История с этим партизаном-полицейским настолько путала все карты, что майор
пришел в бешенство. Кому нужны эти разоблачения! То Курт портит игру, то
эти... Но когда, одевшись, майор вошел в кабинет, он увидел развороченные
коробки. Конечно, юродивого уже не было в деревне, и ветеринара, и этого...
Майор не мог без ярости вспомнить Пашку. Так обмануться!
Но дальше все было сделано очень четко. Из леса хорошо была видна
красная тряпка на заборе кордона. Русского взяли неожиданно легко, он был
без оружия. Но при нем не было и картотеки! Оставалась надежда, что
документы принесет сюда ветеринар. Или кто-то из этих мальчишек.
Сергей сидел, прикрыв глаза и расслабившись. Спасти его могла
счастливая случайность или чудо, что практически одно и то же. А принимать в
расчет чудеса не имело смысла. У Сергея было время обдумать варианты
спасения и прийти к выводу, что надеяться не на что.
Он пришел на кордон ночью. Дом был тих и темен. Удивило его отсутствие
собак: он прошел от ворот до дома в полной тишине. Постучал -- ответа не
было, он потянул дверь -- она открылась... Шаркая, расставив руки, прошел он
сени, вошел, видимо, в горницу -- темнота была почти полная, еле заметно
серело окно.
-- Это кто? -- очень спокойно спросил мужской голос. Потом раздался
сухой, какой-то металлический кашель.
--- У вас нет козьего молока? -- сказал Сергей в темноту и невольно
усмехнулся нелепости вопроса.
Хозяин легко, почти бесшумно встал, зажег и поднял в руке лампу.
-- Зарезал козу, -- медленно сказал он, вглядываясь в Сергея. -- На той
неделе.
Сергей ничего не стал рассказывать Самохину, сказал только, что ему
надо переночевать. А Самохин ни о чем не спрашивал. Он понравился Сергею --
спокойствием, какой-то основательностью точных, неторопливых движений и тем
выражением, с которым смотрел на Сергея, когда тот сидел за столом и пил
молоко. В его взгляде было доброе, почти отеческое участие к трудной
Сергеевой жизни.
И хозяйка у Самохина была такая же спокойно-обстоятельная. Неторопливо
и молча принесла молоко и хлеб, постелила Сергею у печки. Спать в избе
Сергей отказался, расположился в сарае на сене. Самохин дал ему тулуп, и
Сергей устроился неплохо. Остаток ночи он бодрствовал, прислушиваясь и
вглядываясь через щель двери в темноту двора. Мальчишек не было, это
тревожило Сергея.
Падал снег, все падал и падал, становилось светлей, будто светало, это
был долгий и томительный рассвет, а когда рассвело по-настоящему и стало
видно, что тряпка на заборе красного цвета, Сергей услышал, как рядом, за
стеной сарая, поскрипывает снег. Он приблизил лицо к щели и вплотную увидел
тусклые пуговицы солдатской шинели и мясистую руку с рыжими волосиками,
обхватившую рукоятку автомата. Ноготь поскребывал по черному металлу, словно
почесывал его.
Немцев было много, они наглухо оцепили кордон, и, убедившись в этом,
Сергей снова стал юродивым.
Но ненадолго. Солдаты вытащили его из сарая, он повизгивал и пускал
слюну, оглядывая двор как бы бессмысленным взором. Невдалеке стояли майор
Краузе и Самохин. Майор не смотрел на Сергея, разговаривал с Самохиным, и,
услышав слова лесника, Сергей понял, что дальше играть бессмысленно.
Сергей сидел на сундуке. Надежды не оставалось. Отсюда не уйти. До
картотеки он так и не добрался. И что сейчас карточка -- выцвела или нет?
Какое это имеет значение! Узнав о провале, Житухин может прекратить метить
карточки. Операция сорвалась, задание не выполнено. По обстановке судя, надо
подводить итоги, но подводить нечего...
Была, правда, маленькая надежда. Немцы устроили ловушку. Значит,
Гаврина и Пашку они не схватили и ждут их сюда. Лешки и Женьки тоже до сих
пор нет, что-то помешало им прийти ночью. А! Как же он сразу не сообразил?
Женька на скотном узнал Самохина, они поняли, что на кордон нельзя. И ушли к
партизанам. Нет, не так уж все плохо, майор Краузе.
Жаль, не удастся самому рассчитаться с этой сволочью -- Самохиным. Вот,
значит, кто предал Потапа. Но если бы не Матвей, не пришел бы Сергей на эту
запасную явку, и все бы пошло иначе.
Сергей встал, потянулся, прошел к окну, где стоял ковшик с водой. Обер
сделал к нему движение, но майор покачал головой, и тот сел на место.
Снег лег под утро. К партизанам все ушли вечером, до снега. Следов нет.
Чисто, тихо. Какой прекрасный снег подарила ему жизнь на прощание! За окном
был виден плетень, белая дорога, уходящая в лес...
Сергей похолодел: по краю дороги к дому шел Лешка! Сейчас его увидят!
Но еще можно сделать одну вещь...
Сергей отвернулся от окна и шагнул к столу.
-- Ну что ж, -- громко сказал он и улыбнулся,-- мне ничего не остается,
как открыть все.
Майор посмотрел на него с интересом.
-- Вот здесь... -- - Сергей показал на сундук, майор и обер разом
повернулись, и тогда Сергей с места прыгнул в окно, головой вперед.
Рама вылетела, Сергей упал на руки, перевернулся, вскочил и, плохо видя
от боли в голове, побежал, забирая вправо, дальше от дороги. Пока будут с
ним возиться, Лешка скроется. Ага, не стреляют!
-- Лешка, беги! Беги! -- закричал Сергей, счастливый от того, что он
может еще сделать самую важную вещь -- спасти мальчика, этого дорогого ему
человека. И тут он подумал, что надо бежать быстрей, и тогда, может быть,
какой-нибудь немец не выдержит -- нажмет курок и избавит его от всего того
тяжкого и безнадежного, что ждало его впереди.
...Лешка был метрах в пятидесяти от забора, когда со звоном вылетела
оконная рама и Сергей упал на снег, вскочил и побежал в сторону от него,
через огород. Сергей что-то кричал, Лешка не разобрал что, он и так все
понял: из сарая выскочили два немца, еще один, обер-лейтенант, выпрыгнул из
окна вслед за Сергеем,
Лешка дернулся назад -- бежать! Он прыгнул с дороги в канаву, упал и
пополз в снегу к лесу. "И Сергей убежит!" -- быстро успокоил он себя. Но тут
ясная и беспощадная мысль остановила его. "Не ври! Сергею не убежать, если
ты не поможешь".
И тогда, сразу избавившись от страха и зная только, что ничего другого
ему нельзя делать, он встал и побежал назад к забору. Да! Если он их
задержит, Сергей убежит.
На заборе висела красная тряпка, Лешка вытащил "вальтер" и положил его
на тряпку, как на упор. На него никто не обращал внимания, и в запасе было
несколько секунд, чтобы выбрать цель. Первого -- того, лезущего через забор:
это он убивал партизан городошными палками! Лешка спокойно прицелился и
плавно нажал спуск. Грохнул выстрел. И сразу, зная, что попал хорошо, он
прицелился в ближнего немца, уже направлявшего на него автомат. После
выстрела немец выронил автомат, схватился за руку и упал с крыльца. Лешка
снова прицелился и выстрелил в дальнего. Но он поторопился нажать и не
попал... И тут он стал стрелять торопливо, почти не целясь.
Немцы во дворе растерялись. Лешка уже не видел Сергея, он следил только
за двумя немцами, бегущими к нему по двору, и стрелял по ним, думая, что
Сергей уже у леса.
Услышав выстрелы, Сергей обернулся. Он видел, как упал с забора
обер-лейтенант, как началась во дворе суетня, которой он не понимал, пока не
различил над забором, над красной тряпкой, белое Лешкино лицо. Сергей в два
прыжка был у тела обер-лейтенанта, выдернул из его скрюченной руки
парабеллум -- быстрей оттянуть их на себя, пока они не убили мальчика! Он
сделал наспех два выстрела, один в окно, в Краузе, другой по бегущему
автоматчику, но тут вступил в бой автоматчик, сидевший на чердаке и не
