Лодка губернатора тихо подошла к кораблю: Семен Ильич задался мыслью накрыть всех врасплох. Ему Тольский так насолил, что он рад был как-нибудь отделаться от него. И явился он на корабль не затем, чтобы остановить Тольского или отправить под арест, как бежавшего из тюрьмы, нет, он считал нужным предупредить капитана Игнатова, что за человек этот Тольский.

   Семен Ильич, увидев на палубе корабля своего врага, и виду не показал, что узнал его. Но и последний нисколько не смутился и не испугался, когда его взгляд встретился с грозным взглядом губернатора.

   -- На вашем корабле, господин капитан, нет ли беглых? -- спросил Бубнов.

   -- Как видите! Вся моя команда и пассажиры перед вами! -- ответил капитан Игнатов.

   -- Так, так... А знаете ли вы этих людей? -- отведя в сторону капитана, тихо спросил Семен Ильич, показывая на Тольского и Кудряша.

   Гусака он не заметил, так как старый алеут успел спрятаться в трюме.

   -- Это -- мои пассажиры, я обязался доставить их в Европу, -- нисколько не растерявшись, ответил капитан.

   -- Так, так... А вы не знаете, что это за люди?

   -- Нет, я еще не спрашивал у них паспортов.

   -- Да у них, капитан, паспортов и не бывало...

   -- Как не бывало? Что вы говорите?

   -- Да вы не кричите, и если не знаете, кто эти люди, так я, пожалуй, скажу вам. Тот, бородатый детина, хоть и рода дворянского, но отъявленный негодяй, кутила, дуэлянт... К нам на Аляску он попал как сосланный: его отправили на военном корабле "Витязь" в кругосветное плавание, но этот разбойник настроил против капитана всю команду, за что и был ссажен в нашем городе.

   -- Вот как? Не знал я за пассажиром таких художеств и теперь прогоню его с моего корабля, -- с улыбкой произнес капитан.

   -- Нет, нет... Пожалуйста, увозите его хоть ко всем чертям... Мне он не нужен! -- И Семен Ильич испуганно замахал руками.

   -- Да и мне он не надобен, господин губернатор.

   -- Пожалуйста, капитан, увезите этого негодяя подальше от меня; этим вы доставите мне большое удовольствие... Я... я даже готов отблагодарить вас... Я заплачу вам и за него, и за его слугу, такого же разбойника, как и барин.

   -- После ваших слов, господин губернатор, я ни за что не повезу ни барина, ни слуги, -- решительным голосом проговорил капитан Игнатов.

   -- Как не повезете!.. Я... я вас прошу, ради Бога, увезите его. Я готов заплатить вам, сколько хотите, только уберите его от меня.

   Семен Ильич, сжигаемый ревностью, чуть ли не в пояс кланялся капитану, прося его не выгонять Тольского.

   -- Ну, делать нечего, я избавлю вас от этого беспокойного человека, -- согласился наконец капитан.

   Семен Ильич простился с капитаном и уехал к себе, довольный тем, что наконец совсем избавился от Тольского. Дома его поджидала молодая жена, с которой он уже помирился. О том, что он видел на корабле Тольского, Семен Ильич ни слова не сказал жене.

XXVI

   Тольский, находясь на "Светлане", с большим нетерпением ждал, когда она отплывет от берегов ненавистной ему Аляски. Наконец, этот момент настал, и скоро берега Аляски скрылись из глаз Тольского.

   Обратное плавание "Светланы" в Европу было довольно продолжительным. Капитан не спешил, и поэтому корабль шел тихо, часто останавливаясь у берегов.

   Между тем Тольский считал дни, часы и минуты. Время тянулось медленно и казалось ему целой вечностью.

   -- Куда вы так спешите? -- как-то спросил капитан Тольского, надоедавшего ему своими вопросами относительно прибытия в Европу.

   -- А вы, капитан, разве не спешите? Разве у вас никого нет близких?.. Разве вас никто не ждет?

   -- Из близких у меня всего одна старушка матушка, она, пожалуй, ждет меня.

   -- А жены у вас нет?

   -- Нет, не обзавелся еще...

   -- Почему же, капитан?

   -- А потому, что нам, морякам, амурными делами заниматься недосуг... Это вот вам, от нечего делать, можно такими пустяками баловаться, а по-моему, жена -- лишний балласт...

   -- А разве любовь, капитан, пустяки? Неужели вы никогда не любили?

   -- Отстаньте, господин Тольский! К чему эти неуместные вопросы!.. Я уже вышел из таких лет, когда можно увлекаться прекрасным полом.

   -- Простите, капитан, если мои вопросы вы находите неуместными. Пожалуйста, не сердитесь на меня!

   -- Да с чего вы взяли, что я стану сердиться на вас? Хотите, я вас порадую?

   -- Чем, капитан?

   -- Еще недели полторы-две -- и мы будем у берегов Европы -- в Норвегии.

   -- О, как я рад, как рад!

   -- Что? Видно, соскучились по родине?

   -- Страшно соскучился!.. И знаете ли, господин капитан, если бы вы не взяли меня на свой корабль, я убил бы себя. Честное слово!.. Вы спасли мне жизнь, и я вечно буду у вас в долгу, -- с чувством произнес Тольский, крепко пожимая Игнатову руку. -- Я просто не знаю, как и чем мне благодарить вас.

   -- Сочтемся на том свете, господин Тольский.

   Наконец, "Светлана" бросила якорь у берегов Норвегии.

   Здесь капитан решил провести дня два-три и потом идти далее в Россию.

   Тольский захватил с собою Кудряша и Гусака и отправился в столицу Норвегии, Христианию. Там в одной из гостиниц он дня на два взял себе небольшое помещение, состоявшее из двух комнат и передней; в одной комнате поместился сам он, в другой -- его спутники.

   Днем Тольский осматривал достопримечательности Христиании и вернулся в гостиницу усталым, измученным и голодным. Несколько отдохнув, он отправился поужинать в общий зал гостиницы, поместился за одним из столиков и спросил себе вино и закуску.

   Рядом с ним, за другим столом, сидел довольно представительной наружности старик, одетый очень изысканно, по-парижски, с седой шевелюрой, и такими же усами. Очень умные, выразительные глаза внушали к старику невольное уважение. Взгляд у него был бодрый и смелый.

   Старик читал газету. Чтение, очевидно, волновало его, и его лицо то бледнело, то краснело. Наконец он скомкал газету и бросил ее, тихо проговорив по-русски:

   -- Боже, что теперь будет с моей бедной родиной...

   Старик закрыл руками лицо и так просидел несколько минут.

   Тольский по выговору узнал в старике своего земляка русского и, чтобы еще более удостовериться в этом, спросил у него:

   -- Дозвольте узнать... Вы русский?

   -- Да, русский. Кажется, и вы тоже?

   -- Да, я -- коренной москвич... Очень рад познакомиться с вами.

   -- Я тоже... Приятно встретиться на чужбине с земляком.

   Тольский и старик пожали друг другу руки.

   -- Скажите, с кем я имею честь?.. -- спросил у Тольского старик, посматривая на его довольно странный наряд: на нем одежда была полурусская-полунорвежская, приобретенная в Христиании.

   Тольский назвал себя старику.

   -- Как, вы русский дворянин? Почему же на вас такая странная одежда? -- спросил у него старик.

   -- Я охотно объяснил бы все, но на это надо много времени. История моей жизни довольно длинная...

   -- И не трудитесь, господин Тольский. Я, право, не любопытен. Ну, я узнал, кто вы, теперь моя очередь сказать, кто я. Я тоже дворянин, по фамилии Смельцов, Викентий Михайлович; не живу, а прожигаю жизнь, скитаясь по чужим странам.

   -- Смельцов... Ведь так вы сказали? Позвольте, позвольте... у вас нет ли дома в Москве?

   -- Есть. А что?

   -- Ваш дом находится на Остоженке, в переулке?

   -- Совершенно верно... Вы почему знаете это? -- удивляясь, спросил Викентий Михайлович.

   -- Я жил в вашем доме.

   -- Вот что! Стало быть, вы -- мой квартирант?

   -- Да, только бывший. В вашем доме, Викентий Михайлович, происходили чрезвычайные, непостижимые явления.

   -- Какие же?

   -- Необъяснимые... В мезонине вашего дома, как говорят, поселилась нечистая сила; по ночам расхаживает какое-то привидение в образе молодой, красивой женщины, а также появляется там и подобие старой ведьмы.