Сова надеялась, что он не станет испытывать на ней все известные наркотики. Странно, но сейчас, вместо того чтобы бороться со страхом, она боролась со сном. Видимо, у организма был некий лимит по выработке адреналина. И этот лимит она на сегодня уже исчерпала. Перелет, чужая планета, диктатор, заложники, белохалатные ортодоксы, безголосые певицы, арена, бессонница… Сова нервно зевнула, не открывая глаз. Образы сливались в мутный круговорот, события наползали одно на другое, как гигантские океанские черепахи, царапая друг друга панцирями. Заложники, мечи, противный скрежет песка на арене, руки, протянутые к ней в требовательном жесте, снова диктатор – высокая фигура, на которую неудобно смотреть, серые халаты, игла в чужой руке…

Она еще успела подумать о том, что засыпает – на допросе.

– …И какова вероятность удачной вербовки?

– Была неплохой, пока вы не положили агента на стол.

На ходу лорд Тонатоса задумчиво вертел в пальцах пластиковую корочку дипломатического паспорта на имя Лаэрты Эвери. Его ночной собеседник с мягкой осторожностью, свойственной, как правило, всем грузным людям, не отставая ни на шаг, плыл следом, ловко обтекая выступающие из темноты колонны. Кабинет для ночных аудиенций предусмотрительно располагался рядом с личными апартаментами правителя. Доступ в него имели единицы. В числе этих немногих был и начальник разведки.

– Я хочу спросить вас, Симаргл, – с мягкой вкрадчивостью начал он, – зачем мы возимся с этой мелочью?

– Досье готово? – вместо ответа поинтересовался хозяин кабинета, привычным жестом отсылая прочь секретаря, работающего в ночную смену.

– Конечно. Я готов был сделать обоснованный прогноз, но ваша инициатива сгубила его точность. Кстати, а где она сейчас?

– Спит.

– На столе?

– Именно. На столе, Ронис. На столе.

В ответ толстяк восхищенно всплеснул руками.

Впервые столкнувшись с этим человеком в коридорах правительственного дворца, даже проницательный физиономист не смог бы заподозрить в нем бессменного начальника разведывательного управления Тонатоса. Для этой должности Волен Ронис был слишком толст, слишком обаятелен и слишком уж ненавязчиво приятен своей уютной, хотя и фальшивой, безвредностью. Проще всего его рыхлую, мягко взбитую фигуру можно было представить на кухне, где, украшенный белым поварским колпаком, он заботливо хлопотал бы над изысканными деликатесами. И мало кто знал, какие сложные блюда готовил он для межпланетной политической кухни, какие острые специи бросал в котел международных противоречий, какие тонкие запахи улавливал его мясистый, пористый, как губка, чуткий нос.

Он втиснулся в кабинет вслед за Симарглом и шумно перевел дух. Потом придирчиво отобрал из ряда кресел одно покрепче, и с заботливой аккуратностью устроил в нем свое большое неуклюжее тело.

– Досье собрано, – еще раз подтвердил начальник разведки, выуживая из внутреннего кармана диск и с неохотой укладывая его на вытянутый язык дисковода, словно это был леденец, несправедливо предназначенный для чужого рта. – Могу подтвердить то, что вы уже и сами знаете. Переносимость стрессовых ситуаций и эмоциональная устойчивость у нее, конечно, имеются. По крайней мере, я не смог бы заснуть на хирургическом столе. А в ее пестрой биографии на первый взгляд много зацепок. Я сказал бы даже, слишком много. Но в целом, пока отрицательной информации больше, чем положительной. Вы дали мне меньше суток, – укоризненно напомнил он. – Чего же вы хотите? Материальных затруднений у нее нет – в Ордене хорошо платят. Политических убеждений, судя по всему, тоже пока нет. Слишком уж возраст незначительный. Семьи нет – она в разводе. Детей нет. Щекотливые моменты ее биографии я даже не стану искать, поскольку в Ордене ее наверняка проверили так, как я проверить не смогу. Но от меня пока ускользает цель этих розысков. Симаргл, это очевидно: мы имеем дело с мелким исполнителем. Это ведь низший уровень информированности.

– Возможно, средний, – предположил его собеседник, расхаживая по ярко освещенной комнате и, как в зеркалах, отражаясь в окнах, плотно занавешенных темнотой.

– Откуда здесь средний? – скептически возразил тот, кого лорд Тонатоса именовал Ронисом. – Но даже если так, надо представлять перспективу. Что мы получим в итоге? После этого дела она надолго попадет под подозрение у своих. Ее отодвинут даже от того, что раньше было ей доступно.

– Тем лучше. Несправедливость ее разозлит, заставит усомниться в собственной полезности. Но чем усерднее она будет работать, тем меньше ее будут поощрять в этом.

– Ну, если делать ставку на содействии ее карьере, можно подсунуть ей какую-нибудь престижную информацию.

– Это уже сделано.

– Что именно? – Начальник разведки встревоженно заерзал в кресле. – Симаргл, имей я хоть какую-то возможность убедить вас, я бы возражал против вашей самодеятельности. Какой тайной вы ее наградили, не посоветовавшись со мной? Постойте, я сам догадаюсь. Вы же были в прямом контакте.

Лорд Тонатоса кивнул.

– Пора выйти из тени, – заметил он. – Мы долго водили их за нос, но сейчас прятаться уже не так выгодно, как раньше. Лаэрта Эвери привезет в Орден ценные сведения о моей личности. Ее слова подтвердит напарник, которого я удалил в самом начале. И мы одним выстрелом убьем двух зайцев: дадим Ордену знать, с кем именно Федерации придется иметь дело в дальнейшем и заодно, ничем не рискуя, предоставим нашему будущему агенту возможность выслужиться перед своими.

– Будущему агенту… – понимающе протянул Ронис. – Хорошо, что вы не настаиваете на немедленной вербовке. После того, что вы сегодня натворили, я просто уверен в провале. Зачем понадобились такие крайности? Я еще могу понять, зачем вы вытащили ее на арену. Вам хотелось увидеть психологическую реакцию на страх. Но наркотики, допросы! Если вы собирались ее сломать, добиться предательства и потом сыграть на боязни возмездия, то уж надо было доламывать.

Симаргл с сомнением покачал головой.

– Сильная сопротивляемость. Сломать, конечно, можно. Но работать с ней после этого придется недолго. За короткий срок мои усилия не окупятся.

– А за длинный? Что вы собираетесь с ней делать? Где использовать? Я бы понял, если бы вы заинтересовались ее напарником. Все-таки полковник, наверняка уже вхожий в интересующую нас группу. Но лейтенант… Секретарь…

– Вот именно, Ронис. Лейтенант и секретарь. Я тебе давно говорил: ты привык гоняться за конкретной информацией. И в этом нет тебе равных. Но ты начисто теряешь чутье, если не знаешь, что искать. Отвлекись на минуту от поставленной задачи найти выход на генштаб Ордена. Конечно, Лаэрта Эвери не вхожа в эту группу. И тем не менее, ее что-то близко связывает с Магистром Ритором. Она вышла на прямую связь с ним и разговаривала так, будто они давно знакомы. А теперь поставь себя на место Ритора. Ты отправляешь людей на планету, сознавая, что они могут не вернуться назад. Ты выбираешь среди толпы подчиненных испытанного человека, обладающего и опытом, и знаниями по разрешению подобных ситуаций. Зачем ему секретарь?

– У них такой же запрет на «одиночные выходы», как и у нас, – напомнил начальник разведки.

– И они посылают женщину? Женщина в Ордене подозрительна сама по себе, тебе не кажется?

– И вы из двух посланников оставляете именно ее, – подхватил Ронис.

– Конечно. Мне любопытно, с какой целью Орден нарушает мое требование о числе парламентеров, да еще таким нелепым образом. Значит, это юное дарование обладает какими-то качествами, которые известны Магистру Ритору, но пока скрыты от меня.