Шум веселья далеко разносился по парку. Стоя за деревом, Чак тщетно пытался разобрать смутные — из-за задёрнутых штор — силуэты. Пог-ганцы! Ни его, ни Гэба позвать и не подумали. А ведь это и их день. И в складчину ихнюю он бы внёс и за себя, и за Гэба. Так ведь — нет, даже не обмолвились, сволочи, поганцы. День Свободы. Так беляков назвали и ублажают, а своих… Очередной взрыв хохота заставил его передёрнуть плечами и сплюнуть. Поганцами были, поганцами и остались, подстилки черномазые.

Он отступил назад и не спеша пошёл к своему корпусу. Завтра его выписывают. Утром позавтракает, переоденется уже окончательно, последняя беседа с доктором и всё. С тремя тысячами в кармане он не пропадёт. Первое время.

Под ногами чавкала холодная зимняя грязь. Надо будет ботинки отмыть. Чтоб уж не совсем вахлаком, дворовым работягой смотреться. Жалко, тех ботинок так и не вернули. И перчаток с поясом. Ладно, у Гэба тоже всё отобрали.

Впереди смутно мелькнул чей-то силуэт. Гэб, что ли? Чего это он шляется? Чак подпрыгнул, ухватился за низкий толстый сук, подтянулся, ещё раз, и ещё…

Услышав за спиной шум, Гэб сразу метнулся вбок за деревья и уже оттуда посигналил тихим свистом. Чак ответил и спрыгнул на землю.

— Ты чего это? — вышел на дорожку Гэб. — По ночам бегаешь.

— Размяться решил, — небрежно ответил Чак, вытирая ладони о штаны. — А ты чего не дрыхнешь?

— Не твоя печаль, — отмахнулся Гэб. — Говорят, уходишь завтра?

— Это кто говорит? — хмыкнул Чак и кивнул. — Ухожу. А ты?

— Через неделю, — Гэб насмешливо улыбнулся. — Деньги на меня ещё не пришли.

— А-а, — равнодушно ответил Чак.

Гэб помедлил.

— Надумал уже, куда подашься? — безразличным тоном спросил он И, так как Чак молчал, вынужденно пояснил: — Чтоб нам в одном городе не оказаться.

— В Колумбию вернусь, — не слишком охотно ответил Чак.

— Не боишься? — насмешливо спросил Гэб.

— Кого мне бояться? — как можно презрительнее ответил Чак и даже сплюнул.

— Ну, твоё дело, — пожал плечами Гэб. — Это тебе со своими… недобитыми встречаться.

Чак стиснул зубы так, что на щеках вздулись желваки.

— А тебе встречать некого? — тихо спросил он.

— По хозяйскому слову, — повёл плечами Гэб. — На мне вины нет.

— Мг, — кивнул Чак. — Это ты недобитку и объяснишь. А мне… я подранков не оставлял.

— Ну-ну, — хмыкнул Гэб и повторил: — Твоё дело.

— Моё, — кивнул Чак. — А ты куда?

— Пока не в Колумбию. А там посмотрю, — улыбнулся Гэб.

— Смотри, — согласился Чак и добавил: — Смотри, на дороге мне не попадись.

— А ты тоже поглядывай.

И до своего корпуса они шли рядом, но каждый сам по себе.

Когда вместе с другими сёстрами зашла поздравить их Люся, как-то так получилось, что стакан с вином ей дал Крис. Нет, он не собирался подходить, даже не думал о таком, а увидев, задохнулся и онемел. Но тут ему сунули в руку стакан, и он с Эдом, Майклом, ещё с кем-то из парней подошёл к гостьям и… и оказался напротив Люси. Отступать было уже невежливо, и он, как во сне, протянул ей стакан. И она взяла, и, как все, подняла, показывая всем, сказала, что поздравляет их с Днём Освобождения. Но смотрела она только на него — он же так и торчал перед ней, столб столбом — и улыбалась ему. Выпила за их свободу и ушла. А он… он только и сумел, что уже не выпускал из рук этот стакан. Её стакан. И пить старался так, чтобы его губы касались этого же места. Он бы весь остаток вечера так просидел, но его дёрнули за одним делом, за другим и… и он опять закрутился в общем водовороте. И пел со всеми. Они так разошлись, что даже «Лозу» спели. Впервые не таясь, в полный голос. Ничего не боясь и хвастаясь голосами.

Раздеваясь у себя в палате, Гэб прислушался. Но «Лозы» уже не слышно. То ли далеко, то ли заткнулись поганцы. Ну и… ну и чёрт с ними, накласть ему на них с присвистом и перехлёстом. Своих проблем полно. Завтра Чак уберётся. Уже хорошо. Место-то одно. Повезло, что этот чмырь Чака не увидел. Чак в тренажёрном лучше смотрится. И в стрельбе, и в рукопашном сильнее. Так что… повезло.

Гэб улыбнулся. Везёт редко. Надо уметь ухватить, как говорил Грин, ухватить Фортуну за косу. И вышло-то всё случайно…

…Он нашёл в парке укромное место, чтобы без помех и лишних глаз восстановить растяжку. Ноги-то у него не болели и не отнимались, это с руками проблемы, а ноги… только суставы и мышцы разогреть. Занимался спокойно, без опаски. И чужой взгляд не сразу почувствовал. А почувствовав, не придал значения: мало ли кто по госпитальному парку шляется, ничего же запретного в гимнастике нет, да и соврать, что, мол, доктор велел, всегда можно. Но — на всякий случай — встал прямо и оглянулся. И увидел беляка. Коричневое кожаное пальто, руки в карманах, шляпа надвинута на брови, в углу рта сигарета, воротник поднят. То ли от ветра — дождя как раз не было, то ли лицо скрывает. Испугаться он не испугался. Голыми руками его не взять, да и… да и всё-таки госпиталь русский, за просто так его мордовать не дадут. Беляк улыбнулся, не разжимая губ.

— Ловко у тебя получается, парень.

— Спасибо, сэр, — осторожно ответил он.

Беляк кивнул. Плохо различимые в тени от шляпы, но заметно светлые глаза смотритель внимательно. Необидно внимательно.

— Стрелять можешь?

— Да, сэр, — ответил он спокойно.

Он был в своей кожаной куртке, носили такие только телохранители, так что беляк должен сам всё понимать, а значит и прятаться нечего.

— Что водишь? Машина, мотоцикл?

— А что надо, сэр, — рискнул он умеренно сдерзить.

Беляк улыбнулся уже не так зажато.

— Гриновский?

Он насторожился. А это знали уже немногие. Но отказываться не стал. Незачем.

— Да, сэр.

— Значит, грамотный.

Беляк не спрашивал, но он кивнул.

— При ком-то или сам по себе?

Он весь напрягся, чуть не задрожал. Неужели работа наклёвывается? Но ответил с привычным равнодушием.

— Сам по себе, сэр.

— Залечил, от чего лечился?

Он пожал плечами.

— Не жалуюсь, сэр.

— Хорошо, — кивнул беляк. Вытащил руку из кармана, полез за борт пальто и достал… визитную карточку. — Держи, парень. Когда выйдешь отсюда, зайди.

Он ответил заученной формулой благодарности, взял визитку и не удержался: сразу стал читать. А пока читал, беляк незаметно ушёл. Рудольф А. Эйзенгратц. Частное детективное агентство «Аргус», дом шесть, Пятая авеню, Дарроуби, графство…, Алабама. И тщательно замазанное корректором последнее слово: Империя. Ага, её уже точно нет, а что вместо неё будет — ещё неизвестно, так что новых визиток делать не стали, а старые вручную подправили — усмехнулся он. И телефон. Обратная сторона была чистой. Он спрятал визитку во внутренний потайной карман куртки и снова взялся за упражнения. Пока мышцы не остыли, надо закончить разработку суставов…

…Гэб аккуратно сложил и развесил одежду, выключил свет и лёг. Завтра Чак уберётся. Дурак, в Колумбию лезет. Город большой, там чёрт-те кого можно встретить. Чак бы ещё в Атланту намылился, к Старому Хозяину прямиком. Хоть доктор и говорил, что ни те слова, ни Старый Хозяин над ними теперь и не властны, но проверять не стоит. Слишком дорогой проверка окажется. Ладно, у Чака свои проблемы, пусть сам их и решает. А ему надо решать свои. Три тысячи — большие деньги, перебиться первое время, пока наладится с работой, обзавестись всем необходимым… хватит, должно хватить. Он же поумнее этих поганцев, что зарплату на конфетах прожирают.

Жариков, с видимым удовольствием прихлёбывая остывший чай, наблюдал за танцевавшими парнями. Ну, надо же как растормозились. И ведь… ведь в самом деле красивы. Страшно подумать, что бы с ними было, если бы… Ведь живёт каждый из них… случайно. Случайно спасённый. Смерть закономерна, а жизнь случайна. Чьё это? Ладно, сейчас неважно.

— Иван Дормидонтович, у вас чай остыл. Давайте свежего налью.