но инопланетянин меня удивил.

Когда Эрни поселился в нашем с мамой трейлере, он никогда не обзывал Ника. И не игнорировал. Он относился к Нику как к игрушке. Эрни протягивал руку и говорил: «Дай пять», — а когда Ник пытался шлепнуть его по ладони, быстро отдергивал руку. Ник каждый раз смеялся, пока Эрни не приказывал: «А теперь твоя очередь». Ник не соображал, что нужно убрать ладонь от молниеносного, как бросок змеи, шлепка. Сначала он робко улыбался, а потом смотрел на меня, потирая ладонь. «Протяни руку, Ник», — снова приказывал Эрни, и мне приходилось как-то отвлекать их. «Послушай, Эрни, мне кажется, по телевизору уже начались автогонки», или «Ник, а там не школьный автобус?», или «Ребята, хотите еще колы?». Страшно подумать, что творилось в мое отсутствие.

«Фермеры» появились через неделю, когда я успела отправить около дюжины писем. Этих типов можно было бы принять за страховых агентов или Свидетелей Иеговы, но я знала, на что нужно обращать внимание. Щеки у них выпирали не там, где следует, а шеи расширялись кверху, как у Берта.

Спускаясь по черной металлической лестнице трейлера, покрытой пятнами ржавчины, я услышала голос Гарри:

— Вот она.

Двое «фермеров» буравили меня взглядами, и я застыла, будто статуя. Я еще больше возненавидела Гарри, хотя и не думала, что такое возможно.

— Если мы правильно поняли, ты видела, как машина упала в реку.

— Нет. — Мне показалось, что гравий подъездной дорожки впивается в нош сквозь подошвы туфель.

— Видела, видела, — встрял Гарри.

— Нет.

— Мы ищем водителя, — сказал первый инопланетянин.

— Нам нужно его кое о чем расспросить, — прибавил второй.

— Или ее, — поправила я. — Может, за рулем была женщина Всем известно, что женщины худшие водители в мире.

В ответони лишь захлопали глазами. Никакого чувства юмора — совсем как у Берта.

— Нам бы очень хотелось знать, что ты видела.

— Ничего, — ответила я. Они подошли вплотную.

— А мы не могли бы продолжить разговор в нашей машине? — Второй инопланетянин взял меня за руку. — Мы заплатим наличными.

И тут по лестнице трейлера с громким топотом стал спускаться Ник. Воспользовавшись моментом, я высвободилась.

— Мой брат Ник. Вы еще не знакомы? — Я подтолкнула Ника к «фермерам», и он обхватил голову руками.

Им тоже стало не по себе — инопланетяне поняли, что перед ними «поломанный» человек. Они не могли отличить мальчика от девочки, но мгновенно чувствовали неполноценных людей.

— Просим прощения, — попятились «фермеры».

Мы с Ником смотрели, как они садятся в машину и едут прочь по гравийной дорожке. Я показала Гарри средний палец.

— Я точно знаю, что ты врешь, Силли.

— А больше ты ничего не знаешь, придурок? Он медленно побрел прочь.

В тот же день «фермеры» наняли Буббу, чтобы вытащить машину из реки. Мы наблюдали за ними из леса. Бубба пригнал тягач поменьше, с откидной безбортовой платформой. Должно быть, «фермеры» не объяснили толком, что к чему, потому что он начал чертыхаться, как только увидел «фольксваген» посреди реки. И не переставал ругаться, пока брел к машине по колено в воде.

Гарри и Иган следили за происходящим с другого берега. Гарри не сводил взгляда с «фермеров». Интересно, заметил ли он шеи неправильной формы и бугристые щеки? Наверное, нет. Гарри способен замечать только слабости других.

Хотя тут я могла ошибаться. Однажды нам с Гарри и другими ребятами дали общее задание. В шестом классе мы ездили в одну из лабораторий министерства сельского хозяйства, чтобы рассмотреть споры в электронный микроскоп. Мы пару раз выбирались в лес на поиск образцов, и Гарри, всегда ходивший один, нашел самые лучшие папоротники — длинные изогнутые перья, похожие на зеленое пламя. Я застала его врасплох, когда он осторожно очищал обратную сторону листьев специальным скребком. Заметив, что я за ним наблюдаю, он ухмыльнулся, заграбастал образец и сунул мне. Все произошло так быстро, что я едва успела подхватить листья, чуть не выронив их. Гарри делал вид, что ему на все наплевать, но я заметила, с каким старанием он собирал споры.

Впрочем, это было давно, задолго до той игры в бутылочку. С тех пор Гарри изменился. Я смотрела, как он наблюдает за «фермерами», явно что-то замышляя.

Мистер Джойс околачивался здесь же, донимая «фермеров» жалобами на боль в спине, причиной которой стал упавший на него «фольксваген». А ведь космический корабль тут ни при чем. Его спину — и не только — доконали бесчисленные бутылки дешевого пойла «Мэд-Дог 20/20».

— Вас искали «фермеры». Забрали ваш космический корабль.

— Я так и думал, — кивнул Берт. — Но здесь безопасно — мне так кажется.

— Ага, они тоже не любят умственно отсталых.

— Ты поступила жестоко, причем намеренно. Я бы еще понял, будь Ник чужим, но он член твоей семьи…

— Он мой брат, и я могу поступать с ним так, как захочу.

Внизу Ник складывал пирамидку из камней. Он принес «попрыгунчики» с берега реки, доверху набив ими оба кармана джинсов.

Берт нахмурился и вновь принялся за письмо.

— Что вы пишете? — Я уже спрашивала его, но Берт ничего мне не показывал.

— Письмо к доктору Роберту Каттеру из университета Вандербильта.

— И о чем же говорится в письме?

Он немного помолчал.

— Я задаю вопросы, которые направят его исследования в ключевые области.

— Какие области?

— Я не могу объяснить.

— Вы пишете довольно длинное письмо доктору Каттеру. И не в состоянии объяснить, о чем оно?

Берт не ответил.

— Что мы делаем не так? Роботы, компьютеры, нанотехнологии? Мы выбрали неверный путь?

— На этом пути мы уже добились успехов. — Берт покачал головой. — Нам нужен прорыв в других областях.

— Каких?

Он вложил листы в конверт, запечатал его и протянул мне.

— У меня очень дружная семья. Я происхожу из древнего рода, давшего миру много известных учителей, — принялся объяснять Берт. — В юности я лишился отца. Такое случается крайне редко. Наука обеспечивает нам продолжительную и безопасную жизнь. Обычно мы долго живем вместе — сын, отец, дед и еще несколько поколений. Получается непрерывная цепь. Так принято у моего народа.

Когда я был еще студентом, несчастный случай разорвал цепь. Некоторые ритуалы не исполнялись. Смерть отца сделала их невозможными. Наша культура в большей степени опирается на ритуалы, чем ваша.

— Что-то вроде выпускного в школе? — В июне нам устроили торжество по поводу окончания восьмого класса. Завели музыку и заставили ходить строем, семеня ногами.

— Да. Нечто подобное у нас проводится каждый день. Дедушки пытались заменить мне отца, но я остро ощущал его отсутствие. Ведь для нас отец — мостик в прошлое. Моя связь с прошлым оборвалась. И я прилетел сюда… за помощью.

Я озадаченно уставилась на письмо, которое держала в руках.

— Тут вам ничем не помогут.

— Нет, я знаю, что надежда есть. — Глаза Берта возбужденно блестели. — И моя надежда связана с этой плодородной, целинной планетой. — Он достал блокнот и принялся строчить новое письмо.

— Пошли, Ник, — позвала я.

Берт свято верит в земную науку. Он убежден, что мы можем как-то компенсировать ему потерю отца. Ничего мы не можем. Мама иногда водит нас в церковь, но я точно знаю, что все это чушь собачья. Разве Бог позволил бы появиться на свет Нику? По крайней мере такому Богу не стоит молиться.

Мы поравнялись с деревом, которое когда-то пытались срубить. Оно было коричневое, мертвое. Тогда мы сильно повредили ствол и убили клен: окружающие деревья покрылись густой изумрудно-зеленой листвой, а его ветки оставались голыми. Ник прижал ладонь к серой зарубке, оставленной нами на стволе.