Я киваю.

— Что же, ты думаешь, тогда в моем вкусе? — Его глаза смеются надо мной, и на губах появляется подобие улыбки.

Я пробегаюсь глазами по его лицу в поисках ключа к разгадке той игры, в которую он играет. Он всегда был хорош в том, чтобы надевать нужное выражение лица в определенном случае. Калеб выглядит спокойным и лишь слегка заинтересованным в моем ответе. Исходя из этого, я чувствую себя в безопасности, поэтому произношу:

— Ммм, ты похож на парня, который мог бы увлекаться классическим роком..., но я могу ошибаться. — Люди меняются.

— Классический рок? — повторяет он, наблюдая за моими губами. Я непроизвольно начинаю дрожать, вспоминая о том, как он смотрел на мои губы раньше, а потом устремлялся ко мне. Не был ли этот взгляд тем, с чего все это началось?

— Мне очень жаль, — говорит он, опуская свой взгляд в пол. — Это нелепо, но я ... хмм...не знаю, что в моем вкусе. Я просто не помню этого.

Я уставилась на него. Это, типо, такая шутка что ли? Или просто способ отомстить мне?

— Ты не помнишь? Но как ты можешь не помнить?

Калеб чешет рукой затылок, мышцы на его руке напрягаются. — Я потерял память в результате несчастного случая. Звучит банально, знаю, но правда в том, что я понятия не имею о том, что мне нравится или нравилось. Прости. Не знаю, почему я рассказываю это тебе.

Он поворачивается, чтобы уйти, вероятно, потому, что моё лицо переполнено шоком, и это заставляет его чувствовать себя неловко. Такое ощущение, будто кто-то прошелся картофельным прессом по моему мозгу. Ничто больше не имеет смысл. Ничто не сходится. Калеб не знает, кто я. Калеб не знает, кто я! С каждым шагом он все ближе и ближе к выходу, а я становлюсь все отчаяннее. Где-то в своей голове я слышу кричащий голос: «Останови его!»

— Подожди, — говорю я. Мой голос еле слышен. — Подожди... подожди! — на этот раз я кричу громче, и несколько людей поворачивается. Не обращая на них внимание, я фокусируюсь на спине Калеба. Он почти уже у двери, когда оборачивается ко мне лицом. Думай быстрее, думай быстрее! Подняв палец, и  давая тем самым ему понять, чтоб он подождал там, где стоит, я бегом направилась в секцию классического рока. Потребовалась всего лишь минута, чтобы найти тот, который раньше был его любимым. Я возвращаюсь, плотно сжимая CD в своих руках, и останавливаюсь на расстоянии нескольких футов от того места, где он стоит.

— Тебе понравится это, — говорю я, кидая ему копию. Моя цель не достигнута, но он изящно ловит её и слегка печально улыбается.

Я наблюдаю за тем, как он направляется к кассе, чтобы пробить диск, подписать свою квитанцию от использования кредитной карты и сразу же исчезнуть из моей жизни.

Привет—Пока.

Почему я не сказала ему, кто я такая? Сейчас уже слишком поздно. Момент для честности упущен. Я стою, наблюдая за тем, как он уходит, и мое сердце лениво бьется в груди, пока я пытаюсь осознать все, что только что произошло. Он забыл меня.

 ГЛАВА 2

 Однажды, когда я была еще в пятом классе, я увидела по телевизору фильм про таинственные убийства. Детектива, в которого я нелепо втрескалась, звали Фоллиган Бевилл. Современный Джек-потрошитель убивал проституток, а Фоллиган выслеживал его. Ради этой цели детектив допрашивал одну ну очень жалко выглядящую девушку с волнистыми, светлыми волосами, которые у корней уже отрастали, темнея. Она свернулась калачиком на горчично-желтой кушетке, губами жадно впиваясь в сигарету. «Ничего себе, какая потрясающая актриса!» - подумала я тогда. Она могла бы выиграть премию Эмми за такую трогательную игру. В одной руке девушка держала стакан, который периодически подносила к губам, чтобы сделать несколько быстрых и небольших, словно птичьих, глотков виски. Я наблюдала за всеми её движениями, источающими драму, запоминая все, что она делала. Позднее, этой же ночью, я наполнила стакан льдом и «Pepsi». Взяв свой напиток, я забралась на подоконник и поднесла воображаемую сигарету к губам.

— Никто не слушает меня, — прошептала я так, что от моего дыхания запотел стакан. — Этот мир холоден. — Я сделала глоток «Pepsi», предварительно погремев кубиками льда.

Прошло полтора десятилетия, а я все еще полна драматизма. На следующий день после моей встречи с Калебом ураган Фиби пронесся через весь город, избавив меня тем самым от необходимости звонить на работу, чтобы взять больничный. И вот я лежу в кровати, свернувшись калачиком и обнимая бутылку водки.

Около полудня я все-таки выбираюсь из постели и перемещаюсь в ванную. Удивительно, но все еще есть электричество, и это при том, что трехбалльный ураган бушует за моим окном. Пользуясь случаем, я решаю принять ванну. Сидя в горячей воде, я в миллионный раз прокручиваю произошедшее. Все заканчивается, он забыл меня.

Мой мопс Пиклз усаживается на коврике в ванной, и внимательно смотрит на меня. Он такой уродливый, что я невольно улыбаюсь.

— Калеб, Калеб, Калеб, — говорю я, желая понять, звучит ли это так же, как и прежде.

У него была странная привычка переворачивать имена задом наперед, когда он слышал их в первый раз. Я была Яивило, а он - Белак. Я думала, что это было очень смешно, но, в конечном счете, начала делать тоже самое. Это стало секретным кодом, который мы использовали, чтобы сплетничать.

И сейчас он не помнит меня. Как можно забыть кого-то, кого ты любил, пусть даже этот человек и разорвал твое сердце в клочья? Я подливаю немного водки. Смогу ли я когда-нибудь вытащить его из своей головы? Пожалуй, я могла бы сделать депрессию своей полноценной работой. Именно так поступают исполнители кантри. Думаю, я могла бы стать кантри-певицей. Громко спев пару строк из «Achey Breaky Heart»

[1]

, я делаю еще глоток.

Потянув пальцем ноги затычку ванной, я слушаю, как вода, журча, убегает в канализацию. Одевшись, иду к холодильнику, а в моем пустом животе булькает дешевый алкоголь. На дворе ураган, а в моих запасах две бутылки соуса «Ранчо», лук и кусок острого сыра «Чеддер». Нарезав сыр и лук, я бросаю их в тарелку и обильно поливаю соусом сверху. Поставив кофейник, я включила стерео-систему, в которой был тот самый CD, который я дала Калебу в «Музыкальном грибе». Мне необходимо больше водки.

Я просыпаюсь на полу кухни с лицом, лежащим в луже собственных слюней. В моей руке зажата фотография Калеба, которая была разорвана, а потом склеена. Я чувствую себя чертовски хорошо, даже не смотря на пульсацию в висках. Принимаю решение. Сегодня я планирую начать все с нуля. Собираюсь забыть, как его зовут, и купить немного здоровой пиши, чтобы продолжать проживать свою проклятую жизнь. Убрав свой пьяный беспорядок, я ненадолго останавливаюсь, прежде чем выбросить разорванную и заново склеенную фотографию в мусорное ведро. До свидания, завтра. Я хватаю свой кошелек и отправляюсь в самый ближний магазин здорового питания.

Первое, что происходит со мной, когда я захожу в магазин здорового питания - запах душистого пачули ударяет мне в лицо. Зажав нос и затаив дыхание, я прохожу через службу поддержки, где девушка моего возраста жует жвачку, медитируя за прилавком.

Схватив тележку, я направляюсь в заднюю часть магазина, проталкиваясь мимо бутылок моющего средства «Аура мадам Дирвуд» (которая, кстати, не работает), глаза тритона и мешочков с «Гота Кола».

Насколько мне известно, это ближайший нормальный продуктовый магазин, а не пункт поставки товаров для людей со странностями нового века, в радиусе двадцати миль. Мы с Калебом никогда не бывали здесь вместе, что делало супермаркет «Mecca» свободной от воспоминаний зоной.

Я бросаю пачку печенья из водорослей и печенного картофеля, и направляюсь в отдел с мороженным. Прохожу мимо босоногой женщины в рубашке, которая говорит: «Я - Викканка

[2]

, обрати на меня внимание, метла».

Подходя к отделу с мороженым, я дрожу.