Когда под вечер она пришла домой, Иван все еще был там. Посидели
немного, поговорили, и он решил осторожно ввести ее в курс дела.
-- Ты говорила, что хотела бы помогать партизанам,-- сказал он,
внимательно глядя ей в глаза. Так вот, мы здесь, у тебя, печатали листовку
-- воззвание к людям, которых отправляют в Германию. Мы написали, что все
обещания немцев -- обман, что в Германии их ждет каторга, что
Коммунистическая партия обращаете" к людям с призывом уходить в подполье, в
леса, к партизанам.
И он протянул ей номер "Правды".
-- Что ты делаешь, Иван! -- хотелось крикнуть нам, когда мы читали в
"Деле Максима" отчет об этом эпизоде.-- Берегись! Сейчас, когда ты беседуешь
с ней, в тюрьме умирает ее муж -- украинский журналист, коммунист,
подпольщик, а в это время к ней на свидания приходит гестаповец Шарм -- тот
самый, который на допросах истязает ее мужа. Скоро она станет особо
доверенным агентом СД в Виннице, а потом в Судетской области.
Наверное, все это было куда сложнее, чем представляется нам сегодня по
документам...
-- Ну и попадет тебе сегодня,-- сказал Нанетте переводчик Грюста.
Она усмехнулась и прошла мимо. Гауптман смерил ее холодным взглядом:
-- Где живет Иван?
-- Скоро узнаю, -- поспешила ответить Нанетта и доложила о "Правде", о
листовке.
Грюст подскочил на стуле.
-- Я не ошибался относительно "студента"!--просиял он.-- Это крупная
партийная птица! Что же, поспешим... Еще, пожалуй, скроется.
Он вызвал еще одного гестаповца -- Шарма, и вчетвером они разработали
план ареста Ивана и Раисы.
-- Возьмем их у тебя на квартире,-- сказал Шарм Нанетте.-- Пригласи их
к себе и задержи до пяти часов. И никому ни слова...
Последний день свободы
Есть строки, которые нелегко писать. Например, эти строки. Перед нами
сидит пожилая, расплывшаяся женщина в строгом черном платье. Поправляя
красноватой, в старческих жилках рукой седые пряди, она начинает свой
рассказ. Мы знаем, что будет в конце его. И все же еще верим во что-то,
надеемся на какое-то "а вдруг"...
Женщина эта -- Нанетта, платный агент СД, член нацистской партии,
предательница, изменница Родины.
Мы нашли ее 2 апреля 1963 года в глухом селе Поволжья. Она работает
заведующей аптекой. Очень постарела. Очень подурнела. Помнит ли Раю Окипную?
"Еще бы, мы так дружили". ...А Ивана, студента-медика? "Как же, как же, он
мне был дорог, как товарищ. Я всегда хорошо относилась к нему".
При этом глаза ее глядят на нас так доверчиво, лу-
чатся такой добротой, а улыбка так искренне грустна, что становится
ясно: раскусить эту гадину было очень трудно.
Она и сейчас играет перед нами. Трет виски, подносит к глазам платок.
Слезы у нее, правда, настоящие, но текут они, как по заказу.
Очень медленно, очень осторожно ведет она свой рассказ. Вот его запись,
конечно, очищенная от фальши.
...В воскресенье, пятого июля 1942 года, к Нанетте пришли Рая и Иван.
Она постаралась как можно лучше принять их. Смеялась, шутила, угощала.
Нанетта: Но я знала, что судьба их решена, что через несколько часов
они будут арестованы, и немного нервничала.
Корреспондент: Почему вы нервничали?
Нанетта: Мне было неприятно, что вся эта история произойдет у меня на
квартире.
Корреспондент: Вы имели возможность без особых для себя последствий
предупредить Окипную и Ваню об опасности?
Нанетта: Безусловно имела.
Корреспондент: Почему вы этого не сделали?
Нанетта: Их судьба меня не интересовала.
Она улыбнулась своей мягкой улыбкой и тем же тихим, добрым голосом
добавила такое, от чего мы содрогнулись:
-- Заметив, что я обеспокоена, Окипная стала спрашивать, что случилось,
почему я волнуюсь и скрываю от нее свои переживания. Ваня также подсел ко
мне и по-дружески успокаивал. Своим участием они поставили меня в такое
положение, при котором я должна была как-то объяснить мое волнение, иначе у
них могли возникнуть подозрения.
Продумывая с Грюстом, как проникнуть в группу Ивана, мы решили, что
следует сообщить Окипной о том, что гестапо арестовало моего мужа. Это
должно было обеспечить мне большее доверие со стороны Окипной. Я решила
тогда воспользоваться этой версией. "Какое же у меня может быть настроение,
Раечка, -- всхлипывала я, -- если в гестапо истязают моего мужа!"
Я рассказала им, что кто-то предал моего мужа-подпольщика и он попал в
руки СД. На глазах у Окипной появились слезы. Она бросилась успокаивать
меня. А Иван сказал:
-- У нас есть знакомые в гестапо. Мы сделаем все, чтобы вернуть тебе
мужа. Ты зря скрывала от нас, что он арестован...
-- Мы поможем тебе деньгами, -- добавила Рая.-- Но больше видеться,
вероятно, не удастся. За твоей квартирой наверняка следят. Будем встречаться
в театре.
В пять часов дня в дверь постучали. Это были гестаповцы. Через
отверстие в почтовом ящике я увидела Шарма и Ганса.
-- Подождите, -- шепнула я,-- еще не время. Корреспондент: Почему вы
так сказали?
Нанетта: В одной из комнат моей квартиры в это время находился отец
мужа. При нем нельзя было арестовывать.
-- Ко мне пришли следователи СД, которые ведут дело мужа,-- объяснила я
Ивану.
Окипная встревожилась и заявила, что им придется сейчас уйти. Они
перешли в другую комнату, а я открыла дверь и провела гестаповцев в
столовую. Через полчаса после того, как Максим и Рая ушли от Нанетты, в
квартиру священника Копшученко вбежала женщина.
-- Только что -- сказала она, задыхаясь, -- на Сенном базаре арестовали
Раю!..
Это была пианистка оперного театра, случайно оказавшаяся поблизости.
Почувствовав за собой слежку, Рая подошла к ней и шепотом сказала:
-- Идите к Жене и передайте, что за мной следят. Тут же к Рае подошел
какой-то молодой человек
в коричневом костюме и повелительным тоном приказал следовать за ним.
Заметив погоню, Иван метнулся в сторону и ускорил шаг. Где-то здесь был
дом, где жил Лантух, Ваня бросился в подъезд, вышел через ворота в другой
двор, оттуда-- в соседний переулок. Сзади никого не было. "Оторвался",-- с
облегчением подумал он и направился к дому Лантуха. Поднялся на третий этаж,
открыл дверь, сделал несколько шагов.
-- Стой! -- крикнули ему. -- Не шевелись!
Он обернулся. Два гестаповца направили на него пистолеты. Из комнаты
вышел перепуганный Лантух.
-- Зачем вы сюда пришли? -- спросил фашист.
-- К знакомому,-- пожал плечами Иван.
-- Вы знаете этого человека? -- повернулся немец к Лантуху.
Тот кивнул.
-- Обыскать!
Максима обыскали. Нашли под рубашкой два десятка листовок -- тех, что
они печатали с Раей. Его увели. Вечером Максима и Раю зверски избили.
-- Я им устроил "концерт"! -- похвалялся Грюст перед Нанеттой, когда
она прибежала в СД узнать, как закончилась "Операция". -- Займись
остальными.
Теперь над пропастью оказались Женя Бремер и Жорж Дудкин.
Корреспондент: Их арест был проведен также при вашем участии?
Нанетта: Конечно. Шестого июля ко мне пришел молодой человек в темных
очках. Это был Жорж.
-- С Раей беда, -- сказал он. -- У Владимирского собора вас ждет Женя.
Идемте...
Они вместе вышли на улицу и отправились к собору. Жорж по одной
стороне, Нанетта -- по другой. По дороге она успела забежать в СД и подошла
к Жене с четырьмя гестаповцами.
-- Руки вверх! --скомандовал Грюст. Женя грустно покачала головой и
