- Растет здесь такая травка в воде - раньше даже гребли и скотину кормили, во льду рубили длинные полыньи, специальными загребухами со дна цепляли и сразу на сани. Это, если с сеном было плохо, не запаслись. И поросей кормили.

   - Да... - протягивает Миша. - Поросей - это да. То-то они, что боровы.

   - Может и тебе на эту пищу перейти, а, Миша? - спрашивает Сорока. - В смысле, сугубо на то, чем поросей кормили?

   - Карпа обычно три дня кушать вкусно, а потом от него воротит, - делится Седой. - А у этих даже вкус будет некарповый, они свой срок переросли. Здесь, кто попробует, не всякий поверит, что рыба. Мясо ближе к телятине, а ее не всякий любит.

   - Я люблю!

   - Ну-ну... Тебе и вытаскивать.

   - Мне вон тот нравится, - говорит Миша-Беспредел. - Длинненький!

   - Какой длинненький, - отмахивается Седой. - Они все поперек себя шире! Просто в воде не видно. Что, Сашок, больше они твоего золотого карася?

   - Больше, - признает Сорока. - А как ловить, если стрелять нельзя?

   - Может, гранату бросить? - спрашивает Миша-Беспредел.

   Седой сердится до пара из ушей.

   - Я тебе брошу! Тебя, дурака, брошу!

   - Он горох сегодня не ел, по причине отсутствия, потому толку не будет.

   - Откуда такие? - все еще удивляется Миша-Беспредел.

   И Сашка удивлялся.

   - Откуда здесь сазан? Обычный бы вроде озерок - щука, окунь должны быть.

   - Лет тридцать или сорок тому обратно, - рассказывает Седой, - клюнуло в какую-то административную голову, что в районе слишком много "диких" озер. Что "рыбтоварищества" дают не ту рыбу, которая нужна народу. Щуку, окуня, плотву и прочее высоким распоряжением записали в раздел "сорной рыбы" и решили завести благородную - пелядь, сазана, селяву... Это не только здесь, хотя прибрали природное - это "озерок", такие маленькие за озера не считаются. Но затеяли с размахом, широко, как только прорубались, чтобы только бортовая пройти могла, так первым делом вытравливали - горы рыбы выгребали - на поверхности плавала вверх пузом. Горы на берегу и наваливали. Таблички рядом поставили - что рыба травленая. Впрочем, звери читать не умеют, и не выучишь - много зверья передохло. Потом давали озеру "остыть" - справиться с той заразой, что привили. Потом в специальных бидонах малька подвозили - выпускали и подкармливали комбикормом... А когда через сколько-то лет решили взять, не сумели, хотя обметали грамотно - все озеро разом, к машине подвязали - выволакивать...

   - И что?

   - А то! Невода изорвали в клочья. Все прокляли. На других озерах, которые вытравливали, то же самое получилось. Тут оказывается головой-то надо было думать заранее. Смотри сам - видишь, лес от самой воды, тут как какое дерево состарится, так в воду и падает, а в воде, особо в бузе, уже не гниет и крепчает - суки, что кинжалы на все стороны. Нельзя неводом, а по-другому муторно. Тут только если опять травить.

   - Мы как будем?

   - Мы? Совсем по муторному! Так, Сашка?

   - Карп самосадом в сеть не пойдет, - высказывает Сашка свое знание рыбалки. - Гнать надо!

   Сазаны ворочаются в воде, видны вздутые бока.

   - Смотри какие! - восторгается Миша. - Словно иные люди...

   - Действительно, - соглашается Сашка. - Среди людей такие попадаются - только бы жрать, жрать и жрать.

   На всяк ветряк свой Дон-Кихот найдется - Сашка не устает "воспитывать" Михаила.

   - Жертвую свою лучшую сетку! - говорит Седой и тянет из рюкзака связанное.

   - Это лучшая? - удивляется Сашка-Снайпер.

   - Из тех, что есть, - конфузится Седой.

   Сашка смотри скептически.

   - Ниче, попробуем так, а не получится, так вдвое сложим. Это плохо, что карп сетку видит, с наскока не получится, - говорит Седой со вздохом.

   - И как будем?

   - Выставить надо от берега и замкнуть в берег. Тихонько забузить вдоль, чтоб не видел. Потом будем бохать начав от краю - пугать. Если надавать бохалками по бокам - полетят, как миленькие!

   Миша улыбается. Сашка вздыхает. Седой усмехается его понятливости.

   - И что? - интересуется Миша.

   - А то, что все это вам, ребятки, вплавь придется проделать... Виляй не виляй, а дела не миновать.

   ...Спустя час, Миша и Саша, мало похожие на людей, с весьма озадаченным Седым, разглядывают пробитые дыры в сети.

   - Я говорил - сетка старая! - упрекает Сашка.

   Седой смущенно восторгается.

   - Торпеды, ить-ить! Сказал бы кто - не поверил!

   - Может, гранату? - опять спрашивает Миша.

   Тут уже и Седой сомневается.

   - А есть?

   - Всегда со мной.

   У человека с биографией собственные сувениры, что служат памятками каких-либо дел. То же самое касается и талисманов. У Миши граната времен Великой Отечественной. Простая, без всяких новомодных дополнений и дизайна, хотя и с новым переделанным для надежности запалом. Большая граната, как раз по нему - противотанковая. Кажется, только такой и можно его остановить. Для того и предназначена - для остановки собственного сердца. Чтобы надежно, с гарантией, так как хочется Мише, ну и обязательного сопутствующего урона для тех, кто его к этому побудит.

   Сашка даже помнит день, когда у Миши появилась подобная привычка...

   - Нет, пожалуй, - решает Седой. - Давай-ка попробуем сетку вдвойне сложить. Раздевайся, Миша, сейчас опять поплывешь...

   Миша вздыхает, Сашка криво улыбается...

   - Знаете, что я думаю, - говорит Миша-Беспредел спустя два часа. - Ну их к черту! Пусть еще немножко подрастут...

   - Саш, а ты с винтовки?

   - Не получится. Если морду высунет, тогда... Миша, подразнишь?

   - Как? - спрашивает Миша.

   - Жопу покажи!

   - Я им под водой уже показывал. Насмотрелись.

   - Зря, значит, сходили, - говорит Седой, почесывая загривок.

   - Почему зря? - удивляется Миша. - Познавательно. И озеро я запомнил.

   - Придется барана резать, - говорит Седой. - Пошли! Поднажмем, не к вечеру, так к утру дома будем...

   - Как пойдем?

   - Если в объезд, так к обеду, а прямо, так дай бог к ночи.

   - Значит, к ночи, - понимает вредность лесного пути Миша и понимает на сей раз правильно...

   Мише ходить по лесу семечки, а вот Сашка, случается, стонет, он тонкой кости, идя бережется, но еще больше бережет винтовку, хотя давно уже сделал к ней такой футляр, что хоть под гусеницы танка клади. Относительно легкий - титановый, бесформенный, обклеенный тряпочками всякой зелени, кое-какую пулю удержит, можно использовать как укрытие лежа и как упор, и даже вместо сошек стоя, как когда-то фузейные стрелки делали...

   ...Воздух снова плотный, вязкий, ясно, что скоро прольет теплый дождь, может даже и с грозой. Звук лес глушит, но запахи разносит далеко. На подходе к деревне, в густых орешниках и редких соснах, том месте, где с небольшой горушки остается только спуститься к реке и по узким кладкам перейти на другой берег, пахнет печеной картошкой, мирным дымом, хлевом, сытостью. Но Седому, вдруг, кажется, что нюхнул, принесло, подтянуло выхлоп сгоревшего дизельного топлива. Тут и Сашка, который за дозорного, но сейчас близко, не оборачиваясь назад, показывает - "закладка снята"!

   Седой беззвучно командует, "тсыкает":

   - Ссыпься!

   Занимают круговую. Потом отползают, уходят стороной, делают петлю... Второй зигзаг накидывают... Опять собираются - пошептаться. Тихо все, нет присутствия. Странно...

   - Давай-ка сперва глянем, - шепчет Седой.

   Останавливается у старой, в обхват, березы, со сползающей вниз корой - смотрит, прикидывает.

   - Заберешься? - спрашивает Сашку.

   - Тут бы Петьку надо - он у нас за обезьяну.

   - Давай - я! - говорит Миша-Беспредел.

   - Березу завалишь...

   Но Миша уже подходит, на ходу скидывая свой ранец. Опирается ногой о кочку и тут... словно взрывается что-то - взлетают листья и дерн, Мишу переворачивает, роняет на спину, что-то падает поверх, барахтается, отпрыгивает и уносится. Человек - не человек - непонятно что!