— Да уж, задумаешься тут, — он огляделся вокруг, даже бинокль к глазам приставил, словно тот мог помочь, прошить своими линзами наподобие рентгена сплошную зеленую завесу из листьев. — Бавин с Рядновым, давайте, готовьте пулемет. Ваша позиция вон на той круче у самого берега. Остальным — рассредоточиться по кустам. Занять оборону спиной к реке.

Женя, похоже, не находила себе места от волнения:

— Товарищ сержант, а стоит ли? Может быть ну их к черту, эти фляги?

— Стоит, еще как стоит. В селение сиртей соваться за тарой для воды еще опаснее. Да и вообще, нормально все будет.

— Нормально, как же! Видели какие у нее глазищи?

— Видел-видел, — Степан усмехнулся. — Те еще глазищи. Но, думаю, что не съест.

— Ну или хотя бы подавится, — добавил Радченко, разрядив обстановку и давая тем самым возможность Степану заняться своими прямыми обязанностями. А именно: шагать вослед за нежданной гостьей, вертеть головой по сторонам на все сто восемьдесят градусов, да надеяться на все самое лучшее.

Улуша шла, то и дело оглядываясь. Словно не могла поверить сама себе. Она, Улуша, до сих пор жива, а следом за ней следует сероглазый демон, беззаботно насвистывая какую-то веселенькую мелодию. Глупый, совсем глупый! Как же он не понимает, что она может уничтожить его одним-единственным движением пальца? Улуша вновь обернулась. О Всемогущий Володарь Животворящий! Демон пил из своей фляги дурман. И зачем только она добавила туда толченую кору трирежника? Ну кто, кто мог знать, что фляга вновь попадет к нему в руки? Пьет демон. Пьет — и не морщится. А между тем даже самой Улуше неведомо, какое действие окажет дурман на организм сероглазого. Средство то для людей, как ни крути. Тем более — для женщин, рожениц. Чтобы воды отходили в срок, как полагается. Подохнет демон. ОКОЧУРИТСЯ. А может еще и родит кого напоследок! Улуша весело рассмеялась. Пожалуй, впервые за все два года скитаний. Демону, похоже, ее смех не очень понравился. Петь перестал, буркнул что-то невразумительное и вновь тыкнул пальцем на свою флягу. Словно она дура набитая! Ясно же, что вернуть он хочет свое немудреное богатство. А то, что оно у Улуши — даже ребенок бы догадался! Девушка остановилась у древнего аклодника, сунула руку в просторное дупло и скосила глаза на демона. Интересно, убьет он ее или нет, когда получит желаемое? Улуша прислушалась к себе и вдруг с ужасом осознала: не хочет она умирать, совсем не хочет! По крайней мере не сейчас. Решив более не злить демона, она извлекла из дупла свою суму, доверху набитую поклажей. Протянула ее исчадию Ада и с вызовом посмотрела ему в глаза. Будет убивать сейчас? Чтож, пускай убьет. Улуша ни слезинки не уронит. Однако демон был доволен. Очень доволен. Он принял из ее рук суму, тут же, на месте, вытрусил на траву все ее содержимое и принялся делить его на две кучи. В левую кучу он клал вещи, позаимствованные Улушей нынешней ночью в их лагере. В правую — ее собственные, Улушины вещи. Затем, когда дележка подошла к концу, сероглазый, слегка помедлив, вдруг отложил из своей кучи на кучу Улуши шестую часть съедобных палочек и нож, взятый ею у кривоногого демона. Улуша уже и не знала, верить своим глазам или нет. А может это обычай такой? Отправляя в последний путь пленника дарить ему дары, чтобы он не нуждался по ту сторону жизни? Если так — то Улуша была благодарна. Красивый обычай. Сероглазый сложил свои пожитки в мешок и, улыбнувшись напоследок Улуше, развернулся, и потопал обратно. Туда, где его ожидали слуги. Улуша же словно приросла к месту. Так и стояла, провожая взглядом его спину, не в силах поверить в невероятное чудо. Исчадие Ада, демон, мало того, что милостиво подарил ей жизнь, так еще и дары преподнес!!!

— Ну слава Богу, вы живы! — Женя первой заметила Степана и, покинув свою позицию, выбежала навстречу. — Как все прошло? Не съела вас та желтоглазая бестия?

— Да так, понадкусывала кое-где, — отшутился он и, зайдя под сень тенистого дуба, вывалил из вещмешка все его содержимое. — Разбирайте где чье.

Теперь уже подоспели и остальные.

— Ну надо же, ничего не пропало!

— Как не пропало? Нож то мой где? — Радченко, похоже, не на шутку расстроился.

— А нож я ей в подарок оставил. Как трофей. В следующий раз на посту заснешь — так я воришке и голову твою презентую.

Степан забрал свою долю сухпая, флягу для воды и сел наземь, прислонившись к шершавому стволу дерева. Его отчего-то отчаянно мутило. «Видимо подхватил таки какую-то местную инфекцию», — подумал он и коснулся рукою горла. Сначала удушье, теперь тошнота вот накатывает периодами. И что прикажете делать? Обратно в расположение тренировочного лагеря возвращаться так и не завершив начатое задание?

— Ряднов, Бавин, давайте, за дровами сгоняйте. Женя, ты за повара. Попробуем на вкус тушканчиков местных.

Он закрыл глаза и тотчас же провалился в сон. Глубокий, без сновидений.

Проснулся Степан от запаха свежезажаренного мяса. Тошноты как не бывало. Чудеса — да и только. Подошел к реке, умылся, мельком взглянув на заходящее солнце. Его уже ждали: группа сидела вокруг костра, с нетерпением поглядывая на Женю. Наконец та подала знак, и они приступили к трапезе. Ничего, вкусно. Мясо зверьков оказалось довольно нежным. Единственное, что пришлось не по душе Степану — так это обилие костей. А, впрочем, по сравнению с галетами, ужин был превыше всяких похвал.

— Как думаете, девка сиртям нас не заложит? — задал Дмитрий Бавин вопрос который, пожалуй, крутился на языках у всех.

— Не должна, по идее, — Радченко задумчиво поглядел в сторону леса. — При желании, она могла сделать это и раньше. Да и той ночью, в лагере, что ей мешало убить нас всех? –

Тут Степан был с ним солидарен. Действительно, ничего.

— Знаешь, Юра, — Женя поглядела на Радченко, словно раздумывая, говорить или нет. — Не знаю как тебе, а мне эта дамочка опасения внушает. В первую очередь она сирть. А значит — враг. Мировоззрение у них совершенно иное. Я специально интересовалась: за все годы существования Советской Империи Рейха с сиртями не было зафиксировано ни единого контакта. Они не такие как мы, они инопланетяне, понимаешь?

— Ну так уж и инопланетяне! — Степан даже привстал со своего места. — По-моему, мы с ней прекрасно понимали друг друга и без слов. А язык — это дело десятое. При помощи жестов сказать можно очень многое. Да и вообще: посмотри в глаза человеку и ты поймешь о нем все, ну или почти все.

— Вот именно — человеку, — не сдавалась Женя. — А она у нас кто?

— Да такой же человек как и все остальные! Откровенно говоря, я до сих пор не могу понять, почему бы Империи не прислать группу лингвистов. Понаблюдали бы, послушали со стороны. По слову, по полслова, глядишь — так и разобрались бы с особенностями местного языка. По сути, с кем мы воюем? Вы посмотрите на них — это же типичные славяне!

— Ага, только кокошников не хватает. Особенно вон той, тигре вашей.

— Это почему сразу моей? — взвился Степан, прекрасно понимая о ком Женя ведет речь. — Я, между прочим, женат. А «тигра» — действительно случай особый. Тут либо какое-то генетическое отклонение присутствует, либо вообще, встреченная нами девушка является представительницей другой расы.

— А чего гадать то? — глубокомысленно изрек Дмитрий. — Правды мы никогда не узнаем. Да и сирти той след простыл.

— Ладно, давайте спать. Завтра подъем в четыре ноль — ноль утра. Делимся на две группы, обходим селение начиная с юга по — и против часовой стрелки. Встречаемся на севере и выдвигаемся дальше к востоку.

Степан поднялся и пошел над берегом реки, срезая шашкой стебли высохшего камыша для подстилки. Говоря откровенно, он и сам в любой момент опасался нападения. Встреченная девушка не выглядела агрессивной. Скорее наоборот: была довольно мила и даже вызывала чувство симпатии. И то, что она вернула украденные вещи — тоже немалого стоит. Но все же, все же… Пожалуй, надо бы самому подежурить хотя бы первые три часа. Вернулся к своим, бросил под дубом будущую постель и долго потом сидел у затухающего костра, погруженный в свои мысли. Сейчас он жалел, что не просиживал часами в инфоцентре, не интересовался самими истоками возникновения Империи. Ежедневно знакомясь с поселениями сиртей, он не мог не заметить, что те, в сущности, дикарями, как таковыми, не являются. «Они больше похожи на нас чем, пожалуй, даже мы сами» — отчего-то подумалось ему, глядя как последние языки костра алчно гложут затухающие угли. У них свои законы, своя иерархия. Нет, скорее всего, все дело в каком-то глубинном, первичном конфликте между коренными жителями этого мира и беглецами из мира Степана. Надо смотреть глубже. Понять, в чем разница между ними. Прежде всего: в чем различие между мирами? Первый мир породил техногенную цивилизацию. А мир второй? Мир второй, похоже, отчаянно с ней борется. Так, представим на мгновение, что сирти не ведут войну с Империей, что их вообще нет. Во что Империя превратит в таком случае планету? Правильно, в клона матери-Земли. И вновь вырастут, как грибы, мегаполисы, сотни, тысячи заводов выбросят из своих труб чадящие клубы дыма, превращая девственной чистоты воздух в смог, а саму землю, словно грецкий орех, почти сплошь покроет кора асфальта. А теперь поневоле напрашивается вопрос: на той ли стороне баррикад находится сейчас Степан? И это пресловутое задание… Спрашивается, зачем командованию так необходимы координаты «свежих» поселений сиртей? Воюйте себе на фронтах, в чем проблема-то? Каким-то тухлым, гнилым душком попахивало от этого дела. Ладно, прежде всего не будем делать поспешных выводов. Время расставит все по своим местам. Время, и наличие дополнительной информации. А пока глядеть по сторонам в оба, чтобы не схлопотать стрелу между лопаток или кое-чего похлеще.