замка, на которых подвешивались три бомбы по 100 кг каждая.

В остальном самолет остался без изменений.

Мы знали также и тактику их действий. Обычно штурмующая группа под прикрытием истребителей

подходила к цели на большой высоте. С пикирования [193] под большим углом сбрасывали бомбы.

Потом становились в круг и продолжали обстреливать цель пушечно-пулеметным огнем. Прикрывающая

группа истребителей в это время оставалась на высоте, оберегая штурмовиков.

Знали мы и то, что при численном превосходстве фашисты дрались смело, проявляя напористость и

нахальство. Впрочем, они всегда поступали так, когда чувствовали силу на своей стороне.

... Вражеские истребители хорошо видны. Различаю первую ударную группу — восемь ФВ-190. Сзади и

выше летели истребители прикрытия.

Посмотрел вниз. Справа под крылом пригороды Бруково. В последние дни в этом районе больших боев

не происходило. Советское командование подтягивало тылы, сосредоточивало войска для нового броска

вперед. По всем дорогам двигались танки, артиллерия, пехота. Вот и сейчас по дороге, ведущей в

Бруково, передвигались наши войска. Фрицы нацелились на эту колонну. «Не допустить! Заставить

сбросить бомбы раньше времени. Прогнать проклятых фашистов!»

— К бою!

Приказываю ведущему четверки атаковать штурмовиков. Сам же решаю напасть на истребителей

прикрытия. Вижу, как «Яковлевы» попарно сомкнули строй и устремились в лобовую атаку.

Ох, и не любили гитлеровцы подобных атак! Не выдерживали у них нервы, отворачивали в сторону и

пикированием старались уйти из-под удара.

Вот и сейчас фашисты, обнаружив наши истребители, стали переводить самолеты в пикирование и

сбрасывать бомбы. На помощь к ним поспешили истребители прикрытия. Пора и мне со своими орлами

вступить в дело.

— Атакуем первую пару, — передаю ведомым. Перевожу самолет в пикирование.

Ведущий заметил грозящую ему опасность, прекратил атаку и отвернул вправо. Ведомый повторил его

маневр. Вижу, как они набирают высоту, чтобы потом ударить по нашим самолетам.

Тяну ручку управления на себя, правой ногой упираюсь в педаль. Чувствую, как центробежная сила

вдавливает меня в сиденье, прижимает к левому борту. [194]

С каждой секундой все сильнее и сильнее. Наконец самолет вышел из пикирования и сразу же исчезли

перегрузки. ЯК стремительно лезет вверх.

Из поля зрения не выпускаю вражескую пару. Фашисты раньше меня заняли исходную позицию для

атаки и оказались сзади справа. Чтобы не оказаться в положении атакуемого, резко разворачиваюсь и иду

в лобовую. Гитлеровцы не принимают вызова, пытаются уйти.

И завертелась воздушная карусель. Мне удается, однако, зайти ведомому в хвост. Он пытается спастись, круто пикирует. Но это ему не помогло. Настигаю. Длинная прицельная очередь впивается в кабину.

Самолет задымил и врезался в землю.

Боевым разворотом выхожу из атаки, набираю высоту. Осматриваюсь. Рядом со мной лишь один

ведомый. А где же второй? И тут справа, в метрах восьмистах замечаю атакующего «фоккера». Он зашел

в хвост ЯКу. По бортовому номеру узнаю, что это самолет Ложакова. Тут же доворачиваю свой

истребитель и иду на врага. Надо сорвать его атаку, спасти товарища. Но мой самолет находится слишком

далеко. Не успеваю. Кричу Ложакову:

— Резкий разворот!

Но он не успевает выполнить этот маневр. Фашист открывает огонь. И подбитый самолет, оставляя за

собой шлейф дыма, начинает падать. Злость меня взяла необыкновенная в эту минуту.

— Нет, не уйдешь, гадина. Все равно собью.

Форсирую мотор и настигаю врага. Яростно жму на гашетку.

— На, получай!

Из стволов вырываются две короткие очереди. И фриц горит. Все это произошло в считанные секунды.

Вижу, как падает горящий «фоккер», ниже — наш «Яковлев». А над ним белое пятно парашюта — это

Ложаков. На душе сразу стало легче.

Вновь набираю высоту. Осматриваюсь. Вражеских самолетов не видно. В воздухе только «Яковлевы»...

Август сорок четвертого был знойным. Пыль на узких, обсаженных вязами дорогах Латвии. Пыль на

полевых аэродромах, окаймленных рощами и пашней. [195]

Пыль и дым над разрытым, развороченным передним краем. Шли упорные, непрекращающиеся бои.

Жарко было и в небе. Воздушные сражения происходили чуть ли не каждый день. Причем, приходилось

драться, как правило, с превосходящими силами врага. Фашисты летали группами по 12—18 самолетов.

Они надеялись навязать нам свою волю, добиться превосходства в воздухе. Но гитлеровцам это не

помогало. Советские летчики безраздельно господствовали над полем боя. Как и прежде, они не считали

врагов, а били их. И били успешно.

В августовских боях нам часто приходилось взаимодействовать с танкистами, которые зачастую заходили

в глубь вражеской территории, наводили там панику. Когда терялась связь с танкистами, штаб фронта

только через авиацию получал сведения об их местонахождении. Часто на связь приходилось вылетать и

летчикам нашего полка.

... 16 августа 1944 года. Полк в то время базировался на полевом аэродроме Зерина — на границе Латвии

и Литвы, севернее города Шяуляй. Помнится, на командный пункт приехал командир дивизии генерал

Китаев и с ним генерал танкистов. Нужно было разведать силы врага. По имеющимся у командования

данным, в портах Лиепая и Клайпеда всю ночь шла разгрузка кораблей. Разгружали танки, которые

должны были идти в восточном направлении. По каким дорогам, куда и с какой целью — никому

неизвестно. На их поиски уже летали летчики, но безуспешно. Танки как в воду канули.

— Кого пошлете? — обратился командир дивизии к Зворыгину. — Танки обязательно надо найти. Нужно

упредить их удар по нашим войскам.

Я присутствовал при этом разговоре и посоветовал послать Кулиева. За последние месяцы он

зарекомендовал себя хорошим разведчиком. Не раз успешно выполнял ответственные задания.

— Да, надо Кулиева посылать, — поддержал меня командир полка.

— Хорошо, вызывайте его на командный пункт. Когда Кулиев доложил о своем прибытии, генерал

Асланов (командир танковой бригады 3-го механизированного корпуса) сказал ему: [196]

— Вот что, земляк. Нужно найти вражеские танки.

Он подошел к столу, развернул карту и показал на те дороги, по которым предполагалось движение

фашистских танков.

— Вот ваш маршрут. Повнимательней разведайте эти дороги и побыстрее. Это очень важно, от этого

многое зависит. — Потом, немного помедлив, добавил:

— Как только обнаружите, немедленно передайте по радио сведения о количестве танков и направлении

их движения.

— Есть, товарищ генерал!

И тут же обратился к командиру дивизии:

— Разрешите выполнять?

Через несколько минут Кулиев в паре с лейтенантом Крыловым находился уже в воздухе.

Борис Крылов, родом из Сибири, прибыл в полк летом 1944 года и почти сразу стал ведомым Кулиева.

Они хорошо слетались и понимали друг друга, как говорится, с полуслова. Он участвовал в нескольких

воздушных боях. За два сбитых вражеских самолета и отличное прикрытие ведущего был награжден

двумя орденами.

Разведчики пересекли линию фронта. Не обращая внимания на редкие разрывы зенитных снарядов, начали поиск танков. Кулиев наблюдал за землей, а его ведомый — за воздухом. Не исключены встречи с

фашистскими истребителями. Нужно быть начеку.

Углубились на 100 километров на территорию противника, но танков нигде не видно.

Время подходит к концу. Пора возвращаться домой. Но с чем? С пустыми руками?

Кулиев развернул самолет на восток и взял курс к родному аэродрому. А на душе неспокойно.

Возвращаются, так и не обнаружив ничего подозрительного.

И тут Кулиева вдруг пронзила мысль: а почему в этом районе так спокойно? За все время полета не