– Брось его здесь. Нечего ему под ногами валяться, ― этот голос я узнала. Он принадлежал главному оэнгеру с заставы. Но какого?..

Полностью обалдеть от такой галлюцинации я не успела: губы Сашки вскользь коснулись моих, и в тот же миг меня ударило током. Будто я со всей дури шарахнулась башкой об асфальт. В затылке дернуло так, что я отскочила от Пришвина, упала со стула и чуть не отбила себе пятую точку. В панике посмотрела на обеспокоенного друга, не зная, что делать и как себя повести, но, решив не говорить о своем видении, покрутила пальцем у виска, всё еще чувствуя пульсирующую боль в голове.

– У тебя совсем башню свезло?! – злясь (только на него ли?), спросила я, поднимаясь, и Сашка захохотал во весь голос. – Идиот, – буркнула я, снова усевшись на стул и искусственно улыбаясь во все свои двадцать восемь зубов. То есть, теперь двадцать семь.

Я всегда сглаживала всё шуткой и улыбкой, если это касалось Пришвина, пряталась за них, чтобы не выдать настоящие эмоции, а сейчас вот своего сумасшествия. Иногда мне казалось, что Сашка делал так же. Быть может, мы всего лишь два дурачка, которые боятся признаться друг другу, вот только однажды я уже попытала счастье, и он меня отверг. Тогда мне тоже пришлось повернуть всю ситуацию в другое русло, а вот осадок неприятный на душе остался…

И в данный момент это волнует меня куда меньше всего того безумия, что со мной творится. Не хочу снова к психиатру…

– Пришвин?! – вдруг окликнула Тамара Александровна грозным голосом. У меня аж мурашки по телу пробежали, талант прямо опускать мое настроение ниже плинтуса. – Над чем это вы смеётесь? Не поделитесь с классом?

Еще одна Ко́лотова (везет мне на них), но эта гордо носила первый номер. Только, что одна, что вторая – обе заносчивые и высокомерные… э… леди, которых я не переносила на дух.

Учительница прошла к своему столу и разложила на нем кипу тетрадей.

– А разве это запрещается школьными правилами? – как бы между делом спросила я, понимая, что нарываюсь… Вот и что я к ней лезу?! – Звонка еще не было.

Преподаватель среагировала как всегда нервно: гневно уставилась на меня, взглядом прожигая дыры в моей неокрепшей психике. И с чего она так озлобилась? Я долгое время думала, что из-за брата моего – они встречались какое-то время, когда сами были в старших классах – что-то вроде мести, однако если речь заходила о Мишке, она начинала сиять, как звезды на небе. Тогда меня за что ненавидела? Я как-то спрашивала у брата, почему расстался с ней, он и ответил: «Бампером не вышла, ни задним, ни передним, и фары ее сверкают не так ярко, как хотелось бы. В темноте ни черта не видно». Лучше бы и не спрашивала, все равно фиг разберешься в его метафорах.

Звонок прозвенел почти сразу, заставив меня вздрогнуть: я слишком глубоко погрузилась в омут яростных серых глаз учительницы, пытаясь ее переглядеть.

– Мохова, быстро к доске! – не без радости вынесла мне приговор Тамара Александровна.

Ну вот, сама же напросилась. И кто меня только за язык тянул?! Что за бесы в меня вселились?! Или я просто пытаюсь отвлечься от мыслей о своих сдвигах?..

С огромным нежеланием встала из-за парты и двинулась прямо к ней, к этой террористке Колотовой. Даже фамилия зверская какая-то, заколет еще указкой своей, что так любовно в руках держит. Блин, я вообще не настроена отвечать на ее вопросы. Сейчас как спросит, какого цвета носки были у главного героя, так и сяду с новой двойкой. Не, я училась нормально, чаще на четверки, тройки и пятерки проскакивали редко, но когда к тебе просто хотят придраться, сложно противопоставить такому настрою что-то весомое. По крайней мере, мне.

«Сегодня, наверное, абсолютно не мой день», – грустно подумала я, посмотрев на учительницу в ожидании ее задания.

Та кровожадно улыбнулась, предвкушая надо мной расправу. Я прям невольно мысленно перекрестилась и возжелала, чтоб случилось сейчас что-то настолько неожиданное и серьезное, что спасет меня от этого чудовища хотя бы сегодня. И случилось.

На самом деле случилось!

Произошло нечто до жути странное: сначала я почувствовала колики в ладонях, словно маленькие разряды тока, а затем внезапно, разрезая напряженную тишину, раздались три коротких звонка.

В приличном таком шоке я взглянула на потолок, не знаю, что ожидая увидеть, но, ничего необычного не обнаружив, перевела внимание на преподавателя, слыша, как бахает мое сердце.

Это же случайность, верно? Простая случайность… Или снова галлюцинации?..

Разубеждая меня в этом, звонки снова повторились, и на сей раз сомнений не осталось.

– Собирайте вещи и за мной по двое! – скомандовала Колотова, сгребая тетради. – Особое приглашение надо? – зыркнула она на меня, и я замедленно качнула головой, все еще не веря своему счастью, вследствие чего и отморозилась.

Бросилась к парте, ускоренно закидала учебные принадлежности в портфель и уже в паре с Сашкой встала в конце строя.

Спустя примерно десять минут все тысяча с лишним человек, посетивших сегодня школу, вывалились на улицу и построились по классам. Провели перекличку, что-то рассказывал директор, и нас вдруг отправили по домам.

– Похоже, не учебная, – шепнул на ухо Сашка, вытягивая меня за руку из толпы.

– А я что-то не въехала, – мотнула я головой, тщетно пытаясь прийти в себя. – Чего стряслось-то?

– Сам не понял, – пожал он плечами. – Дыма нет, сигнализация взбесилась, что ли? Вроде, провода оплавились, или что-то типа того.

Все еще уговаривая себя не верить, что случилось подобное по моей вине, я не мигая уставилась на друга. Желания не исполняются – это я усвоила давно, а если все же повезет, то явно не так быстро…

Да что ж за день-то такой сегодня? С ночи покоя нет!

– Домой сейчас? – оборвал мои мысли Пришвин, с беспокойством глядя на меня. – Что с тобой такое?

– А? – отозвалась я немного нервно. – Все в порядке, просто головой сильно треснулась. Хорошее же у нас качество дверных косяков.

Пришвин в ответ задумчиво хмыкнул, после чего обернулся на ворота в школьный двор, куда подъехала пожарная машина.

– На всякий случай, должно быть, – прокомментировал он, взъерошив себе волосы.

Давно мы не общались вне кабинетов: у него соревнования шли одно за другим, раньше всех уходил, и домой я топала в одиночку, если брат не приезжал в свой обеденный перерыв.

С легкой улыбкой осмотрела высокого друга (выше меня на целую голову), в который раз с радостью отметив, что ничего в его стиле не изменилось: темно-серая рубашка с коротким рукавом и воротником на белых пуговицах, мягкие широкие брюки с белыми лампасами, ну и, конечно же, черные кроссовки с красными полосами, которые он так называть никому не позволял. Боксерки3 так боксерки, вид у них все равно кроссовок.

– Ты уснула? – удивился вдруг Пришвин, щелкнув у меня перед носом пальцами. – Домой, спрашиваю?

– Конечно, – на этот раз быстро ответила я. – Куда ж еще-то? – и насколько могла мило улыбнулась. Что-то не так… Со мной явно что-то не так… – Ты в ШОД?

– Ага, – кивнул он. – Пошли тогда, – парень приобнял меня за плечо и потащил прочь от школы.

Чувствуя себя неловко, потопала рядом, исподтишка поглядывая на друга. Неужто соскучился по мне? Довольный такой, светится весь… Точно!

– Ты же первое место занял на межшкольных, – вспомнила я с восторгом, решив, что именно поэтому у Сашки такое хорошее настроение. – Поздравляю!

– Да брось, – смущенно отвел он взгляд. – Получать награду за то, что кому-то в челюсть настучал – как-то странно, не находишь?

– Э… ну… разве что совсем немного, – согласилась я, поразмыслив над его словами, и замолчала.

Почему-то всегда, когда мы оставались с ним наедине, у меня в голове умирали все мысли, и тем для разговора не находилось. Нельзя же молчать всю дорогу!

– Я…

– Я…

Оба резко смолкли, а следом за этим рассмеялись, мгновенно сбрасывая все напряжейние, вот только рука чья-то с золотыми часами вдруг легла на плечо Пришвина, и меня придавив слегка. А веселье наше сменилось удивлением. Хотя уже спустя секунду я прикусила себе губу, чтобы болью оборвать все слова, собирающиеся вырваться наружу.