14 сентября утренняя экскурсия показала, что с середины небольшой плоской пади стоянки белая вершина Кихпинича видна под NNW 330°. Мы еще довольно рано тронулись далее и, пройдя еще два увала, разделенных ручьем (Уачькагач {* У С. П. Крашенинникова -- Уачькагачь ("Описание земли Камчатки", том. I). -- Прим. ред., 2008 г.} Крашенинникова), увидали хороший спуск к песчаному пляжу, узкой полосой вытянувшемуся далеко вперед под ровной стеной береговых скалистых обрывов. Я решил попытаться пройти низом, так как до наступления прилива еще далеко. Пройдя еще около 3 верст низом, частью у подножия обрывов, частью у самой воды, где песок, смачиваемый набегающими периодически прибойными волнами плотнее, мы обогнули небольшой мыс и оказались у подножия новой, очень оригинальной, отвесной, но невысокой (5--10 саж.) стены, называемой у Крашенинникова Толоконными горами за их бледно-желтый цвет и рыхлость составляющей их породы. По-видимому, это какие-то вулканические туфы или пемзы, по внешнему виду несколько напоминающие песчаник; общее их протяжение, по Крашенинникову, 3 версты 40 саж. Вскоре показалось справа устье речки, выходящей из неширокой пади с березниками. У устья обширный мелкий лиман. Речка теплая, т. е. это та самая Горячая речка, о которой упоминают Дитмар (стр. 263) и Крашенинников (I, 45); по словам последнего, она впадает в море в 6 верстах от устья Семячика и имеет в длину всего 3 версты 100 саж., причем от ее вершины легко перевалить на большие горячие ключи близ вершины Семячика. Речка не велика, с t всего 25° и теплым лиманом; она сильно заросла водяными травами, особенно гребенчатым рдестом (Potamogeton pectinatus). Перед ее устьем на песке, у подножия обрыва, мы нашли остатки лагеря С. А. Конради и даже порылись тут, не оставил ли он случайно какой-нибудь провизии, но тщетно, между тем, как мы впоследствии узнали от него, в долине Теплой речки, на березе, видимой с устья, им был оставлен небольшой склад провизии, оказавшейся излишней. У нас оставалось в этот день крупы всего на две или на три заварки и больше ничего; находка провизии была бы величайшим счастьем, но мы ее прозевали. Весной в Петропавловске С. А. Конради рассказывал, что он еще зимой поручил нескольким охотникам завезти на устье Семячика и там спрятать запас провизии для летней поездки; поэтому я и думал, что искать следы этого склада следует у устья, не подумав, что из Петропавловска Горячая речка и устье Семячика, разделенные расстоянием всего в шесть верст, кажутся одним пунктом.

   Перебродив лиман Теплой речки, мы пошли далее по песку под стеной Толоконных гор и шли скорым шагом, держась границы прибойных волн. Вправо, в стене туфовых скал, море выбило огромные вертикальные ниши с нависшей сверху закраиной. Вероятно, в зимние непогоды волны захлестывают до вершины обрыва и тогда вытачивают ниши в этой рыхлой породе. За концом обрыва, справа, потянулась широкая песчаная кошка с высоким береговым валом (до 2 саж. вышины), отделяющим море от большого лиманного озера в устье р. Семячик, и ею (около 4 верст) подошли почти к самому мысу, которым заканчивается увал правого берега р. Семячик; я уже начал надеяться, что найду, подобно Дитмару (стр. 256 его книги), устье этой реки забитым песками и проходимым для лошадей, но оно оказалось широким и глубоким каналом, по которому ходят сильные валы -- отражение морского прибоя и видны головы многочисленных тюленей-нерп. В самом озере также немало нерп, а также стада уток, гусей и чаек, разлетевшихся при нашем приближении.

   Вода в озере совсем соленая, и в ней много мертвых морских водорослей, тогда как ракообразные и медузы живые. В 6 час. вечера начался малый отлив и вода быстро стала сбывать, причем обнаружилось сильное течение в море, а к 8 час. вода стала пресной, так что мы сделали запас ее, зная, что через какой-нибудь час новый прилив снова заставит ее посолонеть.

   Лиманное озеро Семячика очень велико, до 5--6 верст длиной. Отдаленные берега его все с увалами, одетыми березником; влево линия берега извилиста, и к ближнему из ее мысов подходят большие отмели, одетые осоковой порослью. Кошка, отделяющая его от моря, очень широка; берега ее со стороны озера неровные, с небольшими мысками и заливчиками, причем к воде они всюду обрываются на аршин -- полтора. Внутренний склон берегового вала вдоль озера много шире наружного; он прорезан небольшими долинками, спускающимися с него к озеру, как с какого-то миниатюрного хребта; большая часть его площади одета шикшовником; есть брусника, отдельные кустики кедровника, рябинника и бузины.

   На песках кошки со стороны моря местами правильная сеть осоки (Carex macrocephala), молодые побеги которой, острые и крепкие, как шилья, небезопасны для путников в плохой обуви; крупноплодная Rosa rugosa здесь в двух формах -- с гладкими и шиповатыми плодами.

   От устья хорошо видны вся стена Толоконных гор и устье Теплой речки. Большой Семячик отсюда как на ладони. Он состоит из горы с пилообразной вершиной, затем из расположенного левее большого кратера провала и еще левее -- небольшого самостоятельного вулкана в форме усеченного конуса. Еще левее, вплоть до Малого Семячика, тянется правильной линией высокий дол.

   Поужинав, мы констатировали, что крупы осталось еще на один раз, охота же, несмотря на все старание, не дала результатов: дичь была напугана жившими здесь летом туристами-англичанами, остатки табора которых мы видели на кошке, и совершенно не подпускала.

   15 сентября утром оказалось, что и утренний отлив нас мало устраивает: брода в глубоком канале устья при его современных размерах не может быть вовсе. Стали переезжать на лодке, а лошадей переплавили, причем им это путешествие благодаря сильному течению далось не легко (t воды была 8°). Для переправы мы выбрали не самое узкое место, где шла толчея от встречи речного течения с прибоем, а внутренний край канала к озеру, где хотя и много шире, но спокойнее.

   Против кошки, на правом берегу канала, за пологой песчаной береговой полосой, лежит крупный обломок какой-то лавовой скалы, затем, еще далее от устья, возвышается низкий (сажен пять) мыс со скалистыми обрывами из серой плотной вулканической породы (андезит) с черными включениями. По краю плоской террасы, венчающей собой этот мыс, идет сухая шикшевая тундра, а правее, в полуверсте от обрыва, тянется гряда шпалерного березняка.

   Пока перевозились и оправляли лошадей, я съездил на разведку к южному заливчику озера. По самому его берегу идут еще долго или растительность приморских песков, или заросли вейника; повыше -- березник, а также заросли кедровника и рябинника. Путь прекрасной медвежьей тропой, в протаптывании которой принимали, впрочем, участие, может быть, и люди; тропа эта пересекает среди невысокого березника первый видимый с моря мыс и ведет к речке, где был, но уже окончился ход горбуши, на что указывают присутствие снёнки и остатки обильных медвежьих трапез. Речка небольшая, светлая; за ее луговой долиной -- опять увал с густым березняком, среди которого резко выделяется своей темной зеленью группа ольх. Пихты, которая растет где-то поблизости единственной для всей Камчатки рощей, не видно. Зная, что есть нечего, а охота здесь что-то не ладится, я вернулся к своим и не решился задерживать их здесь в поисках за пихтой; поэтому мы двинулись далее на юг вдоль морского берега. Мы пересекли террасу ближайшего увала по шикшовнику и за ней речку Ипх (по Крашенинникову), всего с небольшим в версте от устья Семячика (по-камчадальски Шемеч). У устья этой речки берег галечный, а кошка ее совершенно залита приливом. Пройдя долину, стали подниматься на очень высокий мыс, лавируя между чащей кедровника у моря и шпалерным березником правее. С вершины мыса впереди видны еще три мыса, разделенных небольшими логами, и все с густым морем березника. Так как край террасы далее непроходим, то мы взяли вправо и вошли в березник с большой массой шеламайника и зимнего хвоща. Далее еще увал и еще падь с ключиком, где мы и остановились на опушке березника с большими зарослями хвоща, миновав в этот день пять горных кряжей, одну речку, одно озерко, подпертое очень высоким береговым валом, и два ручья, не считая ключиков.