Он улыбнулся еще шире и кивнул, соглашаясь.

— Тогда пойдем в спальню…

Она, смеясь, потащила его за собой по коридору. Очутившись в спальне, Айрин толкнула Чарли на огромную постель, открыла стенной шкаф и включила проигрыватель.

Негромкое шипение, потрескивание и вдруг…

Тонко всхлипнули скрипки, еще раз и еще. Их хор ровно подхватили альты, затем контрабасы, ударили литавры, вступили медные. Это был Бизе. Плач, перерастающий в агрессивно-напористую волну.

— Господи, какая чудесная музыка, — сказал Чарли.

— Да, — согласилась она. — Прекрасная. Ты погрей пока постель, я сейчас приду к тебе.

— Хорошо, — кивнул он.

Дождавшись, пока Айрин скроется в ванной, Портено сел на кровати и поддернул вверх брюки. На правой голени, приклеенные пластырем, висели кожаные ножны. Отклеив их, Чарли положил стилет на пол, в изголовье, и принялся раздеваться.

Айрин не торопясь вытащила пробку, выпуская воду, открыла косметический ящичек и достала пластиковый чехол для маникюрных принадлежностей. Спокойно расстегнув молнию, она извлекла «лламу» и насадку глушителя. Следом появилась обойма с патронами, калибра 39-супер. Айрин одним точным, уверенным движением вогнала ее в магазин и передернула затвор.

— Ты скоро, милая?

— Иду, дорогой, — она усмехнулась своему отражению в зеркале.

Большая любовь

Чарли сжал в пальцах кончик стилета. Напряжение его было настолько сильным, что ему показалось — сталь не выдержит и расплавится, стекая на ковер ртутно-серебристыми каплями.

Айрин появилась из ванной, как волшебное видение.

Розовый халат свисал свободными складками, белое кружевное белье ловило свет ламп, создавая ощущение мерцающего сияния. Она улыбалась, таинственно и маняще.

Однако правая рука ее была спрятана за спиной, и Чарли знал, что в ней. Айрин сделала несколько шагов и оказалась у двери, ведущей в коридор, прямо напротив кровати.

В тот момент, когда рука с пистолетом пошла вверх, Портено резко сел. Он видел, как ее палец вдавливает курок, выбирая мертвый ход. Левая ладонь Айрин легла поверх правой, увеличивая упор, фиксируя «лламу» в неподвижном положении. Чарли нырнул в сторону и метнул стилет.

Звук вонзившегося в дерево острого лезвия и хлопок выстрела прозвучали одновременно. В спальне резко запахло порохом. Пуля пробила подушку в том месте, где четверть секунды назад находилась голова Чарли, и впилась в стену, брызнув фонтаном штукатурки.

А выстрелить второй раз Айрин уже не успела. Стилет пробил ее шею чуть выше ключиц. Он рассек плоть и вошел на два дюйма в дубовый косяк.

Она умерла сразу. Но тело так и осталось стоять, удерживаемое тонким кинжалом. Кровь скатывалась по серебристому лезвию алыми каплями и падала на ковер. Да еще глухо ударилась об пол выпавшая из безжизненных разжавшихся пальцев ненужная теперь «ллама» калибра 39-супер…

Чарли, стоя под обжигающими струями воды, тер тело жесткой мочалкой. Кожа давно уже стала пурпурного оттенка, но он все равно продолжал тереть изо всех сил, словно смывая грязь, налипшую заскорузлой от чужой крови коркой. Безумное, дикое желание отмыться завладело всем его существом. Кое-где уже появились сочащиеся мелкими розовыми каплями ранки, но это лишь раззадоривало Чарли. Мышцы ныли, обожженное тело молило о пощаде.

Он бы, наверное, содрал с себя всю кожу, если бы не телефонный звонок. Нервный истошный «вопль» привел его в чувства.

Чарли закрыл воду, швырнул мочалку в ванну и, надев махровый халат, вышел на крышу своего пентхауза под ледяные порывы ветра. Они хлестали его, словно бичи, но он только улыбался. За спиной продолжал надрываться телефон, однако Чарли не стал снимать трубку. Зачем? Ему было известно, КТО это. ОНИ. Кто-то из троих горит желанием поинтересоваться, как дела.

Он ничего не станет рассказывать им. Ни про детское удивление, мелькнувшее в глазах Айрин, когда она поняла, что умирает, ни про его собственные злые слезы, когда он бережно нес ее мертвое тело к машине, шикарному красному с золотом «роллс-ройсу-кабриолету», ни о том, ЧТО он оставил в багажнике автомобиля на стоянке аэропорта Эль-Эй-Экс.

Для чего им знать об этом? Они поймут все, когда он напомнит им о чести. Чести семьи Прицци.

Ведь она обязательная для всех и никому не позволено нарушать ее. А пока…

Чарли подошел к наконец-то умолкнувшему телефону и набрал номер.

И на другом конце провода сняли трубку.

— Алло, Мэй? Это Чарли.

— Чарли! — обрадовалась она. — Знаешь, вернулась Конни.

— А чего ты так радуешься? — равнодушно поинтересовался он. — Она что, в космос слетала? Слушай. Давай сегодня поужинаем вместе.

— Поужинаем? — Мэй старательно изображала непонимание. — Как это поужинаем?

— Ну, очень просто, — его равнодушие было непробиваемым, как скала. — Пойдем куда-нибудь, поедим.

— Втроем? Ты, я и Айрин?

Чарли спокойно улыбнулся, но в этой улыбке застыли ледяные искры.

— Нет, вдвоем. Ты и я. Без Айрин.

— Постой, а она где?

— Она уехала.

— Надолго?

— Навсегда. Ну, так что скажешь насчет ужина?