– Ну, Поручик так Поручик…Так Сергей Зеленцов с лёгкой руки Валерки стал Поручиком…

Через пару недель в перерыве между лекциями Сергей подошёл к Бродяге и озабоченно сказал:

– Я тут краем уха слышал – нам третьего подселить хотят.

– Хорошего мало. Больше народу – меньше кислороду, ясный пень. А кого?

– В том-то и дело, что неизвестно. Есть тут пара ребят, что живут рядом с Минском и выбивают себе общагу. Давай выберем сами, а то навяжут какого-нибудь дятла…

– За кого мы говорим? – поинтересовался Валера.

– Есть тут одна кандидатура, – уклончиво сказал Поручик. – Со мной в группе учится – Толян… Может, знаешь?

– Немного… Поёт хорошо. Нормальный хлопец, немножко инфантильный, правда, – высказал своё мнение Бродяга.

– Он ещё боксом занимался, – сказал в защиту потенциального соседа Поручик.

Валера понял, что друг уже сделал выбор и просто в силу своей деликатности хочет, чтобы принятие решения выглядело совместным.

– Ну-у, раз боксом занимался… Тогда без вопросов. Он сразу станет почётным членом нашего клуба.

Поручик засмеялся, и было видно невооружённым взглядом: он рад, что всё сложилось так просто.

Сергей сразу замахал руками Толику. Тот энергично закивал в ответ – дескать, понял – и энергично сжал кулак на уровне груди. Бродяга отследил взгляд и воскликнул:

– Ну, баламут! Чего было сразу не сказать… К чему эти игры в демократию?..

Вечером ребята ещё раз выпили за знакомство, которому суждено было стать настоящей дружбой… Толик достал гитару и запел:

В душе, словно чудесные цветы, расцветали всевозможные надежды. Они были совершенно неопределённые и абсолютно не конкретные. Скорее всего, это было просто смутное предвкушение счастья… А каким оно будет…Кто знает? То, что его может просто не быть, – такой вариант даже не рассматривался. Юность… Наивная до глупости, счастливая до идиотизма… и прекрасная в своей неповторимости…

Бродяга сидел на лекции по истории КПСС и откровенно скучал. Он и так знал, что Ленин живее всех живых, что марксистско-ленинская теория непременно победит, потому как она единственно правильная. А почему она правильная, в те далёкие доперестроечные времена никто ещё не задумывался. Лектор искренне старался привлечь внимание неблагодарной публики. Он постоянно двигался, шутил, рассказывал очень поучительные случаи из жизни классиков марксизма-ленинизма и даже из своей собственной. Настоящий массовик-затейник. Впереди сидящие студенты сосредоточенно конспектировали лекцию слово в слово, не отвлекаясь ни на минуту. И лишь изредка перебивали оратора просьбой диктовать помедленнее. Позади Валеры расположились трое девчат – они постоянно шушукались и хихикали. Очевидно, это были очень умные девочки. Потому как не придавали всей этой истории ни малейшего значения. Через некоторое время одна из них, Жанка, протянула бумажку, сложенную вчетверо и подписанную «для Миши». Бродяга уже хотел передать её дальше, но девушка, с большим трудом сдерживая смех, громко прошептала: «Прочти!» Валера удивлённо посмотрел на неё, как бы желая убедиться, что Жанка не шутит и действительно хочет, чтобы он ознакомился с этим сугубо личным посланием. Но та энергично закивала головой, и он развернул листок:

«Милый Миша!

Ты произвёл на меня неизгладимое впечатление буквально с первого момента нашей случайной встречи. Твоя мощная фигура и очаровательная улыбка покорили меня. Я очень хотела бы с тобой встретиться после занятий. Приезжай сегодня на Главпочтамт в семь часов.

Жду с нетерпением».

Подписи, естественно, не было. Валера улыбнулся. Миша далеко не красавец, но это как раз вовсе не проблема. Для мужика внешняя красота – не столь важна, как говорится – не главная деталь самолёта. Дело гораздо хуже – Миша – человек странный и, более того, смешной в своей странности. Двигается неуклюже, говорит и смеётся невпопад. Для того чтобы разглядеть, что за этой неказистой внешностью скрывается доброе сердце, требовалось время и, главное, желание. А впечатление после первой встречи если и было неизгладимое, то строго отрицательное. Он явно не тянул на романтического героя. Более того, общага, где живёт Мишка, находится на Юго-Западе, на самой что ни на есть окраине Минска. А почтамт – почти в центре столицы, и чтобы добраться туда-назад, потребуется часа полтора минимум. Ведь можно было просто сказать – останься после занятий, пообщаемся. «Жестокий развод» – подумал Бродяга. Однако Мишка из тех людей, которые просто созданы для того, чтобы над ними смеялись и подкалывали. И Валера передал бумажку, особо не задумываясь о последствиях. Наконец, лектор завершил обязательную программу и перешёл к произвольной. То есть стал отвечать на дополнительные вопросы. Ведь всегда найдётся идиот или, наоборот, шибко умный, который обязательно задаст дурацкий вопрос.

Наконец, пытка под названием «лекция по истории КПСС» закончилась, а вместе с ней и все мучения на сегодня. Радостные от этой мысли, первокурсники высыпали из учебного корпуса и через поле гурьбой повалили в общагу. Миша не шёл, а парил, словно ангел над грешной землёю. Улыбка, широкая, как первомайский транспарант, не сходила с лица. И вид его (и без того довольно бестолковый) можно было легко описать двумя словами: «придурок жизнерадостный». Что и не замедлил озвучить Толян. Но это нисколько не огорчило Мишу, он был погружён в сладкие грёзы. Счастье, как и положено, свалилось на парня столь неожиданно, что он немного растерялся и не знал, что с ним делать. Наивный и доверчивый, как телёнок, Мишка был на седьмом небе – в него явно влюбилась какая-то замечательная девушка! С другой стороны – первый семестр первого курса. Домашние задания в медицинском, да ещё на первом курсе – не фунт изюму. Если даже пронесёт и к доске завтра не вызовут, всё равно боязно: а вдруг отстанешь от группы, а там и сессия не за горами… И Мишка, мучаясь сомненьями, решил посоветоваться. Ирония судьбы заключалась в том, что он выбрал для консультации Бродягу, который, как пионер, всегда готов к розыгрышу. «Поезжай! Если женщина просит – мужчина просто обязан!» – тоном, не оставляющим места для сомнений, заявил добрый советник. Миша, обуреваемый противоречивыми чувствами, ещё раз побрился, вылил на себя треть бутылки одеколона и отправился на встречу с таинственной незнакомкой. Встречу, изначально обречённую на фиаско.

Вернулся он мокрый, замёрзший и жалкий. Впрочем, как все одураченные влюблённые. За окном лил, не переставая, холодный октябрьский дождь. Глубоко несчастный путешественник молча снял мокрую куртку и тотчас пошёл к Валере. «Лажа получилась, западло, можно сказать…», – растерянно сказал Миша и вопросительно посмотрел на Валерку как на ближайшего друга. Именно как на друга. Знакомы они были пару месяцев, и, честно говоря, Валера подкалывал его, так же как и все, если не больше, и близким другом вовсе не считал. Однако Миша, очевидно, имел на этот счёт совершенно иное мнение. В глазах его было столько наивности, недоумения и боли, что казалось, он вот-вот заплачет. Мишка напоминал маленького мальчика, которого жестоко и, главное, несправедливо наказали. Несколько добрых лет он прозанимался греблей и по габаритам напоминал небольшой самосвал, однако в обычной, повседневной жизни был беспомощен и беззащитен, как черепаха без панциря. Валере стало довольно неудобно. То, что он не предупредил Мишку о розыгрыше, ему не мешало – неписаные законы не позволяли раскрыть чужую игру. Но просто отговорить от поездки он мог. Это было бы в пределах правил… И тогда Бродяга, испытывая лёгкие угрызения совести, как мог утешил Мишу, сказав, что непогода, возможно, испугала хрупкую девушку. В конце концов, не все же, как он, готовы на мученья и страданья ради любви. Мише эта версия сразу понравилась, он подумал и успокоился. На следующий день девчонки подошли к Валере и спросили, ездил ли новоиспечённый Ромео на почту. «Ну, конечно, ездил. Как нет?», – ответил Валера и хотел что-то добавить, но передумал. Вечером после занятий Мишка снова подошёл к Валере и, широко улыбаясь, обнажая крупные редкие зубы, а также дёсны, сказал: