— Ты это с чего? — перешёл Джонатан на ковбойский говор.

— Вспомнил, как мы зимой… Помнишь?

— Ещё бы, — улыбнулся Джонатан…

…Холодный снежный декабрь. И рухнувшее, как действительно гром с ясного неба, двадцатое число. Нет, после капитуляции этого надо было ждать, но… чем больше чего-то ждёшь, тем оно внезапнее. Так и здесь. Ждали, ждали, а всё равно вдруг. И понеслось. Такого страха он не испытывал даже мальчишкой, когда после рассказа сестры в каждом встречном видел своего убийцу. Тогда он впервые захотел не спрятаться, а исчезнуть. И вот опять. Костры и пожары, пожары и костры. И не знаешь, где спрятаться. Они тоже опасались имений и ночевали у костров. Спали по очереди. Один спит у огня, другой в стороне, держит подходы под прицелом. И кого опасаться: бывших рабов или бывших рабовладельцев, или русских, или успевших дезертировать до плена, или кого-нибудь ещё… да всех, словом, все опасны. А в городах та же неразбериха и паника…

…— Фредди, спишь?

— Слишком жуткие воспоминания, Джонни? Да, в январе пришлось солоно. — Фредди открыл глаза и сел прямо. — Но мы выиграли, Джонни. Был и февраль.

Джонатан усмехнулся.

— Главное, что ещё будет. Но расфилософствовался я не к месту.

— Не ко времени. Как у тебя с русским, Джонни?

— Лучше, чем я ожидал. Выходка Эндрю его не тронула. То ли у русских, в самом деле, нет расовой гордости, то ли… Но такого лучше иметь другом. Как враг он слишком опасен.

— Это чем? Вроде, он не в больших чинах.

— Он умён, Фредди, дьявольски наблюдателен. И делает свои выводы, — Джонатан ловко вписал грузовик в поворот. — Ты прав, до темноты не успеем. Завтра закончим с парнями и отвезём их.

— Думаешь, везти в ночь?

— Нет, конечно. Выедем послезавтра на рассвете. Ночь проведём у Бобби и обратно в Бифпит.

— Да, второй заход необходим. Сменить тебя?

— Отдыхай, Фредди. Кстати, как твои дела на русском фронте?

— А что, аппетитная девчонка.

— Мг. Только почему она клюнула на тебя, а не на Эркина?

Фредди растерянно пожал плечами.

— Ну, женским вниманием я никогда не был обделён. Но ты думаешь…?

— Вспомни, как клевали на Эркина наши леди? Помнишь борьбу? Да и раньше. А на балу… И его, и всю десятку. И вдруг… — Джонатан глядел только на дорогу и, казалось, говорил сам с собой. — И капитан её не останавливал.

— Ч-чёрт, теряю форму, Джонни. Неужели подстава?

Джонатан пожал плечами.

— Я не знаю, насколько это используют русские. А капитан уехал.

— Я думал, кое-что из неё вынуть.

— Боюсь, это она вынет из тебя.

— Ладно. Вернёмся в Бифпит, поведу игру.

Джонатан кивнул. Фредди потёр лицо ладонями и посмотрел на Джонатана.

— Отдохни, Джонни. Мне надо встряхнуться.

Не останавливая грузовика, они ловко поменялись местами в кабине. Уступив руль Фредди, Джонатан откинул голову и закрыл глаза. И сразу его обдало холодным дымом страшной зимы…

…О продаже имения они узнали случайно. Это был один из первых аукционов, устроенных русскими. Потом-то убедились, что если русские объявили недвижимость выморочной, то наследников точно нет. Но тогда рисковать боялись. А они решили рискнуть. Он нашёл Фредди в одном из уцелевших кабаков за ожесточенной игрой в блек-джек. Играли на выпивку, а тогда выпивка и жратва были ценнее денег. Фредди понял с полуслова. В банк соваться было нельзя и неразумно: там вовсю шёл пересчет и переход с имперских долларов на оккупационные кредитки, а русские ковырялись в счетах и вкладах. И они продали свой главный тогда капитал: два ящика консервов, продали и выигрыш Фредди — десять бутылок виски, и успели оплатить право участия впритык к открытию аукциона. Аукцион был вялый, цены набавляли неохотно, опасаясь русских. Они решили брать этот лот, так как на него, похоже, вообще никто не претендовал. Вернее, решил он, а Фредди согласился. Могло получиться за мизерную — по прежним меркам — цену, но денег всё равно не хватало. Фредди ушёл, оставив его держать место, и через полчаса вернулся с деньгами. Как Фредди сумел за полчаса найти их банкира, вытрясти из того наличность и оформить последующий съём этих денег со своего счёта… ну, это мог только Фредди. А его появление в зале отсекло остальных. Убедившись, что им нужен только один лот, но конкретный и очень нужен, вмешиваться никто не рискнул. А у них после всего даже остались ещё деньги на самые первые шаги…

…Джонатан улыбнулся, не открывая глаз. Их первые контакты с русской комендатурой. Оформление владения и собственности. Оформление собственных документов. Тогда ещё многие кто опасался, а кто надеялся, что это ненадолго, но они поверили в капитуляцию Империи сразу. Старый мир рухнул и надо устраиваться в новом. А кто не успел, тот опоздал. Говарды нераздельны с Империей. Рухнула Империя… нет, Говарды ещё не рухнули, но прежнего могущества уже нет. А иметь крышу над головой… вообще, крышу… это был их шанс. И они использовали его…

…Вернувшись в свой номер, он сразу лёг и заснул. Всё-таки иметь дело с властями — это нервотрёпка, а с оккупационными, не зная языка, не понимая их реплик, нет, он слишком вымотался. Сквозь сон он слышал, как Фредди возится за столом, чем-то шуршит, звякает иногда бутылкой о стакан. Потом Фредди что-то искал, перекладывая вещи и чертыхаясь, и снова шуршал и звякал. А когда Фредди растолкал его — они предпочитали и здесь спать по очереди — было где-то около полуночи.

— Вставай, я сосну малость.

— Мг, — он с трудом разлепил веки. — Ты мне что-нибудь оставил?

— Всё на столе.

Фредди лёг на его место и мгновенно заснул, привычно засунув кольт под подушку. А он сел к столу. Два сэндвича, примерно полбутылки дрянного виски, несколько скомканных листов бумаги и красиво переписанный текст. Ну-ка, что тут Фредди сочинил? Смысл текста дошёл до него с третьего раза. Это был контракт. Фредерик Трейси нанимался к лендлорду Джонатану Бредли. Всё строго по правилам, годовой контракт, от Рождества до Рождества, оговорены все условия, зарплата или обеспечение с окончательным расчётом по итогам года. И с уплатой неустойки в случае преждевременного разрыва. Однако и неустойку Фредди заложил! Пять годовых зарплат с инициатора разрыва. И даже на гербовую бумагу переписал. Ковбой и другие хозяйственные работы. Осталась подпись или личная печать лендлорда. Он подписал контракт, убрал его к документам на имение и сжёг в пепельнице черновики. И уже после этого стал есть. А перед рассветом Фредди опять сменил его…

…Джонатана качнуло на повороте. Ну и гоним! Хотя… до темноты надо успеть свернуть к себе. Ночные патрули далеко не так корректны, как дневные.

— Сменить тебя?

— Отдыхай.

Расстроен Фредди. Злится на себя из-за этой русской. Но уж очень нахрапом она пошла на Фредди, как скажи ни одного мужчины вокруг нет. Так что лучше с ней поосторожнее…

…Конец января был тёплый, слякотный. Снег лежал неровно. Они приехали в имение верхом, ведя в поводу трёх навьюченных лошадей. На всё это ушли остатки наличности. Имперские падали в цене, их все сбрасывали, но удалось достать новых кредиток, и им на всё хватило. Пока добирались, похолодало, посыпались редкие снежинки, а под копытами лошадей захрустели льдинки. Ехали медленно. Миновав границу имения, Фредди достал из-под куртки автомат и приладил его под рукой. Он тоже приготовил оружие. Сколько раз они натыкались в брошенных имениях на ножи, а то и на выстрелы. И сами так же отбивались. Кто занял первым, тот и хозяин. Пока живой. Обычно опоздавшие уходили сразу, но сейчас придётся засевших в имении выбивать. Но было тихо, только шёл снег, и к дому, чёрному и полуобгоревшему, они подъехали уже по снегу. Фредди оглядывался, поводя стволом.

— Похоже…

— Тише, Джонни, — остановил его Фредди, прислушиваясь. И наконец кивнул. — Да, похоже.

Они спешились и привязали лошадей к обломку коновязи.

— Если кто здесь и прятался, Фредди…

— Да, думаю, уже улепетнул.

Фредди повесил автомат на плечо, огляделся.