– Управление кораблем у тебя? – казалось, Магистр был удивлен.

– У меня, – подтвердила Сова.

Он задумался на несколько секунд.

– Сейчас к тебе подгонят орбитальный изолятор. Состыкуешь с ним «Водолей» и немедленно заблокируешь управление.

– Хорошо. Что потом?

– До того как Симаргла арестуют, постарайся не стать заложницей.

Сова поморщилась, но промолчала.

Арест прошел безмятежно. Сова даже не ожидала, что в этом мирном процессе, совершенном по предварительному сговору сторон, будет задействовано четверо до зубов вооруженных офицеров службы исполнения наказаний. Симаргла такая честь смешила до тех пор, пока его не положили на пол каюты лицом вниз. Сова не выдержала:

– Капитал, потрудитесь приказать своим людям поднять арестованного и снять с него наручники.

Приказ прозвучал так уверенно, что ему повиновались. Этому не помешали даже ее погоны старшего лейтенанта. Впрочем, это были погоны службы внешней разведки, которые оказались не по зубам капиталу тюремных войск.

Ей стыдно было смотреть в глаза Симарглу. Но в этом и не было необходимости: она великолепно чувствовала его состояние каждой клеткой кожи. Воздух потемнел от напряжения, внутренний индикатор опасности зашкаливало. Симаргл подчинялся, но, казалось, он сам не предполагал, как невыносимо будет это подчинение. Сова готова была к тому, что в любой момент он сорвется – и у нее на борту будет четыре трупа.

– У меня для вас одно пожелание, капитан. – Сова старалась, чтобы ее голос звучал высокомерно и презрительно. – Если во время ареста вы испытываете извращенную потребность унижать арестованного, обратитесь в службу психологической помощи. У нас на Лакиоте отличные специалисты. Не сомневайтесь, я непременно отмечу в рапорте ваше поведение.

– Я получил приказ арестовать преступника! – Капитан зверем глядел на Сову, и было с чего: она только что нарушила одну из священных заповедей субординации – сделала выговор командиру в присутствии подчиненных.

– А я получила приказ проконтролировать этот процесс.

Орбитальный изолятор был оснащен несколькими камерами. Симаргла поместили в одну из них. Это была самая просторная камера, оснащенная всеми удобствами, обставленная – по тюремным понятиям – даже с некоторой долей роскоши. Но это была камера. И Сова лучше других понимала разницу между свободой и ее отсутствием.

Капитан терпеливо ждал у двери, пока Сова покинет изоляционный каземат, чтобы заблокировать выход.

– Я вернусь через пятнадцать минут. – Это сообщение предназначалось не столько капитану, сколько Симарглу.

Он впервые после ареста повернулся к ней:

– Не беспокойся. Все идет так, как надо.

Ей бы его уверенность!

Магистр ждал ее рапорта

– Почему не дают разрешения на посадку? – спросила Сова.

– Одиннадцатая база – закрытый порт Ордена, – внушительно напомнил он.

– Но Симаргл арестован.

– Имей в виду, – игнорируя ее вопрос, предупредил он, – и само его существование, и его арест – засекреченная информация. Даже охрана не знает, кого ей было приказано взять под стражу.

– Тем более! Сколько нам еще болтаться на орбите?

– Сколько будет нужно. По крайней мере, до тех пор, пока не станет ясно, что это не провокация со стороны Симарла. Подумай на досуге, какой скандал может разразиться, если хоть одна душа узнает, что Орден за спиной у Федерации принимает на одиннадцатой базе бывшего диктатора Тонатоса!

– Федеральные души вполне могут оставаться в блаженном неведении. Не зря же вы доводите до истерики ответственных за режим секретности.

– О том, что он жив, наверняка известно не только нам. Он – не идиот, чтобы сдаться Ордену, не обеспечив себе гарантий. Сейчас, когда он загнан в угол, он опасен как никогда. Я уже выслал к вам группу экспертов. И твой «Водолей», и самого Симаргла придется просканировать до миллиметра на предмет наличия жучков. Проконтролируй: экспертам и охране запрещено с ним разговаривать.

– А мне можно? – подобострастно поинтересовалась Сова.

– Ты уже наговорилась. Можешь считать себя на «Водолее» под домашним арестом.

– Что? – Сова задохнулась от возмущения.

– Шесть месяцев карантина. – Магистр не намерен был замечать ее обиды. – Под надзором. Я лично проконтролирую.

– Знаете, Магистр, – с ненавистью в голосе начала Сова, – моя лояльность к Ордену уже на исходе.

– Моя снисходительность к тебе – тоже. – Он даже не потрудился переменить тон с делового на угрожающий. – Я устал периодически разгребать последствия твоих выходок без приказа. Все, мне некогда с тобой препираться. А чтобы повысить твою лояльность, я пришлю тебе подборку материалов о личных преступлениях лорда Тонатоса. Изволь ознакомиться.

Ментальный канал свернулся с таким хлопком, что его остаточная энергия наотмашь, как пощечина, хлестанула Сову по лицу.

Заканчивались вторые локальные сутки на орбите. Между орбитальным изолятором и портом зачастили челноки. Прибыли и убыли эксперты, выпотрошив «Водолей» до последнего завалявшегося в грузовом трюме контейнера с засохшим противорадарным покрытием. От чести присутствовать при личном досмотре Симаргла Сова наотрез отказалась.

Она трижды начинала просмотр присланных Магистром материалов. И трижды малодушно отворачивалась от экрана, не желая видеть.

Захваченный пиратами военный корабль был нашпигован камерами слежения. В горячке боя никто не вспомнил, что передатчики по-прежнему работают. Трансляцию перехватил случайно оказавшийся рядом таможенный патрульный катер. Невозможно даже представить, чтобы нападающим удалось близко подойти к военному судну и взять его на абордаж. Но военный корабль-разведчик принял сигнал «SOS». Он сам шел на стыковку, не подозревая о расставленной ловушке. Однако вместо терпящих бедствие его ждали хорошо вооруженные, обученные боевики во главе с Симарглом, будущим лордом Тонатоса. Сова не могла его не узнать. Пусть лицо закрывал непроницаемый шлем, но фигура, жесты, движения – все указывало на него. Они толпой ворвались в стыковочную камеру. Потом драка шла за каждый отсек, а равнодушные камеры пристально смотрели из-под потолка на то, что происходило внизу. В рубке пираты добивали раненых и пленных.

– Трупы – за борт!

Он командовал, и ему подчинялись. Последнее, что она увидела, – как бандиты очищали рубку для своего командира. Потом управление всеми системами перешло к победителям, и камеры ослепли.

– Офицер Эвери, вас вызывает изолятор.

Зачем она им нужна? Неужели нельзя обойтись без ее присутствия в тюремном блоке?

– Офицер Эвери, вас вызывает изолятор. Пройдите в изоляционную камеру номер один.

Только не сейчас! Она не хотела его видеть. Лучше домашний арест, лучше шестимесячный карантин, лучше пожизненная ссылка на двадцать вторую базу.

«Трупы – за борт!»

«Стреляйте по ногам!»

Сколько он всего успел за свою долгую жизнь… Кем только не был: пиратом, контрабандистом, грабителем, шантажистом, но всегда – убийцей.

«Трупы – за борт!»

Прежде чем войти, она долго рассматривала его сквозь прозрачную дверь камеры. Он сидел за столом, где располагалось виртуальное рабочее пространство, и, судя по сосредоточенному выражению лица, работал. Секунда – и он почувствовал ее взгляд, оторвался от монитора. Он не мог ее видеть – дверь была прозрачна лишь с одной стороны, но Сове показалось, что он смотрит ей прямо в глаза.

Панель плавно отъехала в сторону, Сова перешагнула через комингс.

– Ты обещала вернуться через пятнадцать минут, – упрекнул он ее.

Она молчала. Говорить не было необходимости: если она чувствует его биополе со всеми оттенками эмоций, то и он – не толстокожий чурбан. Сейчас он полностью раскрыт. Доверяет. Не считает нужным защищаться от нее.

– Что случилось?

Он смотрел на нее так, словно заботился о ней.

А перед глазами ползли картинки его прошлого: расправы на захваченных судах, сухие отчеты оперативников по заказным убийствам, трупы, трупы, трупы…