И всё–таки, в ужасе он нанёс тяжёлые повреждения, что иногда случается с паникующими здоровяками. Одним незримым взмахом снёс голову солдату. Яростный удар его топора отбросил двух надёжных бойцов в канаву сточных вод.

Если бы Царкуаль не знал их довольно хорошо, он мог бы поклясться, что скавены прыгнули в нечистоты, избегая лезвия. Да быть того не может! Высокий беловолосый человечишка присоединился к гному. Он бился с определённой точностью. Выпад его короткого меча пришёлся в горло ещё одному скавену.

Нет! Такого не могло произойти. Повержены четверо его лучших бойцов, а человечишки даже не понесли потерь. Удача улыбнулась созданиям без меха. Он испытал чувство гордости, когда ещё больше отважных штурмовиков вступило в схватку.

Ну теперь–то победа будет за ним. Человечишки просто не осознали этого. Они продолжали приближаться. Всё больше грызунов бесполезно погибало под ударами их оружия. Царкуаль решил, что его предали! Вместо элитных штурмовиков ему прислали бесполезных клановых крыс. Это организовал какой–то коварный враг из Скавенблайта, чтобы дискредитировать его.

Только так можно объяснить то, почему два ничтожных обитателя поверхности смогли прорубиться через полдюжины так называемых воинов–скавенов, не получив ни царапины. Царкуаль приготовился встретить врага. Он, по крайней мере, не боится ни топорика гнома, ни меча человека. Он — командующий. Ему неведом страх.

Это всего лишь от волнения дёрнулся его хвост и напряглись мускусные железы, когда гном небрежным ударом своего небольшого топорика кровью раскрасил стены канализационного коллектора. Царкуаль не сомневался, что сможет побить любого человечишку, но решил повременить, когда лидер клыка Газат бросился на гнома. В целях получения преимущества Царкуаль решил изучить стиль боя своего врага.

То, как гном поймал летящего скавена за горло и размазал его мозги по поверхности бортика, было, безусловно, впечатляющим.

И разумеется, не ужас вынудил Царкуаля спрыгнуть в нечистоты, когда он оказался перед бешеным берсерком. Он просто понял, что для боя не совсем подходящее время. Более изысканным будет сразить врага неожиданно, например, во время сна. И меньше жизней скавенов будет потрачено. Он так и скажет Танкуолю, как только выплывет.

— Они пришли за нами, не так ли? — проговорил Феликс, опасливо оглядываясь.

Он прикоснулся к пятнам крови на своём лице и брезгливо осмотрел кончики пальцев. Он не был удивлён, узнав, что кровь у скавенов чёрная.

— Не будь глупцом, человечий отпрыск. Зачем мы им нужны?

Феликса раздражали личности, говорящие ему „не быть глупцом“.

— Не странно ли, что за две недели обходов мы не встретили ни души, а потом попали в засаду через пару дней после того, как ты убил скавена? Подумай, всего лишь на следующий день после того, как я видел фон Гальштадта в „Золотом Молоте“. Вероятно, он меня узнал.

Готрек встряхнул топорик перед собой. Там, где упали капли чёрной крови, бортик покрылся пятнами.

— Человечий отпрыск, он не мог тебя узнать. Начнём с того, что ты был по–другому одет. И ты стоял позади фонаря, когда Гант его осветил; он мог лишь увидеть твои очертания. Это всё, что он мог в принципе увидеть. Но наиболее вероятно, что он был более озабочен удиранием.

Медленно намёк в словах Готрека дошёл до него. Точнее то, что Готрек не высказал. Он не подвергал сомнению тот факт, что Феликс видел фон Гальштадта в „Золотом Молоте“.

Другие стражи канализации вернулись после обследования трупов.

— Отличная работа, вы двое, — сказал Хеф. — Это был тот ещё бой.

— Может, оставили кого–нибудь нам, а? Мне казалось, что несколько заходило сзади нас, но они остановились, когда оба вы начали действовать.

— Наверное, мы их напугали.

— Хорошо, захватим тело и покажем капитану стражи. Может, на этот раз нам поверят.

— Вот именно, малыш Феликс. Ты потащишь его?

Феликс прикрыл рот, пока наклонялся, чтобы поднять вонючую мохнатую тушу. Даже в сравнении с вонью канализации запах трупа был отвратителен. Феликс был весьма благодарен, когда на полпути к выходу на пост стражи Хеф предложил свою помощь в транспортировке тела.

* * *

— И ты утверждаешь, брат, что под городом имеются крысолюди? Прямо в канализации?

Обозрев обеденный зал дома Отто, Феликс легко мог понять недоверчивость брата; всё окружение выглядело основательно, безопасно и непоколебимо. Дорогие парчовые шторы отгораживали от ночи столь же эффективно, как окружающие сад высокие стены отгораживали от города. Добротная мебель из тикового дерева говорила о богатстве, покоящемся на прочном фундаменте процветания. Отдельные для каждой смены блюд столовые приборы из серебра представляли мир порядка, где всё находится на надлежащих местах. В этом защищённом стенами доме его брата сложно было припомнить детали кошмарного боя, в котором он тем утром принял участие.

— Так и есть.

Выговорив это, он снова представил рычащие, озлобленные крысиные морды убитых им скавенов. Он припомнил кровавые пузыри, вздувавшиеся на их губах. Он вспомнил ощущение, как на него наваливались, падая, их вонючие трупы. Он заставил себя сбросить наваждение и сконцентрироваться на бокале превосходного парравонского вина, предложенном ему братом.

— Да в это же практически невозможно поверить. Даже если до тебя дошли слухи.

— Что за слухи, Отто?

Купец посмотрел по сторонам. Он встал и прошёлся по залу, проверяя, что каждая дверь надёжно закрыта. Его жена, бретонка Анабелла, удалилась в свои покои, оставив двух мужчин пообщаться наедине. Отто уселся на своё место. От вина его лицо покраснело. Пламя свечей отражалось в мелких бисеринках выступившего на его лице пота.

— Говорят, что в канализации обитают мутанты, гоблины и прочие твари.

Феликса позабавил серьёзный тон его брата. Отто сообщал это стражу канализации, и как бы по большому секрету.

— Ты можешь насмехаться, Феликс, но я общался с людьми, которые клялись, что это правда.

— Да неужели?

Сдержать иронию в голосе при этом замечании оказалось непросто. Но Отто ничего не заметил.

— Ага, они же клятвенно заверяют, что есть большой подземный город мутантов, называемый Ночной Рынок. Где–то на границе города, на заброшенном кладбище. Он часто посещается последователями неких извращённых культов.

— Ты имеешь в виду, поклоняющимися Слаанешу?

Отто чопорно поджал губы.

— Не произноси подобных слов в моём доме. Они наводят порчу, а мне незачем привлекать внимание Тёмных Сил. Или их последователей.

— Наводят порчу или нет, но подобные вещи существуют.

— Довольно, брат.

Поначалу Феликс с трудом поверил в то, что его брат говорит всерьёз. Феликс задумался, а что бы брат ответил, расскажи он ему, что однажды лично наблюдал оргию слаанешитов в Ночь Таинств. Уж лучше не рассказывать. Разглядывая серьёзное, подёрнутое страхом лицо брата, он осознал, насколько велика разница между ними.

Мог бы он однажды стать столь же безмятежным, как его старший брат, трясущийся от страха при упоминании тёмных сил, о которых не имеет ни малейшего понятия? Он вынужден был признать подобное вполне возможным. Он начал понимать, каким образом культистам удается ускользать. Вся эта тема для благовоспитанного общества была скрыта завесой тайны, она не упоминалась и не обсуждалась. Люди предпочитали верить или притворяться верящими в то, что ничего подобного культам Хаоса существовать не может. Если про те упоминалось, они не желали это обсуждать. Зато все ненавидели мутантов и повсеместно об этом говорили.

Всё было замечательно. Просто выбрав заметную цель, люди получали фокус для выхода глубоко укоренившегося беспокойства. Но стоило завести разговор о том, что обычные, вполне вменяемые люди могут быть заинтересованы в поклонении тёмным богам, и дверь захлопывали у вас перед носом.