- Не фиг по ночам на сеновале...

   Седой первым делом выучил фразе: "Люби нас черненькими, а беленькими всяк полюбит!", слушал ее всякий раз с удовольствием, и поступал согласно ей. Весна всякого червяка живит, включая того, что в штанах, но в это лето Седой сам себе удивлялся, словно настала весна для него. Пусть трижды в год лета не бывает, и "Бабье лето" тоже не лето - так, всплеск природы, который, как у всякой бабы, может быть, а может и не быть, но "Лето мужика" - дело особое, малоизученное. Черненьких радовал, сам радовался...

   - А когда еще? - удивляется Седой. - И где? От сена самый дух и здоровье. Для чего, ты думаешь, тебе на Семеновских гривах было выкошено, сушено и свезено? Ведь, много ближе есть, да хотя бы у самого дома - смотри какое травье!

   - Делать тебе не хрен!

   - Делов, я тебе скажу, по самый хрен, - лениво отбрехивается Седой, глядя как Уголек окатывает Сажу с ковшика. - Но помочь надо... В смысле - "ему". Очень полезное сенцо. Жаль, сроку у него до полугода - эффект слабеет. Так что, уже в зиму скармливай скотине, не сомневайся. А хочешь - сама ешь!

   Лениво перехватывает руку с тряпкой.

   - Не замай! Авторитету уронение не позволю... Испортишь девок!

   И уже совсем серьезно.

   - Призываются на службу, тут как хошь! И короче, ты помаленьку заканчивай свое фазендное рабоимение - им переселяться.

   - Не круто забираете?

   - По уставу!

   - Это Домострою, что ли?

   На такое Седой способен вжарить не хуже иного профессора:

   - Тормози! Фемизма, фригизма и прочего "фе" на вверенной мне Михеем территории не потреплю! Всякой женщине положен как свой перпендикуляр, так и плоскость. Последнее знать и иметь в годы половозрелости.

   Но Пелагеевы речи - а тут словно затычку сбил, попробуй теперь заткни!

   - Вот-вот! - вправлял Седой свое привычное "вот-вот" под всякий абзац, вроде как соглашаясь.

   - Речь невыпасенная!

   И еще:

   - Пусти бабу в Рай, она и корову за собой потащит!

   Добрая кума годна и без ума... Но уходя Седой всякий раз сомневался - а выиграл ли в очередной словесной дуэли?

   - У кого палка, тот и капрал! - как последний аргумент, выдавал на гора естественное природное превосходство мужской нации над женской...

   --------

   ВВОДНЫЕ (аналитический отдел):

   А. Шикльгрубер (будущий канцлер Германии) в 1926 году о возможном союзе с Россией:

   "...Союз, который не ставит себе целью войну, бессмыслен и бесполезен. Союзы создаются только в целях борьбы. Если даже в момент заключения союза война является еще вопросом отдаленного будущего, все равно, стороны непременно будут иметь в виду прежде всего перспективу военных осложнений. Глупо было бы думать, что какая бы то ни было держава, заключая союз, будет думать иначе. (...) Уже один факт заключения союза между Германией и Россией означал бы неизбежность будущей войны, исход которой заранее предрешен. Такая война могла бы означать только конец Германии. К этому однако надо еще прибавить следующее: Современные владыки России совершенно не помышляют о заключении честного союза с Германией, а тем более о его выполнении, если бы они его заключили. Нельзя ведь забывать и того факта, что правители современной России это - запятнавшие себя кровью низкие преступники, это - накипь человеческая, которая воспользовалась благоприятным для нее стечением трагических обстоятельств, захватила врасплох громадное государство, произвела дикую кровавую расправу над миллионами передовых интеллигентных людей, фактически истребила интеллигенцию и теперь, вот уже скоро десять лет, осуществляет самую жестокую тиранию, какую когда-либо только знала история. Нельзя далее забывать и то обстоятельство, что эти владыки являются выходцами из того народа, черты которого представляют смесь зверской жестокости и непостижимой лживости, и что эти господа ныне больше чем когда бы то ни было считают себя призванными осчастливить весь мир своим кровавым господством. Ни на минуту нельзя забыть того, что интернациональное еврейство, ныне полностью держащее в своих руках всю Россию, видит в Германии не союзника, а страну, предназначенную понести тот же жребий. Кто же заключает союз с таким партнером, единственный интерес которого сводится только к тому, чтобы уничтожить другого партнера? И кто, прежде всего спрашиваем мы, заключает союз с субъектами, для которых святость договоров - пустой звук, ибо субъекты эти ничего общего не имеют с честью и истиной, а являются на этом свете только представителями лжи, обмана, воровства, грабежа, разбоя. Тот человек, который вздумал бы заключить союзы с паразитами, был бы похож на дерево, которое заключает "союз" с сухоткой..."

   (конец вводных)

   --------

   ...Идут чередуясь, "змейкой" и "внахлыст", дозорными и всей тройкой. Вперед смотри, да вбок поглядывай! Сашка - левша, потому "держит" правую строну. Сработались давно, а Седой ничем от Георгия - "Первого номера", не отличается. Иногда Седой дает знак придержаться, тогда отстают, иногда - догонять, тогда догоняют. Идут по всякому; скрадом и нагло, нахраписто, рассчитывая исключительно на собственное звериное чутье. Идут внимательно, не хватает только напороться на какого-нибудь заезжего шального грибника, заблудившегося в этих местах, и решать по этой причине - делать ли ему "пропажу без вести"?

   Рек, озер не пересчитать.

   Рассказывают, что когда-то один из тех четырех царей-Иванов, которых потом стали называть одним именем - Иван Грозный, после ливонского посрамления был в здешних местах, и старики преподнесли, поклонились ему книгой. Вслух прочел непонятное: "На Корочуна Владимирского солнце от Руси отклонилось..." Захлопнул книгу, словно испугался, и велел сжечь. Уехал в смятении...

   Всяк, пожив здесь, становился интуитивным язычником, для которого, как раздраженно писал архиепископ новгородский спустя 550 лет после введения христианства на Руси: "суть мольбища - лес, камни, реки, болота, озера, холмы - всякой твари поклоняются яко богу и чтут..." Эх, не понял архиепископ, либо лукавил. Не покланялись, а черпали с этого. Найди свое дерево - прижмись к нему спиной, либо обхвати позади себя руками, прочувствуй тем, с чего растешь, без которого сдуешься - прочувствуй, как соки жизни текут вверх от твоей земли, которая до поры отпустила тебя погулять по свету, но придет время, опять возьмет к себе в родное лоно. Почувствуй жизнь дерева, озера, слейся с мудростью камня и достанет тебе от этого здоровое, и заберут они от тебя худое - больное. Так что, не иначе как лукавил архиепископ, не покланялись божественному, а роднились с ним, не молили, не выпрашивали, а черпали взаймы, до времени, пока все вернешь, пока ляжешь, и сам будешь отдавать, но чтили - это верно. И казалось, что никогда не вычерпаешь и всегда вернешь. Но пришли иные хозяева на мир, поманили денежкой - своим новым-старым богом. И пошли под корень те леса, которые топора не знали, и вдоль рек-вен взялись срезать, отчего они мелели, и сами реки резать... стало загаживаться все и вся, но пуще души...

   Иные времена словно повторяются. Сколько того ига было? Триста лет? Не успели отдохнуть, вот и новое свою сотню лет отсчитало...

   Нескоро, но Седой выводит к небольшому оболоченному по краям озеру.

   - Здесь!

   Валят несколько сухостоин, чтобы добраться до зеркала. Налаживают подход, гать. Потом долго стоят и смотрят. Миша охает и причмокивает, глядя на карпов.

   - Чем питаются? - удивляется Миша-Беспредел. - Озерок маленький. Святым духом?

   Седой смеется мелко и тихо, будто пшено просыпает на жесть.