Раздался рев мотоцикла. Рута глянула вниз. Какой-то мотоциклист остановился около черешни, прислонил машину к стволу дерева, снял шлем и, видимо, собрался уйти. «Кто-то из слуг?» – подумала Рута.

– Эй! – крикнула она. – А как я слезу? Мотоцикл же мешает!

Мотоциклист удивленно вскинул голову:

– „Русалка на ветвях сидит”, – процитировал он Пушкина со странным мягким акцентом. – Слезай! Не буду же я убирать из-за тебя мотоцикл!

Спорить было бесполезно, Руте пришлось слезть при помощи мотоциклиста. Он оказался высоким улыбчивым блондином с красивыми серыми глазами и широкими скулами.

– Ты кто? – спросила Рута.

– Принц, – ответил парень.

– Ну, если ты принц, то я… – Рута осеклась и улыбнулась.

– Эдвард, Эд… – представился парень. – Ты что здесь делаешь?

– Я здесь вроде бы живу… – пожала плечами Рута.

– Да? Я раньше тебя не видел, как тебя зовут? Ты здесь работаешь?

Рута заколебалась: ей не хотелось говорить, кто она, и она просто кивнула.

– Меня зовут Берта, – Рута назвала имя приютской няни. – А ты что здесь делаешь?

– У меня здесь невеста…

– А-а-а…

– Да нет, – отмахнулся парень. – Я ее вовсе не люблю, но положение обязывает.

– Не бывает никаких положений, которые могут обязывать, – сказала Рута. – А кто она?

– Да так… – было видно, что Эду совсем не хочется говорить на эту тему. – Хочешь, поедем покатаемся? – заговорщически прошептал парень. – Я сегодня еле вырвался на этой бандуре.

«Бандура» была совершенно новенькая, самые придирчивые рокеры на свете могли только грезить о такой. Но Рута этого не знала.

Мотоцикл ревел и несся по улицам незнакомого города, у Руты захватывало дух, но Эд, видимо, ничего не боялся и сильнее нажимал на газ. Конец мая освещался всеми цветами радуги. Улицы, умытые и молчаливые утром, сверкали под бликами майского солнца.

Такого соцветия красок, именно живых красок, Рута не видела никогда. Она дышала городом, дышала его жизнью и, крепко держась за Эда, еще не могла поверить, что это так.

Они летели среди старинных домов, утонувших в старых благородных каштанах, они летели куда-то вперед, рассекая воздух, разгоняя редкие машины. Казалось, призом такой гонки будет только счастье; но неожиданно около старинного белого здания с величественными дорическими колоннами капризная судьба словно передумала и начала отсчет в обратную сторону.

Эд старался удержать равновесие, мотоцикл влетел в галерею между колоннами и теперь падал, падал, как в бесконечность…

Очарование дня оборвалось, сгустилась тьма. Не надо!

Сумерки улетучились, Рута открыла глаза. Над ней, привстав на одно колено, возвышался Алекс.

– Как вы себя чувствуете, Ваше Сиятельство? – тихо спросил он. Рута села и огляделась. Она сидела на холодном плиточном полу, рядом лежал разбитый мотоцикл, около которого толпились люди весьма представительной внешности. Рута глянула за колонны: дом был оцеплен эсэсовцами.

– Нормально, – наконец ответила она. – А где Эд? Что с ним?

– Все в порядке, княгиня, не волнуйтесь, он занят.

– Занят?!

А за колонной метрах в ста от Алекса и Руты разговаривали двое. Император и наследник английского престола принц Уэльский. Император вежливо выражал принцу соболезнования по поводу внезапной смерти его матери, королевы Английской, и такой же скоропостижной гибели батюшки Короля. После чего принц Уэльский поспешил к подъехавшей черной машине, чтобы отправиться в аэропорт и лететь в Лондон. Его ждал внезапно опустевший для него Тауэр.

Император вышел из-за колонны и направился к Алексу и Руте. На его губах играла жутковатая улыбка.

– Здравствуйте, княгиня, – не переставая улыбаться, сказал Император. – Признаться, не ожидал, что вы такая.

Это «вы такая» заставило Руту пристально всмотреться в смуглого человека. Ему было около тридцати, а может и меньше, – вероятно, он был одним из тех хиппи, с которыми водился Алекс. Его длинные черные волосы были зачесаны и собраны сзади. Можно было бы сказать, что он одет безупречно, если бы не его мешковатый зеленый свитер поверх белоснежной кружевной сорочки, впрочем, придававший ему своеобразный шарм, как и серьга в форме остроконечной узловатой фигуры в левом ухе. Император заметил взгляд Руты и пояснил:

– Это подарок давно усопшей Мириам…

Рута посмотрела незнакомцу в глаза и отпрянула. В бездонных черных, звездных глазах присутствовал красный огонек, который не заметишь просто так. Такой взгляд невозможно было вынести, от него леденела спина, и ужас сдавливал голову. И Рута, приходя в себя, опустила взгляд.

– Дил, – Император протянул Руте руку.

Рута посмотрела на нее и осторожно, словно в огонь, протянула свою. Дил схватился за нее холодными пальцами.

– Рута… Рута Турбина.

– Я знаю, – мягко произнес Дил и, взяв Руту под руку, пошел с ней между колонн. – Вы не находите неразумным, княгиня, – начал Дил, – убегать из дома с незнакомым человеком, будучи совершенно чужой в этом городе?

– Мы познакомились, его зовут Эд. – Внезапно Рута почувствовала прилив ярости. – Я не обязана отчитываться! Да кто вы такой!

– Я ваш Император, юная леди…

Рута с ногами сидела в большом кожаном кресле в кабинете своего отца. Алекс немного нервничал, но, не показывая этого, ходил перед ней как заводная механическая фигура.

– …поэтому, Ваше Сиятельство, все лето вы должны провести дома, среди лучших учителей и мастеров. Вам необходимо многому научиться…

– Алекс, – тихо прервала Рута.

– Да? – Алекс замер и в упор посмотрел на княгиню.

– Скажите, Алекс, а могу я, отдав вам все, что мне принадлежит, спокойно уйти и жить где-нибудь?

Алекс отрицательно покачал головой.

– Уже нет, Рута. Это мог сделать ваш отец, но не вы. У дворянства мощная власть и поддержка. Императору необходимо спокойствие, а у ряда иностранных держав этот шаг может вызвать непонимание. Вы официально являетесь невестой принца Уэльского – ныне короля Английского.

– Но я не хочу выходить замуж, даже за короля! – воскликнула Рута.

Алекс пожал плечами.

– Это ваши личные проблемы. А общество требует своего, и вы подчиняетесь Императору.

– Император – Сатана! – крикнула Рута.

Алекс скривился и как-то посмуглел, его голос словно стал внутренним.

– Интересно, откуда вы это взяли. Думаю, Император удивится. Но кем бы он ни был, вы его подданная. А что, Дил похож на черта?

Рута поежилась.

– На хиппи. А вы, Алекс, похожи на него, значит, вы…

– Княгиня, – закричал Алекс, – не забывайтесь! Вы несете чушь…

– А мы сейчас проверим…

Рута сунула руку в зазор между пуговицами рубашки и, резко дернув, сорвала что-то с цепочки на шее. Не разжимая кулак, она протянула это Алексу.

– Это от меня, на память.

Глядя Руте в глаза, Алекс взял ее кулачок в ладонь. Рута разжала руку, и в этот момент, побледнев до неузнаваемости, Алекс отдернул кисть, словно что-то стряхнул.

– Прощайте на все лето, – тихо сказал Алекс и, покачиваясь, вышел.

На полу остался лежать, поблескивая, маленький кулон в виде распятия.

Лето подходило к своему печальному концу в день почти забытого или запрещенного религиозного значения, а именно двадцать восьмого августа. Листья с высоких кленов отчего-то необычно печально лились на землю, покрывая ноги Руты, стоящей посреди огромного фамильного парка. Подошел старый камердинер и немного озабоченно доложил, что приехал полковник личной охраны Императора.

– Зачем? – осведомилась Рута.

Камердинер лишь пожал плечами, и Рута была вынуждена вернуться, покинув парк.

Полковник Ванец доложил об указании Императора. Руте надлежало немедленно ехать во дворец. Понимая, что Ванец лишь пешка и что, если она откажется, ее увезут силой, княгиня, не переодеваясь, в брюках и выгоревшей на солнце футболке плюхнулась на заднее сиденье черной машины без номеров. Полковник сел за руль и немного удивленно посмотрел в зеркало на свою пассажирку, разглядывая слегка взлохмаченные, собранные в длинный хвост волосы цвета серебряного дождя. Рута поймала взгляд Ванца и, откинув со лба выбившуюся прядь, отвернулась к окну. Машина тронулась, сопровождаемая эскортом эсэсовцев…