-- Я буду дожидаться распоряжений и приказаний вашего сиятельства, -- промолвил Храпунов.

   -- Я отдам тебя под начальство Манштейна. Он -- подполковник и мой адъютант, но несмотря на то, что иностранец, он так же ненавидит Бирона, как ты, а, может, даже и более твоего. Ты будешь находиться у него в подчинении и делать все, что он прикажет. Но, главное, повторяю: будь осторожен. Твой порыв мести за своего начальника похвален, однако осторожность прежде всего! -- отпуская Левушку Храпунова, сказал Миних.

XI

   Против властолюбивого Бирона был составлен заговор, во главе которого находились обиженные Бироном родители младенца императора Иоанна, принцесса Анна Леопольдовна и ее муж принц Антон Ульрих.

   Бирон, отстранив их от правления, обращался с ними грубо, дерзко. Как-то раз Анна Леопольдовна вся в слезах стала жаловаться графу Миниху на регента и просить помощи против его дерзости.

   -- Мне одно остается -- уехать из России. Я возьму мужа и сына-младенца и уеду в Германию. Дольше жить здесь я не могу... Здесь я получаю от регента только лишения и грубости, -- с волнением проговорила Анна Леопольдовна.

   -- Уехать вашему высочеству невозможно: ведь вы -- мать русского императора и должны жить в России.

   -- Но я не могу более переносить грубости регента.

   -- Надо сделать так, ваше высочество, чтобы Бирон не смел более нападать на вас.

   -- Но как это сделать?.. Бирон и силен, и могуч.

   -- А надо так устроить, чтобы он был бессилен. Для этого необходимо лишить его могущества, -- как-то загадочно и тихо промолвил Миних.

   -- Но кто же в состоянии это сделать, да и как?

   -- Доверьте мне, ваше высочество, устроить это дело.

   -- Вам, вам?! -- с удивлением воскликнула принцесса, которой были известны хорошие, почти дружеские отношения Бирона и Миниха.

   -- Да, мне, принцесса... Согласны?

   -- И вы еще спрашиваете моего согласия? Я прошу, убедительно прошу вас, граф, избавьте нас от этого деспота! Ведь вам, наверно, известно, что Бирон задумал отстранить от престола моего сына?

   -- Как же, принцесса, мне также хорошо известно, что регент Бирон хочет возвести на престол царевну Елизавету. Он часто бывает у царевны и совещается с нею.

   -- Но ведь если он возведет Елизавету на престол, нам совсем будет плохо, -- меняясь в лице от неприятного сообщения, промолвила Анна Леопольдовна.

   -- Успокойтесь, ваше высочество, этого не будет. Я не допущу до этого регента и подрежу ему крылья.

   -- Граф, на вас одних вся наша надежда... Спасите, спасите нас от Бирона... Вся Русь будет глубоко благодарна вам, -- с мольбою в голосе проговорила принцесса.

   -- Я -- ваш нижайший и покорнейший слуга, ваше высочество, обещанное мною выполню, прошу мне верить.

   -- Я, граф, верю вам и постараюсь оценить вашу службу... Выполните обещанное, получите великую награду.

   -- Об этом, принцесса, после. Скажите, в каких вы отношениях с Остерманом? -- несколько подумав, спросил Миних у Анны Леопольдовны.

   -- В наилучших. Остерман также ненавидит регента.

   -- Хитрит он! Трудно понять его, и недаром называют его лисой. А его сообщничество нам, ваше высочество, нужно.

   -- Остерман на моей стороне, я это знаю. Он часто бывает у нас, и мы подолгу с ним беседуем.

   -- Постарайтесь, ваше высочество, прилучить его еще более, это -- нужный человек. Теперь я уйду, но пройдет несколько дней, и правительницей могущественного государства будете вы, ваше высочество, -- значительно проговорил Миних. -- Только осторожность, принцесса, первое дело -- осторожность, -- добавил он и, поцеловав руку у Анны Леопольдовны, поспешно вышел.

   Миних стал усердно подготовляться к низложению регента Бирона, но он вел свое дело так тонко и осторожно, что хитрый и подозрительный герцог не мог догадаться, что Миних готовит ему подкопы. Фельдмаршал продолжал угождать регенту, выказывая ему большую привязанность и преданность; Бирон, со своей стороны, хотя и мало доверял ему, все же был с ним чрезвычайно вежлив, часто приглашал его к себе обедать и подолгу с ним беседовал.

   Накануне низложения и падения Бирона, то есть 8 ноября 1740 года Миних тоже обедал у него. В этот день Бирон был весел и необычайно любезен с Минихом, сам подливал в бокал ему вина, угощал его. Однако Миних был как-то рассеян и задумчив. Это не ускользнуло от наблюдательного Бирона, и он обратился к нему с вопросом:

   -- Граф, вы как будто невеселы?

   -- Нет, ваша светлость, я весел... Мне нет причины скучать.

   -- Мне показалось, будто вы печальны. Но не в том дело... Мне хотелось бы, граф, действовать с вами единодушно, друг другу не мешать.

   -- Это и мое непременное желание, ваша светлость.

   -- Делить нам, граф, с вами нечего, не так ли?

   -- Совершенно верно.

   -- Здесь, в этой стране, мне предстоит много дела, труда, и я, граф, хотел бы иметь вас своим помощником.

   -- Это такая честь, ваша светлость.

   -- Повторяю, я хотел бы с вами, граф, действовать единодушно, но для этого надо, чтобы вы были расположены ко мне, даже преданы.

   -- Моя преданность вашей особе всегда видна.

   -- За расположение ко мне и преданность вы получите, граф, должное. Вам хорошо известно, что я умею награждать преданных мне людей, а также умею и карать своих недругов, -- возвышая голос, проговорил Бирон.

   Обед окончился. Герцог повел Миниха в свой кабинет, усадил его на диван и попросил рассказать о некоторых своих походах и сражениях. Фельдмаршал исполнил это.

   -- А скажите, граф, не случалось ли вам предпринимать во время походов какие-нибудь важные дела ночью? -- быстро спросил Бирон.

   Этот неожиданный вопрос смутил Миниха и привел его почти в замешательство; он вообразил, что регент догадывается о намерении низложить его ночью; потому Миних решил следующей ночью исполнить задуманное, то есть арестовать Бирона. Однако фельдмаршал так быстро оправился, что подозрительный регент не мог заметить его волнения.

   -- Право, не помню, ваша светлость, походов было так много что, может быть, я предпринимал и ночью что-нибудь важное и необычайное. А вообще, ваша светлость, я положил себе за правило пользоваться всеми обстоятельствами, когда они окажутся благоприятными, днем или ночью -- безразлично.

   -- Так, так... Стало быть, граф, вы ловите момент?

   -- Так точно, ваша светлость, ловлю, благо он попадается в руки.

   Бирон и Миних долго еще беседовали. Было уже одиннадцать часов вечера, когда они дружелюбно расстались. Бирон был так ласков и предупредителен, что проводил гостя до двери и на прощанье пожелал ему доброй ночи.

   -- И вам доброй, покойной ночи желаю, ваша светлость, -- низко кланяясь еще пока всесильному регенту, проговорил Миних и поехал домой, чтобы готовиться к освобождению России от тирании Бирона.

   Сидя в своей карете на пути домой, он думал: "Теперь или никогда. Эта ночь решит мою судьбу и судьбу Бирона. Откладывать нечего; все приготовлено. Владычеству Бирона приходит конец, теперь моя очередь прокладывать дорогу к могуществу и к почестям. Довольно мне гнуть шею перед регентом. Пусть он мне уступит свое могущество, свою власть... Всему свой черед".

   У себя Миних застал своего адъютанта подполковника Манштейна и Левушку Храпунова. Последний уже несколько недель жил в Петербурге и успел войти в полное доверие как к фельдмаршалу Миниху, так и к его адъютанту Манштейну.

   -- Ну, господин сержант, этой ночью предстоит тебе славное дело... Готов ли ты к нему? -- спросил у Храпунова фельдмаршал.

   -- Готов, ваше сиятельство, приказывайте.

   -- Приказание о том, что делать, ты получишь от подполковника Манштейна и должен слушать его, как меня. Если выполнишь все аккуратно, то будешь произведен в офицеры, то есть тебе вернут прежний твой чин.