Глазьев предложил отправить бюджет на доработку профильным комитетам. Предложение не прошло..."

   /09.03.2007/

   "Преобразовать Стабилизационный фонд России - в Резервный фонд и Фонд будущих поколений. Такое предложение озвучил Владимир Путин в своем Бюджетном послании Федеральному Собранию о бюджетной политике в 2008-2010 годах. Как говорится в документе, "Резервный фонд должен обеспечивать расходы бюджета в случае значительного снижения цен на нефть в среднесрочной перспективе".

   По мнению президента, объем Резервного фонда, а также объем доходов от нефти и газа, используемых для финансирования расходов федерального бюджета, необходимо законодательно зафиксировать в процентном отношении к ВВП. При этом необходимо предусмотреть трехлетний период для перехода к новым принципам управления нефтегазовыми доходами.

   Функция Фонда будущих поколений - аккумулировать доходы от нефти и газа, которые образуются в результате превышения доходов от нефтегазового сектора над отчислениями в Резервный фонд и средствами, которые используются для финансирования расходов федерального бюджета..."

   СПРАВКА:

   Хранение Государственного резерва Российской Федерации ("Стабилизационный Фонд") в настоящее время осуществляется большей частью в американских государственных ценных бумагах (с низкой доходностью) и в валюте Банка Федерального Резерва США - долларах. То и другое находится под контролем еврейской олигархии США .

   (конец вводных)

   --------

   Про иного говорят: не по годам разумен. Про Сергея такого не говорили. Здесь иное. Приходило ощущение, что общаешься с взрослым зрелым состоявшимся человеком, непонятно как попавшим в тело ребенка...

   - Распишись!

   - Не буду - все равно порвете!

   - Как это?

   - Ну, не дурак же вы! - глядя прямо в глаза заявляет маленький паршивец.

   - Подпиши!

   - Не за хер собачий! - огрызается по детдомовски Сережа.

   - Тогда напиши, что от подписи отказываешься.

   Сережа усмехается.

   - Хорошо, но тогда и я по-детски!

   Высунув от напряжения язык, старательно выводит на "опросном листе несовершеннолетнего" округлыми каракулями: "Я не Я" и итожит восклицательным знаком.

   - Издеваешься?

   - Вы тоже... как с дитем!

   - А кто ты есть?..

   В 90-е один дотошный корреспондент раскопал эту историю 60-х и какое-то время кормился ею, греша восклицаниями уже с шапок заголовков: "Мальчик, которого похитили инопланетяне!", "КГБ скрывает, что оно сделало с подростком, которого похищали инопланетяне!"

   - Уйду я от вас! - заявляет Сережа.

   - Куда ты уйдешь?

   - В клоуны! Тут либо цирк, либо церковь. Но церковь вы тоже опошлили, - с каким-то недетским сожалением произносит он.

   Линия допроса постепенно определяется.

   - Где и у кого нахватался? - серьезнеет следователь.

   Понимая, что всего этого ребенок мог нахвататься только от взрослых, и теперь необходимо вычислить этих взрослых и взять в разработку.

   Методом пряника не получалось. Кнут же был отставлен из-за готовности мальчишки в любой момент завалиться в такой обморок, что вызванный врач только разводил руками. А ведь даже не угрожал ремнем, просто повысил голос.

   "Дожил, бля! Я - подполковник! - три войны!.. Особые дела! А чем на старости лет занимаюсь?"

   Взрослые в этом кабинете, кроме достоверных сведений, которых от них всего лишь и добиваются, иногда стремятся выложить то, что от них хотят услышать, фантазии же ребенка на этот счет различимы и не нуждаются в перекрестной проверке - ошибается подполковник, поскольку не имел ранее дела с детдомовскими, да и вообще, по роду своей работы, детей в обработку ему еще брать не приходилось...

   - Сбежал?

   - Сбежал.

   - Ищут?

   - Ищут, - кивает Сергей. - Но не сильно. Мы часто сбегаем.

   - Почему?

   - Потому что - воля!

   Воля - слово серьезное, весомое. Полное значение понимают только те, кто осознал, что его пытаются воли лишить.

   - Откуда тебе стало известно, что произойдет крушение поезда?

   "От верблюда!" - хочется сказать Сереже, но благоразумно держит это при себе, потому что тут либо начнут допытываться, кто из его знакомых носит кличку "Верблюд", либо опять пойдут "не пряники", а всякий раз падать в обморок, не то, чтобы стыдно, а трудно. Организм не хочет подчиняться. И откуда знать, что крушение произойдет, если не знал этого едва ли до самого момента? Только этот дядька не верит, да и другие тоже...

   - Мальчик с вами?

   Женщина рассеянно оглянулась.

   - Нет, я сам по себе! - громко и независимо произнес мальчик и снова уставился в окно.

   - Как так? - растерялась проводника.

   - Посадили и встретят, - заявил Сережа. - Вот билет, мое место нижнее, но я поменяюсь.

   - Да уж! - сказала женщина.

   - Что хотят делают! - пожаловалась проводница. - И не предупредили!

   - Опаздывали! - пояснил Сережа. - Да мне не в первой, я часто в поезде катаюсь.

   - Вижу! Присмотрите? - попросила проводница женщину.

   - Отчего не присмотреть, присмотрю - хороший мальчик.

   Проводница собирала билеты в складную коричневую сумку с множеством карманчиков, тут же подписывая поверх - куму на какой станции сходить, а в отдельный листок - сколько чая принести.

   - Вам лечь надо! - сказал вдруг Сережа.

   - Что? - переспросила женщина.

   - Всем лечь надо! - упрямо сказал и насупился, словно прислушиваясь к чему-то.

   - Почему?

   - Я так чувствую!

   - Странный мальчик, - сказал, молчавший до того старик. - И знаете, пожалуй, я прилягу - не возражаете? - спина что-то...

   - Одеяла еще не разнесли, - растерянно сказала женщина. - И подушки без наволочек.

   - А мы так - пиджачок поверх. Не желаете?

   - Нельзя так, папа! Метрики помнете! - сказала женщина таким тоном, что Сережа тут же понял, что старик ей никакой ни папа, а какая-то другая родня. И то, что между ними давняя ссора, иначе зачем он к ней обращается на "вы" и даже старается держаться так, будто едва знакомы. Взрослые ругаться не умеют - поругавшись, они ссорятся надолго, и потом не знают как помириться.

   - Всем надо лечь! - закричал Сережа.

   - Странный мальчик.

   - Сейчас!

   И лег прямо в проходе, ногами по направлению движения, потому что, откуда-то знал, что нужно лечь на пол, и сейчас это желание стало непреодолимым. Проводница, возвращаясь с билетами, склонилась над ним...

   Дальше не помнит, но пахло жженой пластмассой, рваным перетертым металлом, мазутом камней, и еще сладким - кровью, калом, душным теплом разорванных тел...

   Есть совпадения странные. Едва ли не мистические. Лешка, которого много позже, в иной взрослой жизни, прозовут Замполитом, бегал смотреть то крушение. Такие же как он, просачивались сквозь оцепление из дружинников, уверяя, что живут - "во-он в том доме!", топтались у подъезда, из которого, если подняться наверх, должно быть все видно, выгонялись сердитыми дворничихами. Запомнил не кореженные вагоны двух столкнувшихся составов - пассажирского и товарника, а озабоченную серьезную молчаливость взрослых. Еще взлохмаченного старика без ботинок и мальчику возле него с кровью на лбу и взрослым пиджаком на плечах.

   - Уйди! - сказал старик.

   - Хорошо. Я уйду, - тут же согласился Сережа. - Я потом приду. У меня, кроме вас, нет никого - я из детдома.