вели майор Комаров и майор Витковский.

Несмотря на плохую видимость, самолеты точно вышли на цель и сбросили бомбы на позиции врага.

При подходе к Мюнхебергу встретили 12 «фоккеров». Они шли развернутым фронтом со стороны солнца

на высоте 2000 метров. Пользуясь тактическим преимуществом, гитлеровцы с ходу атаковали

бомбардировщики. Но гвардейцы были начеку.

— Самохвалов, атакуй вторую четверку!

— Бычков, — третью!

На себя Гудаев взял первое звено, которое нацелилось на головную группу бомбардировщиков. Летчики

сумели связать боем вражеские истребители, не допустив их к бомбардировщикам, при этом сбили три

фашистских самолета. Из этого рейса все наши самолеты возвратились без потерь.

Вскоре Мюнхеберг, закованный в железобетон, пал.

Впервые я побывал над Берлином 19 апреля. В тот раз нам с майором Кудленко приказали разведать

вражеские войска севернее и южнее Берлина. Накануне до позднего вечера готовились к этому вылету.

По карте крупного масштаба изучали конфигурацию пригородов, направление главных улиц огромного

города.

— Слушай, Гриша, — обратился я к Кудленко, — давай начнем разведку с северных пригородов. А

потом... пройдем над рейхстагом и выйдем на южные окраины.

Кудленко тотчас же согласился с этим предложением. Трудно было удержаться от такого соблазна. Быть

над Берлином и не взглянуть на рейхстаг, на это фашистское гнездо!

Так и порешили.

На следующее утро мы вылетели на разведку. Над своей территорией набрали высоту и на большой

скорости взяли курс на северную окраину Берлина. С высоты 1500—1000 метров осмотрели заданный

район. Затем перешли на бреющий и, придерживаясь центральной магистрали города, направились через

Берлин на юг. Внизу проплывали кварталы домов, каналы, [222] мосты, зеленые пятна парков. Хорошо

различались крупные здания. Вот показался и рейхстаг с огромным куполом. Здание выделялось среди

других своими размерами. От избытка нахлынувших чувств мы крутанули по восходящей «бочке». К

удивлению, за время полета над городом по нашим самолетам гитлеровцы не сделали ни одного

выстрела.

Задание мы выполнили и благополучно вернулись на аэродром Рингельвальд, на котором базировались в

то время.

Войска 1-го Украинского и 1-го Белорусского фронтов, сметая на своем пути врага, охватили Берлин с

флангов и 21 апреля вышли на его окраины. На следующий день начался непосредственный штурм

Берлина.

В тот день полк получил приказ обеспечить действия бомбардировщиков ТУ-2 по Берлину.

Погода стояла плохая, и все же вылет состоялся. Первую группу истребителей в количестве 16 самолетов

повел командир полка подполковник М. Зворыгин. Бомбардировщики точно вышли на цель и сбросили

бомбы на центр города.

25 апреля многие летчики полка побывали над Берлином. До этого они знали город по картам, на

которых он выглядел огромным черным спрутом. Сейчас этот спрут корчился, извивался, жалил. Он не

хотел умирать. Но час его пробил, и он издыхал, истекая кровью.

Берлин горел. Из черных проемов окон вырывались потоки огня и дыма. В воздухе летала копоть. Улицы

были мертвы и пустынны. Жители сидели в подвалах и ожидали исхода битвы.

А над Берлином, как вестники победы, проносились «Яковлевы» и «Лавочкины».

В те дни все мы переживали самые счастливые часы в нашей жизни. У каждого душа ликовала. Дошли, наконец, до Берлина! Чувства наши трудно передать сейчас, спустя столько лет. Одно можно сказать: у

всех был необычайный подъем, все стремились к Берлину, все торопились первыми войти в него. И

никакие тотальные мобилизации Гитлера уже не могли остановить советского солдата. Он ясно видел

перед собой близкую победу, а вместе с нею и конец войны.

Помнится, вечером, когда мы узнали, что будем [223] сопровождать бомбардировщиков в налете на

Берлин, в общежитии летчиков царило оживление. Кругом шли разговоры. Одних волновала сложность

ориентировки при густой сети линейных ориентиров. Другие спорили, какое противодействие окажет

вражеская авиация.

— Немецко-фашистское командование бросит на защиту Берлина всю свою авиацию, и летчики будут

ожесточенно защищать свою столицу, — говорили одни.

— Гитлеровские летчики будут деморализованы, — возражали другие.

Так или иначе, но все понимали: настал долгожданный час.

Наступило утро. Известно, как летчики встречают новый день. Первым делом поднимают глаза к небу, определяют: летная или нелетная погода. 25 апреля погода в общем-то выдалась летная. Но

горизонтальная видимость небольшая — один-два километра. Для истребителей это не совсем

подходяще.

Автомашины доставили всех на аэродром. И тут каждого одолело нетерпение:

— Будем ли выполнять задачу?

— Какая обстановка на земле?

— Когда вылет?

Каждый просил, чтобы его включили в состав вылетающей группы.

Наконец, раздалась команда:

— Летный состав — на командный пункт полка!

Все поспешили к месту сбора. Начальник штаба майор Токарев построил прибывших летчиков и

доложил командиру полка о готовности личного состава к выполнению боевой задачи. Подполковник

Зворыгин зачитал боевой приказ и боевой расчет. Задача полку на день: сопровождение

бомбардировщиков на Берлин. Первую группу ЯКов ведет командир полка, последующие — Кубарев, Кудленко, командиры эскадрилий.

В тот день наша 4-я гвардейская истребительная авиационная дивизия обеспечивала действия самолетов

6-го бомбардировочного авиационного корпуса. По замыслу командования бомбардировщики вылетали

четырьмя колоннами по 18 самолетов в каждой.

Первые две колонны обеспечивают 28 истребителей ЯК-3 64-го гвардейского авиаполка. Группу

сопровождения ведет командир полка подполковник Сурков. [224]

Ударную группу прикрытия из 10 самолетов возглавляет командир дивизии генерал-майор авиации

Китаев.

Третью колонну бомбардировщиков прикрывают 18 истребителей 66-го гвардейского авиаполка. Группу

непосредственного прикрытия возглавляет капитан Луговцев, ударную из шести истребителей — майор

Кривушин.

Четвертую колонну бомбардировщиков ТУ-2 поручалось прикрывать мне. В мое распоряжение

поступило 18 истребителей ЯК-3.

А над всей колонной с превышением 400—600 метров свободным полетом следует восьмерка майора

Кудленко.

К этому полету готовились как никогда тщательно. И не удивительно. В воздух поднималось в общей

сложности более 150 самолетов. Раньше нам не приходилось участвовать в таких массовых вылетах. Не

так-то просто организовать его.

Наконец, все готово. Летчики разошлись по самолетам и ждут сигнала на вылет.

... На краю аэродрома, у взлетно-посадочной полосы, колышется на ветру гвардейское знамя, с

прикрепленными к нему двумя боевыми орденами. Это стало уже традицией. После 16 апреля, когда

советские войска перешли в наступление на Берлин, полковое знамя каждый раз вывозилось на аэродром.

У знамени командир дает последние указания на вылет. Здесь же летчики докладывают о выполнении

боевых заданий. Гвардейское знамя провожает каждого из нас в бой, оно и встречает каждого после

сражения с врагом.

На горизонте появляется первая группа бомбардировщиков. Вверх взвивается зеленая ракета. Зарокотали

авиационные моторы, наполняя аэродром гулом. Выруливаю на старт и вместе с ведомым взлетаю. Вслед

за нами поднимаются остальные самолеты.

Собрались над аэродромом и пошли на сближение с бомбардировщиками. Подойдя к ведущему первой

девятки, я покачал ему крылом. Он ответил тем же. Возникло такое чувство, будто мы пожали друг другу

руки. Мы связались по радио. Я доложил, что у меня все в порядке и сказал:

— Идем на логово.

Посмотрел по сторонам. Кругом краснозвездные самолеты. [225] Целая армада идет на Берлин. Такого на