- Володькин, наверно...
- Так он же давно... - начал было "рыбак", но осёкся и, перекрестившись на портрет, дрожащим пальцем надавил на кнопку "пуск".
Дональд рассовал вещи по карманам и пошёл к выходу.
Наверное, он сделал это слишком поспешно, - заколдованное им Время очнулось, лениво приоткрыло один глаз, второй и - вначале медленно, а затем всё быстрее - принялось разматываться в обратную сторону.
- Пожары над страной всё выше, ярче, веселей!.. - зарычал Высоцкий.
Дональд стиснул зубами ускользающую нить Времени и открыл дверь.
- Где расстреливать будем? - донеслось вослед.
- Как всегда, во дворе...
- ...Шальные пули злы, слепы и бестолковы. И мы летели вскачь - они за нами влёт!..
- Только не бежать. Идти медленно и не оглядываться. Мне нужно всего лишь дойти до калитки... Таковы правила игры, - придумал на ходу Ванграмм.
Сзади глухо стукнула дверь и щёлкнул затвор винтовки. Или щеколда калитки, за которую он взялся. "Опасность!.. Опасность!.. Опасность!.." - истерично запищал биосканер. - Да замолчи ты!.. Без тебя знаю... - На лице у Дональда выступил пот.
- ...Пел ветер всё печальнее и глуше. Навылет время ранено, досталось и судьбе!...
Выстрелов он не слышал. Зато отчётливо представил, как три "золотые осы" - одна за другой - вылетели из ствола, медленно рассекли пространственно-временной континуум и ужалили его в сердце. Но Дональд был уже на середине шоссе.
- Как угодно, но надо его перейти, - понял он, погружаясь в Сумрак.
- ...Уже не догоняли нас и отставали пули. Удастся ли умыться нам не кровью, а росой?..
Позади что-то оглушительно грохнуло, песня оборвалась - и Дональд ничком рухнул в зелёную траву...
Перед глазами багровым вспыхнула надпись "Третий уровень". - Кровь, - решил Ванграмм, отрывая голову от земли. Но, оказалось, не кровь, а клюква.
Много клюквы, - целое болото, расцвеченное багровыми созвездиями.
Дональд потянулся рукой к ягодам и принялся жадно запихивать их в рот.
За этим занятием его и застал Лещук.
- Союзничек, ты, что ли?.. Кто ж тебя так уделал-то? Какие аспиды? - всматриваясь Дональду в лицо, изумился давешний "фермер", которого он подвозил.
- Полицаи постарались... - отозвался Ванграмм.
- Полицаи?.. Да где ж ты их откопал-то?.. А-а... понял. Ты не на тот мост повернул, так?..
Дональд кивнул.
- Говорил же я тебе, не перепутай!.. Хорошо ещё на мины не нарвался. Не то пришлось бы тебя по кустам - по кочкам собирать... Ладно, дело поправимое. Сейчас тебя к тётке Марьяне доставим, - она тебя и "подлатает" немного.
Лещук засунул два пальца в рот и пронзительно свистнул.
Через минуту над ними с похрюкиванием, повизгиванием и звонким смехом пронеслось что-то большое, мохнатое и одновременно белое женское. Сделало вираж и зашло на посадку.
- Тпр-р, родимый!.. Приехали!.. - крикнула златовласая, совершенно голая и "беспардонно" красивая дама, восседающая верхом на свинье. - Звали, дядя Лещук?
- Звал-звал, Леленька... Знакомьтесь. Это Данила, колдун американский, пострадавший в боях за Родину. К нам на выучку прибыл, - язык, нравы, обычаи изучать и прочее. А это Леля Сукубова, укротительница зверья дикого и заклинательница змей, наша краса и гордость.
- Уж вы и скажете, дядя Лещук! - засмеялась златовласка.
Дональд смотрел на свинью. Определённо, в чертах её "лица" осталось что-то человеческое, но глаза - маленькие, тусклые, поросячьи - не выражали ничего, кроме сытости, довольства и покорности судьбе.
- Ты, что ли, боров толстозадый? - спросил Ванграмм.
- Хрюх...
- А то кто же? - перевёл за борова Лещук. - Сам же пожелал, чтоб на нём черти на том свете ездили.
- Я?..
- Ты-ты, Данила-свет!.. Водка не киснет, дурак не мыслит, а слово колдовское в воздухе не виснет.
- А с другими - что?
- "Анубис" твой Высоцкого до сих пор ищет по всем мирам, какие есть. Ну, и задал ты ему задачку, - доложу я тебе, - не позавидуешь!
- А почему на "волге"-то?
- Этого я и сам не разберу. В Зеркале так отразилось почему-то.
- А второй, который "рыбак"?
- Истину, всё, уловить пытается. Книжки сочиняет невразумительные про какой-то там внутренний свет, про мост Чинват на перекрёстке времён, да про посланца с фонарём, который грядёт... Сторожем работает в жилконторе... Кстати, жилконтора эта - странное место. В войну там комендатура немецкая была - партизаны взорвали, потом - милиция... Сгорела, говорят, вместе с ментами - перепились они, вроде, - хотя, может, и брешут. А теперь там никто больше года проработать не может, - энергетика больно дурная, - один только "твой рыбак" и выдерживает, да и тот спился совсем...
- А с "Шеленбергом" - что?
- А кто ж его знает... - загадочно улыбнулся Лещук, сгребя Ванграмма в охапку и закидывая на свинью. - Там теперь бензоколонка. Вон Лелька на ней работает - у неё спроси... Поехали, что ли?
Леший свистнул, крутанулся на месте и провалился сквозь землю, красавица стукнула пятками по бокам борова, - и тот, пыхтя и повизгивая, взвился в воздух.
- Он у нас теперь заместо Деда Мороза, - ответила на вопрос Дональда златовласка. - По лесу с мешком бродит, а кого встретит - тому подарочек подарить норовит, - гребёночку, паричок, "фенечку" какую из кожи, безделушку золотую или губную гармошку. Только никто не берёт - шарахаются все. А ему позарез всё раздарить надо - вот и мыкается бедолага... - И добавила, смеясь. - А я - вроде Снегурочки!.. Только косы не хватает!
- Так вот он какой - русский Санта-Клаус, - хмыкнул Ванграмм. - Весёленькая сказочка, ничего не скажешь...
И ему почему-то вспомнилась снежная баба, которую он слепил на мосту. Но он тут же отогнал посетившую его и совершенно нелепую мысль.
Вокруг было по-летнему тепло и в небе золотом пылало солнце. А от его спутницы и впрямь веяло ледяным холодом. Дональд посмотрел на биосканер. Здоровье - "ноль", жизненная сила - "минус сто" (и бывает же такое!), жизнь - увы, опять одна.
- Похоже, я - на том свете, - подумал он. - Вначале - в аду, а теперь вот - и в рай угодил.
Домик "бабы яги" Марьяны Ивановны стоял, наполовину скрытый под ёловыми лапами, на лесной опушке, густо поросшей цветами, малиной и ежевикой. С виду неказистая бревенчатая избушка внутри была отделана "под евростандарт" и оборудована вполне в духе времени. Здесь были и компьютер, и телевизор со спутниковой антенной, и музыкальный центр, и домашний кинотеатр с экраном во всю стену, и ванна-"джакузи", и стиральная машина-"автомат", и множество "хитрых" агрегатов на кухне. И всё это достаточно гармонично сочеталось с камином, антикварной мебелью, полками, заставленными книгами, от которых так и веяло древностью, и сушащимися под потолком таинственными травками и корешками.
Тётка Марьяна, - маленькая, сухонькая, но крепкая старушка в модных очках, - немного поколдовала над ранами Дональда, натёрла их какой-то мазью, дала ему выпить горячего и пахучего отвара из деревянной кружки, уложила на пуховую перину и накрыла одеялом из овечьей шерсти.
- Передохни с дороги, добрый молодец!.. Устал, чай?.. А я пока огонь разведу, баньку стоплю да и на стол накрою, - сказала она совсем как в сказках. И у Ванграмма родились смутные подозрения, - а не съесть ли его хотят, - но веки его уже налились свинцом, глаза слиплись - и он провалился в глубокий сон, как и положено богатырю.
И ему приснилось, что знает он Марьяну Ивановну уже давным-давно - ещё с девяносто второго, - когда приехал в Россию изучать язык, традиции и культуру и случайно оказался в глубинке, и что прожил он у неё целых два года тогда, и что Лещука он тоже давно знает, - не раз под задушевную беседу пил с ним самогонку по вечерам, да и Лелю-снегурочку тоже помнит хорошо... Они-то и прозвали его Данилой... Стоп. А что ж до этого было?.. Он учился на курсах дозорных. И его отправили сюда по обмену опытом. Ну, да конечно!.. А после?.. А после, когда он уезжал отсюда, тётка Марьяна ему загадку загадала и сказала, что - пока не отгадает - домой не вернётся и себя самого не вспомнит. Какая же загадка была?.. Не вспомнить. Ладно, потом... Но ведь он же вернулся, значит отгадал. Отгадал ли?.. Вернулся ли?.. Ну, а дальше - что было?.. Кажется, он к дракону пришёл. Нет, не может быть - не было тогда дракона!.. И - всё же... Что-то такое вспоминается смутно...
