– Да кто его знает. Ну, тогда Симаргл. Какая разница? Вкусно, так и ешь.

– Это точно! – Плечи сразу отозвались болью. Молчан хорошо вчера прошелся. Через костры прыгали уже позже, а до того меня хорошо так погоняли по плацу… То есть по полянке, какой тут еще плац? Синячищи на плечах ого-го какие! А завтра еще тренировка на фирме, что же будет…

Хорошо, что присмотрел, как рубить надо. Во сне, когда сержант своих гонял.

Вдруг я понял, что меня сон совершенно не беспокоит. Поят, кормят, дают. Ну что еще надо для полного-то счастья, а? Надо бы еще там в путешествие отправиться. Или это… Или даже групповуху устроить, ну кто может отказать королю? Как говорится, четыре сиськи лучше, чем две.

– Мой малыш! – Меня облапили, положили ладони на щеки и покрутили из стороны в сторону. И все это при большом скоплении народу. Да еще и духами чуть не отравили.

– Совсем худой такой! Кто кормит? – Голос сменился на рык. – Плетей всыпать повару два десятка! – И снова такое умильно-ласкающее. – Как ты, мой хорошенький?

– Мам, нормально! – соврал я от души.

Большой корабль у причала. Матросы и воины, тоже все в кольчугах и шлемах, начищенных, как у кота яйца. Охрана, такие же морды, что и тронный зал охраняют, на полголовы выше моих охранников. Флаги на пристани. С десяток разных карет, из которых вылезли надушенные и накружавленные аристократы, в сопровождении толпы лакеев и негров с опахалами и чашами с водой. Денек выдался жаркий, ветер с суши тащил в море душную вязкую жару.

Ну, и мама.

Тетя меня чуть повыше, зато в ширину как три меня, в цветастом, как у цыганки, платье, увешанная золотом да драгоценными камнями, аж глаза слезятся от блеска. Правда, для меня драгоценные камни как куски бутылочного стекла от «Балтики № 3», без разницы, все равно я в них не понимаю ничего. Как и в серебре-золоте, все эти кольца-браслеты мне тоже как-то по барабану. Да и одежка у них так себе, у нас Китай лучше шьет.

– Где Иштван? Иштван!

– Я тут, ваше величество!

– Как мой сын?

– Мастер Клоту говорит, что никогда не видел ребенка здоровее, ваше величество.

– Не наврал! – Всплеснула руками мамаша. – Как не наврал! Ну, в дом, все в дом…

Меня схватили за руку и поволокли в здоровенную крытую карету под флагом Соединенного Королевства.

Золото, ковры, бархат и атлас, и запряженная шестеркой… Нет, восьмеркой… Да нет же…

Заволокли в карету раньше, чем успел лошадей сосчитать.

Ну и началось. Меня так даже в детстве не тискали. Маманя новообретенная все за щеки норовила пощипать, дала какой-то липкий леденец, который я благополучно спустил под бархатную подушку. Мамаша не заметила, сунула второй.

От королевы пахло какими-то терпкими духами, да так, что у меня начала кружиться голова. Пришлось сесть к окну поближе, легкий сквозняк сбивал запах духов, и начало вонять застарелым потом немытого тела.

Карета ехала мягко, гораздо мягче, чем бричка. Наверное, в этом были повинны рессоры и большие колеса. Внутри бархат и изящно выделанная кожа, сиденья набиты не иначе как пухом, я наполовину провалился, раздвижной столик, на котором в коробочке слиплась горсть леденцов, и даже застекленные окна.

– В Империи делают! – Погладила пухлой рукой королева-мать по бархатному сиденью. – Дорого, дорого! Седдик, мальчик мой, тебе нравится?

– Очень, очень! – покивал я, стараясь дышать ртом.

Вихрем ворвалась королева в замок, и тут началось…

Как линкор через бурю, королева во главе свиты следовала коридорами и переходами. Вокруг нее начинался хаос.

Хотя замок мыли и чистили уже неделю, но сразу нашлось, за что кому плетей выдать. Через полчаса в парке уже слышались вопли поротых слуг.

Досталось и кому повыше, одну девушку мигом удалили со двора, аристократ, невзначай попавшийся королеве в коридоре, получил веером по лицу и повеление «год при дворе не показываться». По мне совершенно ни за что, просто так.

Ого, а кто это у нас тут? Вот эту морду я знаю!

При входе в тронный зал стоял, горделиво поставив ноги, басистый бородач из моего второго или третьего сна. Тот самый, в золотом халате и с саблей на поясе.

– Любезный граф Дюка! – Раскинула объятия королева.

Значит, вот эта борода-бас зовется графом, да еще и Дюком?

– Ваше величество! – Склонился в ловком поклоне граф, избегая царственных объятий. – Для нас всех большое счастье видеть вас во дворце! Хорошо ли прошло ваше путешествие?

– О, любезный граф, ужасно! Эти моряки такие невежды… Настоящие варвары!

Предупредительные лакеи распахнули большие двери, и мы вошли внутрь.

Из рук графа королева приняла большой скипетр, два умытых и выбритых лакея возложили ей на голову корону, и она уселась на здоровущий трон в центре.

– Ну, кто за порядком глядел? Граф?

Начался скучный доклад.

Постепенно в зале набивалось народу больше и больше, мелькнул где-то в толпе хам-генерал Ипоку в золотом доспехе, надувавший щеки под шлемом. Аристократы рассредоточились по стенам, их растолкала охрана королевы, выходя на свои места. Мою охрану вообще выперли за дверь и заставили ждать там.

Выходили перед королевой люди, один за одним, кланялись, делали доклады. Королева скучала, но старалась вникать. Кому-то доставалось плетей. Кому-то пара золотых или какая-то побрякушка. Кому-то просто молча кивали, следующий, мол. Иштван подсовывал королеве свиток за свитком, граф басил справа, я сидел на стульчике слева.

От скуки попытался вникнуть в суть происходящего – и неожиданно увлекся.

Кого тут только не было, все королевство тут было. Дворяне, мелкие аристократы, богатые главы городских профсоюзов, ну тут профессиональные объединения гильдиями назывались, старосты ближайших деревень и старейшины городских улиц, капитаны стоявших в порту кораблей, еще какие-то важные разодетые типы, род занятий которых я просто не понял. Были и мастеровые, и даже делегация крестьян, и ворье даже было, преступники.

Делегация из трех аристократов почтенных годов просила поучаствовать в судьбе поместья их соседа, где сын мал еще, а взрослых мужчин на охоте медведь задрал. Протратит ведь сын все, протратит…

Всплакнула королева, выдала аристократам золотое блюдо с царского плеча, приказала Иштвану записать, а графу Лургу – проследить. Толстяк в халате и камзоле, похожий на мешок тряпья, перевязанный двумя золотыми цепями, одна посередине, другая повыше, поклонился неожиданно низко для его комплекции.

Аристократу ввалили плетей за дерзость, после того, как он попросил войсками помочь, ибо сам не справляется с нападением… Нападением кого, я не понял, ибо в этот момент королева и огласила свое решение. Аристократ аж побелел, дернулся, да королевские стражники его скрутили и уволокли во двор.

– И чтоб год при дворе не показывался! – взвизгнула вслед королева.

Еще несколько дворян попрошайничали по мелочи, кто-то получал требуемое, кто-то получал плетей за дерзость, со двора долетали вопли поротых. Я все никак понять не мог, кому сейчас денег дадут, а кого потащат во двор, выбор делался, казалось, совершенно случайно.

Делегация городских старейшин, с просьбой наказать зарвавшихся стражников, недавно избивших честных купцов на пристани. Королева обещала подумать, выдала старейшинам платок с королевского плеча, один на троих, и отпустила.

Дальше крестьяне, пятеро субтильных мужиков разного возраста в грубой одежде, подпоясанной веревками, с рюкзаками-сидорами за плечами, поднесли королеве в дар вырезанную из ценной породы дерева статуэтку. Дворяне похихикали в платочки и веера. Королева с милостивым лицом выслушала просьбы крестьян избавить их от всех бед, прослезилась, приказала выдать крестьянам три золотых и отправить с миром.