Однако недавние испытания не прошли для Каролины бесследно. Возможно, именно они послужили причиной очередного приступа раздражительности. На сей раз дурное расположение духа вылилось в своеобразный протест.

— Вы хотите выйти… в этом? — в ужасе прошептала Хуанита.

Каролина покружилась в своем ослепительно алом наряде, сквозь который просвечивал желтый батист. Она отдавала себе отчет в том, что один лишь цвет ее платья привлечет к ней всеобщее внимание, причем смотреть на нее станут отнюдь не как на леди. Здесь, в Гаване, женщины из высшего света не позволяли себе иных цветов, кроме черного и белого. Гавана была городом строгих черных шелков и кипенно-белого хлопка. Мимолетный взгляд жгуче-черных глаз из-под полураскрытого веера, выбившаяся из-под мантильи смоляная прядь… Все, что было сверх этого, уже считалось неприличным. Ну что ж, пусть себе считают ее куртизанкой! В нарушение всех канонов Каролина распустила свои роскошные волосы — их платиновый цвет в сочетании с ярким платьем лишь подчеркивал розовато-белый цвет ее кожи, столь необычный в здешних местах.

— Да, мне, кажется, понадобится еще кое-что, — пробормотала Каролина, оглядывая свою полуобнаженную белую грудь. — Если я не хочу загореть… Не могли бы вы, Хуанита, послать Ниту в соседний дом за зонтиком от солнца?

Хуанита выглядела несколько растерянной, но все же поспешила сделать то, о чем ее попросили. Нита подчинилась беспрекословно.

Так они и вышли из дома — Каролина была в платье цвета огня, с распущенными по спине волосами и с черным шелковым зонтиком в руке, Хуанита же — вся в черном.

— И куда мы пойдем? — спросила служанка, семенившая позади своей новой госпожи.

Каролине хотелось бы прогуляться по всему городу и вполне насладиться произведенным эффектом. Брезгливо поджав губы, она взглянула на свои видавшие виды туфли, пережившие землетрясение, потоп и еще бог знает что.

— Я думаю, нам надо пойти на рынок. Возможно, там я смогу найти пару сандалий.

— А как насчет денег? — не без ехидства спросила Хуана, полагавшая, что денег у Каролины нет.

— Я скажу, что дон Диего заплатит, — с беззаботным видом ответила молодая женщина.

Старая испанка лишь покачала головой — едва ли кто-то согласится продать обувь под честное слово.

Для Хуаны, рассчитывающей на скандал, начало прогулки обернулось некоторым разочарованием. Несколько кавалеров в широкополых шляпах оглянулись, босой монах ордена Святого Франциска в испуге скосил на Каролину глаза и перекрестился… Вот, пожалуй, и все. Но по мере приближения к рынку народу на улицах становилось больше, и Хуана старательно принялась покачивать зонтом над головой Каролины, стараясь сделать так, чтобы черный шелк особенно эффектно искрился на солнце. И она была вознаграждена за свои усилия: две элегантные дамы в черном едва не упали в обморок при виде такой вызывающей вульгарности. Давно уже старая Хуана так не веселилась, пожалуй, с того самого времени, когда повариха с ножом гналась за Мигелем по улицам города и вопила, что убьет его за то, что он завел любовницу!

Солдаты, направлявшиеся к форту, остановились и во все глаза уставились на Каролину. Монах Доминиканского ордена в черной мантии, белой тунике и белом наплечнике, похожем на фартук, неодобрительно взглянул на солдат и скорбно покачал головой.

Каролина, гордо вскинув голову, едва не касаясь плечом изумленных солдат, прошла мимо.

— Да проходите же, не стойте на дороге, — проговорил кто-то в раздражении.

Мужчина говорил по-испански, но голос показался Каролине знакомым. Она остановилась, замерла, ибо наконец-то в этом чужом городе встретила того, кого знала. И действительно, перед ней стоял давний знакомый, которого она как-то пригласила на ужин в Порт-Рояле. Но как он изменился! Куда только делась легкомысленная пестрота его французского наряда! Сейчас перед Каролиной стоял испанец до мозга костей. Одетый в черное, он казался тонким, как стрела. Медовые глаза его смотрели зорко и пристально. В том человеке, который только что обратился к солдатам, не осталось ничего от веселого повесы, встреченного Каролиной в Порт-Рояле.

И он сам едва не оступился, увидев Каролину. Оправившись же, вежливо поклонился.

— Доброе утро, красавица, — сказал он по-английски. — Идете завоевывать город?

— Пока только рынок, — со смехом ответила Каролина. — Так, значит, вы действительно испанец! Как я и догадывалась!

— Ваша проницательность не уступает вашей красоте, — отозвался галантный Рамон. — Позвольте представиться: дон Рамон дель Мундо.

— Так вы все же не монсеньор Раймон де Монд, что, как мне помнится, означает «человек мира»? — с кокетливой улыбкой спросила Каролина.

— Не француз и не де Монд, хотя дель Мундо по-испански означает то же, что де Монд по-французски. Позвольте, мадам, показать вам рынок. Это одна из достопримечательностей нашего города, — предложил испанец.

— Я уже знакома с вашей достопримечательностью, — сухо заметила Каролина. — Причем, как бы это сказать… изнутри. Меня едва не продали вчера на рыночной площади!

Рамон озадаченно посмотрел на молодую женщину.

— Возможно, мой английский не так хорош, как мне до сих пор казалось. Боюсь, я вас не понимаю.

— Я направлялась в Англию, когда испанский военный корабль начал преследовать наше судно. Мы были вынуждены сменить курс, и под конвоем нас доставили к Нью-Провиденс. Испано-французская флотилия разгромила пиратский порт. После того как все мужчины были убиты, женщин погрузили на наш корабль и всех нас доставили сюда, чтобы продать в качестве рабынь. Вчера корабль наш прибыл в Гавану, и нас, как и было задумано, доставили на рыночную площадь. Там и состоялся аукцион. Да-да, именно так.

— Неужели?! — воскликнул ошеломленный испанец.

— Вы хотите сказать, будто не знаете, что происходит в Гаване? — прищурившись, спросила Каролина. — Не может быть, чтобы вы пропустили вчерашний праздник!

— Я был в горах, — в задумчивости проговорил Рамон. — Охотился. А потом у меня началась лихорадка, замучившая меня здесь, в этом гнилом климате. Так что, простите, мне было не до веселья. Значит, вы сказали, что вам все же удалось избежать общей участи?

— Меня и мою сестру сняли с торгов. Она сейчас у губернатора. Меня же отправили в соседний дом в качестве прислуги к… э… — Каролина осеклась. — К дону Диего Вивару.

— К Вивару?! — нахмурился Рамон. Но тут же овладел собой и продолжал: — Я должен был догадаться. Вначале его назначают осуществлять разработанный мной план захвата Ямайки, а потом ему отдают мою женщину!

Каролина даже вздрогнула от подобной наглости.

— Я не ваша женщина! — воскликнула она, и в глазах ее сверкнул холод металла.

— Вы были бы моей, — вполголоса проговорил Рамон. — Если бы мне позволили осуществить мой план.

— Так вы обманом проникли в мой дом?! — оскорбилась Каролина. — На самом деле вы шпионили?!

— Я предложил даме свою защиту и помощь, — с неизменной учтивостью ответил Рамон. — И был приглашен всего лишь на ужин. Конечно же, вы не станете винить меня за это!

— Вы бы лишь потеряли время, если бы захотели сейчас воплотить свой план в жизнь, — заметила Каролина. — От Порт-Рояля мало что осталось! Сначала землетрясение, потом потоп. Весь город теперь на дне морском.

Дон Рамон покачал головой. С участием посмотрел на Каролину.

— Это значит, что вы лишились дома, — пробормотал он. — Больно слышать об этом.

Для Каролины потеря дома была самой малой из потерь, но она сочла за благо не посвящать в это дона Рамона.

— Что у вас за конфликт с доном Диего? — спросила она, чтобы сменить тему.

— Дон Диего — баловень судьбы, — пробормотал Рамон. — Во-первых — любимец короля. Его прислали из Испании возглавить задуманное мной предприятие. Затем губернатор привечает его — да еще и отдает ему вас. Святая Марина, если так и дальше пойдет, его назначат вместо меня командовать Эль-Морро!

— Вы командуете крепостью? — изумилась Каролина.