– Если только они не на всю голову звезданутые, – добавил Истомин, крутя руль.

– Нет, всё-таки они звезданутые, – говорю, косясь на мертвеца. – На что эти придурки надеялись, а? Думали, выйдет угнать борт?

Валера обернулся и, усмехнувшись, ответил:

– А на руководителей, что в таких ситуациях теряются, понадеялись, да на привычную сумятицу при этом, но не предвидели, что у нас есть «Большой аврал». И мы тут, кстати, хорошо сработали.

– Это, скорей всего, акватол, – сказал Поспешаев, почесав пинцетом лоб, – но не уверен. Возможно, какая-то подобная самопальная взрывчатка. Химиков, мля, развелось…

– Далее, – продолжил он, – каждая бутылка оплетена проводами. Очевидно, это типа «неизвлекаемость» такая. В каждой бутылке – детонатор… тоже самопальный. Все соединено с активатором в виде джойстика с кнопкой. Так, посмотрим…

Сапер пинцетом сдвинул один из проводов, вглядываясь куда-то под руки.

Пи-и-и-и!

Тележка заметно дёрнулась и остановилась.

– Ой! – отдёрнул руки сапёр и уставился на активатор в руках мертвого террориста.

– Что!

Несмотря на жару, по спине потек холодный пот.

– Не знаю, – пробормотал побледневший сапёр.

– Я подумал, что сейчас рванёт, мля. – Свободной рукой я вытер лоб. – Даже показалось, что мертвец улыбнулся.

– Давай больше без этих «ой» и «извините», – зло бросил через плечо Истомин. – Это, любезный, без нас. Не наш профиль. Наш профиль морды бить.

Да, Истомин прав, лучше бы против ста террористов с автоматами, чем в обнимку с бомбой, хрен знает из чего сделанной.

– А сильно бы вдарило? – уже спокойней спросил Валера.

– Достаточно, чтоб тонким слоем размазать нас по бетону, – ответил Поспешаев. – Если я точно определил вещество.

– «Курс», я «Борт-четыре», – зашипела рация, – у вас пищало?

Это спросили с кары, что на расстоянии двухсот метров ехала вслед за нами. Та группа тоже встала. Сапер отошел от тележки и спросил в рацию:

– Пищало. А что?

– У нас тоже. Сильно не газуйте, а то мы отстали, – ответила рация, – возможно, устройства имеют меж собой связь. Будем держать расстояние в пятьдесят метров.

– Группы «Курс» и «Борт-четыре», поосторожней, ребята. Успокойтесь и разберитесь там. Вы мне живые нужны.

Ну, Белкин, ну и успокоил! Поосторожней, блин.

Поспешаев отошел от тележки, нажал кнопку на рации и спросил:

– «Спец-два», насчет состава идеи есть? Предполагаю акватол.

– Возможно, но с добавками, так как слишком жидок.

Истомин дождался приближения второго кара, тронул наш.

Кары медленно катились в сторону леса по бетонке, где была какая-то площадка с бочками. Очевидно, там и будут работать сапёры. Остановились недалеко от бочек.

– Сейчас мы подумаем – как обезвредить заряды, – сказал сапёр. – А вы посидите тут не шевелясь. Ладно?

Подбадривает, шутник?

– Я-то посижу, куда денусь? – отвечаю и показываю на труп террориста. – А вдруг он опять что-нибудь угнать захочет?

Сапёр слабо только улыбнулся.

– Слушай, в порядке бреда, – говорю ему вдогонку, – может, просто выкачать жидкость шприцами?

Тот кивнул и направился к другой тележке.

Аэропорт жил своей обычной жизнью. Взлетали и садились самолёты. Возможно, там и не представляли о том, что творится на этой дальней площадке. В таких ситуациях информация придерживается насколько возможно. Даже родственники заложников порой узнают о случившемся только после освобождения последних. Может, журналисты что-нибудь и пронюхали, но «Большой аврал» не зря хлеб ест – оцепление выставлено, да и инфу придержать должны. Если только с борта кто-нибудь не отзвонился.

За нами с КП наблюдают, только молчат что-то последнее время. А борт со взлётки убрали и сейчас шерстят на наличие других ВВ.

Мы в глухом месте, почти рядом с лесом. Отсюда и аэровокзал-то не видно. Это, наверное, старый аэродром или запасные стоянки. По крайней мере, коммуникации кабелей для питания бортов есть. Недалеко присутствует болото или пруд, так как нас начала атаковать всякая «гнусность» в виде слепней и строк, вдобавок перемешанная комарами. Хоть и вечер, а солнце всё ещё палило, и мы, потные как тягловые лошади, представляли для них лакомый кусочек. Мне деваться некуда, как говорится – сижу на попе ровно, одной рукой отмахиваясь от летающих тварей, другой держась за надоевший труп с бомбой.

Истомин матюгнулся, присев рядом, и замахал руками, помогая отгонять гнус.

– Вот ведь, наказание-то! Слушай, – спрашиваю у Истомина, вспомнив его выражение на борту, – а с каких пор ты Бога поминать начал?

– Ну, так, работа у нас такая, – Валера прихлопнул укусившего его овода и показал вверх. – С ней, родимой, у него можно очень быстро оказаться.

– М-да, все там будем… – Я посмотрел на мертвеца, затем на полторашки со смесью. – Я понимаю, что своих не бросаем, но шел бы ты, Валера, отсюда лесом, а? – Кивнул в сторону города. – Не забыл, что дома жена и дети ждут? Если эта смесь бабахнет, кто домой-то вернётся?

– А ты меня не гони, сам уйду, – оскалился Истомин, – вот вытащу твою задницу и уйду.

– А вот не уйдёшь, – оскалился в ответ я, – сначала все вместе в «Погребок» причащаться пойдём.

– Точно… – вздохнул Валера. – Такой стресс снимается только алкогольным «забвением».

Подошли сапёры.

– Ну как, – спрашиваю у них, – что решили?

– Твоё «бредовое» предложение откачать жидкость принято с поправкой – можно просто прорезать бутылку и слить, но видишь, какое дело, – нахмурился сапёр, – конструкция на устройствах больно замудрённая. В бутылках могут быть датчики давления.

– Да ну, не думаю. Откуда у них такие штучки? – Я даже привстал, заглядывая под пробку, где угадывались трубки детонаторов. – Мне интересно другое – почему они не подорвали заряды? Ведь времени было достаточно. Ни первый, которого Валера перехватил, ни второй, в которого тот гражданский вцепился…

– Вот у того, как раз времени было достаточно! – поддержал меня Истомин. – В своего я сразу вцепился, как только тот активатор достал и кнопку нажал.

– А может, это не взрывчатка вовсе, а сироп какой-нибудь? Ну не смертники же они в натуре?

Я не то чтобы нервничал, просто достало уже это всё – жара, труп, бомба и твари эти, кровососущие. Устал. И ребята устали.

– Ведь время было, чтоб подорваться, но ничего…

– Смертники не смертники, – задумчиво говорит сапер, – но исходить надо из худшего. Тогда стоило ли им всё это городить?

– Ну, чтоб достоверней…

– Внимание группе «Курс», – прошипела радиостанция, – есть новости.

– О, проснулись наконец, – прокомментировал Истомин.

– Новости хорошие, – продолжала вещать рация голосом Белкина, – Олега прооперировали. Жить будет.

Новость действительно хорошая, даже стало легче. Тем временем Белкин продолжал:

– Служба безопасности аэропорта прошерстила все данные регистрации и досмотра. Личности преступников уже установлены. Один сотрудник, что находился на пункте досмотра, вспомнил, что такие бутылки были у многих. Но у четверых их было по три.

Ага, на нашем трупе шесть полторашек. На том тоже.

– На вопрос – почему так много – пояснили, что сироп везут для пчел.

– Вот идиоты! – засмеялся Истомин. – Теперь при досмотре каждая бутылка будет вскрываться, а ещё на вкус проверять будут.

Видно новости кончились, так как Белкин вещать перестал. Мы переглянулись.

– Может, действительно сироп? – спросил я.

– А что тогда они подорвали там?

– Да хе их зе, – разозлился Валера, – может, жидкости у них было с гулькин хрен, так, для демонстрации. А эту лабуду соорудили для запугивания пассажиров с пилотами. Поэтому и не подорвали.

Истомин резко поднялся, отошел от тележки и нажал на тангенту:

– «Штаб», я «Курс-два», а что на этот счет сказал задержанный?

Все уставились на рацию, но молчание затягивалось. Только Валера собрался повторить запрос, как она шипнула и выдала: