Хенри был почти красив в одном из лучших моих костюмов, с белым шарфом, переброшенным через шею, и в мягкой черной фетровой шляпе. В каждый из боковых карманов легкого летнего плаща он сунул по бутылке виски.

Бар «Голубой лагуны» был заполнен, но мы прошли прямо в ресторанный зал. У человека в засаленном фраке мы спросили, как найти Гандеси, и он указал нам на толстоватого мужчину, одиноко сидевшего за маленьким столиком в самом дальнем углу зала. Мы подошли к нему. Перед ним стоял бокал красного вина. Машинально он крутил на пальце кольцо с большим зеленым камнем. Нас он не удостоил даже взглядом. Других стульев у стола не было, поэтому Хенри наклонился и уперся в стол обеими лапищами.

— Гандеси — это ты? — спросил он.

Но тот даже не поднял на него взгляда. Сдвинув брови, он ответил равнодушно:

— Да, ну и что с того?

— Нам надо бы переговорить с тобой с глазу на глаз, — сказал Хенри. — Здесь есть местечко, где нам никто не помешает?

Теперь Гандеси поднял голову. В его черных миндалевидных глазах застыла неизбывная скука.

— О чем будет разговор? — поинтересовался он.

— О некоем жемчуге, — сказал Хенри. — Точнее, о сорока девяти жемчужинах.

— Продаете или покупаете? — спросил Гандеси, и было видно, что скука его начинает постепенно рассеиваться.

— Покупаем, — ответил Хенри.

Гандеси едва заметно прищелкнул пальцами, и рядом с ним тут же вырос необъятных размеров официант.

— Этот человек пьян, — сказал ему Гандеси, тыча в Хенри пальцем, — вышвырни-ка отсюда обоих.

Официант ухватил Хенри за плечо, но тот, не моргнув глазом, быстрым движением схватил за руку нападавшего и резко вывернул ее. Через несколько секунд лицо официанта приобрело тот оттенок, который я затрудняюсь описать иначе как нездоровый. Он сдавленно застонал. Хенри отпустил его и сказал, обращаясь ко мне:

— Кинь-ка ему сотенную на стол.

Я достал бумажник и вынул из него стодолларовую банкноту.

При виде этой бумажки Гандеси сразу же жестом приказал официанту удалиться, что тот и проделал, поглаживая на ходу прижатую к груди руку.

— За что деньги? — спросил Гандеси.

— Всего лишь за пять минут твоего времени.

— Смешные вы, ребята… Ну ладно, будем считать, что я клюнул, — он взял купюру, аккуратно сложил пополам и сунул в жилетный карман. Затем он тяжело поднялся и, не глядя на нас, пошел к двери.

Мы с Хенри последовали за ним через скудно освещенный коридор, в конце которого была еще одна дверь. Он распахнул ее перед нами, и я вошел первым. Когда же мимо Гандеси проходил Хенри, у толстяка в руках появилась вдруг тяжелая, обтянутая кожей дубинка, и он со всей силы опустил ее на голову моему другу. Хенри повалился вперед, опустившись на четыре точки. С проворством, которого трудно было ожидать при его комплекции, Гандеси захлопнул дверь и встал, привалившись к ней спиной. При этом так же внезапно в его левой руке оказался револьвер с коротким стволом.

— Смешные вы, ребята, — повторил Гандеси, усмехнувшись.

Что произошло сразу после этого, я как следует не успел даже разглядеть. В первый момент Хенри все еще был на полу спиной к Гандеси, а в следующий — что-то мелькнуло в воздухе, как плавник резвящейся акулы, и толстяк крякнул. Затем я увидел, что белобрысая голова Хенри уперлась в пухлый живот Гандеси, а руки крепко стиснули его волосатые запястья. Затем Хенри выпрямился во весь рост, и Гандеси, пробалансировав беспомощно у него на макушке, с грохотом рухнул на пол. Он лежал, судорожно хватая ртом воздух. Хенри, не теряя времени даром, запер дверь на ключ, переложил револьвер и дубинку с одну руку, а другой озабоченно охлопал себя по карманам, проверяя, не пострадало ли в схватке драгоценное виски. Все это произошло так стремительно, что я вынужден был сам опереться о стену, потому что у меня голова пошла кругом от этого мельтешения.

— Вот гнус! — сказал Хенри, свирепо вращая глазами. — Я сейчас этого придурка просто выпорю, — добавил он, театральным жестом хватаясь за ремень.

Гандеси перекатился по полу и с трудом поднялся на ноги. Его слегка шатало. Одежда покрылась пылью.

— Смотри, он ударил меня этой дубинкой, — сказал Хенри и протянул дубинку мне. — Попробуй, какая тяжелая.

— Так что вам, парни, от меня нужно? — спросил Гандеси, причем от его итальянского акцента не осталось и следа.

— Тебе уже сказали, что нам нужно, кретин!

— Я только не припомню, где и на какой почве мы с вами, ребята, встречались? — Гандеси опустился в кресло, стоявшее около ободранного письменного стола. Тыльной стороной ладони он утер пот с лица и ощупал себя — все ли кости целы.

— Ты нас не понял, приятель. У одной леди, которая живет в районе Каронделет-парка, пропал жемчуг. Если точнее, ожерелье из сорока девяти розовых жемчужин. Он застрахован в нашей фирме… Между прочим, сотню-то верни.

Он шагнул к Гандеси. Тот поспешно достал сложенную банкноту и протянул ему. Хенри передал деньги мне, а я снова уложил их в свой бумажник.

— Мне ничего об этом не известно, — сказал Гандеси, с опаской поглядывая по очереди на каждого из нас.

— Слушай, ты ударил меня дубинкой…

— Я не якшаюсь с грабителями! — поспешно перебил его Гандеси. — И скупщиков краденого не знаю. Вы меня не за того приняли.

— Ты мог что-нибудь слышать, — настаивал Хенри, поигрывая дубинкой прямо у него перед носом. Шляпа все еще как влитая сидела у него на макушке, хотя и потеряла первоначальную форму.

— Хенри, — сказал я, — сегодня вся работа достается тебе. Как ты думаешь, это справедливо?

— Давай, включайся, — милостиво согласился Хенри, — хотя с этой тушей я и один справлюсь.

К этому моменту Гандеси пришел, наконец, в себя окончательно. Взгляд его снова обрел утраченную было твердость.

— Так вы, ребята, из страховой компании будете? — спросил он с сомнением.

— В самую точку.

— Мелакрино знаете?

— Ты, паскуда, перестань морочить нам головы, — не выдержал Хенри, но я остановил его:

— Постой-ка, Хенри, может, он дело говорит. Что такое Мелакрино? Человек?

Глаза Гандеси округлились от удивления.

— Ну ты даешь! Конечно, человек. Так, стало быть, вы его не знаете?

Он бросил на меня еще более подозрительный взгляд.

— Позвони ему, — сказал Хенри, указывая на аппарат, стоявший на столе.

— Нет, звонить — это плохо, — возразил Гандеси, поразмыслив.

— А получить дубинкой по голове хорошо? — спросил Хенри с присущей ему тонкой иронией.

Гандеси тяжело вздохнул, повернулся в кресле всем телом и притянул к себе телефон. Грязным ногтем он набрал номер. Через минуту ему ответили.

— Джо?.. Это Лу. Тут два парня из страхового агентства интересуются ограблением на Кэрондолет-парк… Да… Нет, жемчуг… Так ты ничего не слышал об этом, старина?.. Ладно, тогда пока.

Гандеси положил трубку и снова повернулся к нам.

— Дохлый номер… А если не секрет, на какую компанию вы работаете?

— Дай ему свою визитку, — посоветовал Хенри.

Я снова достал бумажник и извлек из него одну из моих визитных карточек. Ничего, кроме имени, на ней не было. Я достал ручку и приписал внизу адрес и номер телефона.

Гандеси изучил карточку, поглаживая небритый подбородок. Его лицо вдруг просветлело.

— Лучше всего вам будет обратиться к Джеку Лоулеру, — сказал он.

Хенри пристально посмотрел на него. Гандеси выдержал этот взгляд совершенно спокойно. Его глаза сияли теперь чистотой и невинностью.

— Кто это такой? — спросил Хенри.

— Хозяин клуба «Пингвин» на бульваре Сансет. Если вам вообще кто-нибудь сможет помочь, так это он.

— Спасибо, — вежливо сказал Хенри и посмотрел на меня:

— Ты ему веришь?

— По-моему, — ответил я, — этот тип соврет — недорого возьмет.

— Ну ты, дятел! — попытался вспылить Гандеси, но у него ничего не вышло.

— Заткнись, — оборвал его Хенри. — Такие слова сегодня здесь могу произносить только я, договорились? Вот и умница. А теперь расскажи, что это за Джек Лоулер.