-- Ну?

   -- Вот я и думаю: что бы вы, господин сторож, стали бы тогда делать? То есть какое именно дело стали бы вы тогда выполнять?

   Антон сразу не понял вопроса. Он думал о самом себе и ответил сурово и кратко, чтобы показать свою власть:

   -- Иди, иди!

   Жулик шел впереди, Антон сзади; их соединяла только рука Антона, лежавшая, как железная скоба, на чужой шее.

   -- Я только к примеру... Чем бы вы стали заниматься, если бы жуликов совсем не было на свете?

   Антон молчал.

   -- По-моему, не будь жуликов, не было бы и сторожей.

   Подождав напрасно, но терпеливо ответа, пленник добавил:

   -- Поэтому я так понимаю, господин сторож, что жулик для вас первый друг и благодетель.

   Вопрос становился доступным Антону. Он несколько замедлил шаг и начал вслушиваться.

   -- Красную рубашку вы бы тогда, пожалуй, не носили, ежели бы нашего брата не было. Потому что хозяину вас держать не было бы никакого расчета. Потому - для чего вы?

   Он помолчал и вздохнул.

   -- Ежели жулика нет, то и сторож есть только прах, и ничего больше. Так ли я понимаю?

   Это было настолько неожиданно, что Антон даже остановился.

   Он молча и строго глядел в темноте на свою жертву, однако слова эти затронули его.

   В армяке было жарко, а главное, сквозь армяк не могло быть видно его одежды; откуда же тот мог узнать про его красную рубашку, которую ему недавно подарила хозяйка на именины?

   -- Сейчас видать, - ответил он на свои мысли, - что ты страсть какой жулик!.. Ну, шагай!

   И они опять пошли в прежнем порядке.

   В просеке было темно и жутко. Еловый лес зубчатой черной стеной вырисовывался на темном звездном небе.

   Под ногами хрустели сухие ветки и шуршала старая, затоптанная трава.

   -- Я все это только к тому говорю, что, не будь, например, жуликов, ваше занятие, господин сторож, совершенно уничтожается. Небось вы и сами не станете думать, что хозяин без вас жить или дыхнуть не может? Поверьте честному слову - может и даже очень может!.. Потому я и думаю, что жулик для сторожа есть хлеб насущный.

   Антон чувствовал некоторую правду в его словах, и правду не очень веселую. Невольно ему вспоминалось, как недавно он был без места: куда ни ходил, где ни искал работы, везде было все занято. И действительно, не будь на свете жуликов, не быть ему и дачным сторожем.

   Мысли эти тупо и тяжело бродили в его голове, а вкрадчивый, тихий голос пленника точно подсказывал ему новые вопросы и разрешал их сейчас же, смущая все более и более душу Антона.

   -- Так что никакого смысла из вашей должности не получится, ежели все жулики прекратятся. К примеру, скажем так: собаку кормят разве за то, что она собака?..

   Нет. А за то ее кормят, что она лает и пугает. Кого? Жулика. А переведись все жулики, то и всем собакам сию же минуту отставка. И кончились бы собаки. И не стало бы ни одной собаки на всем белом свете. Так же точно и со сторожами. Хозяин не станет вам жалованье платить только за то, что вы, скажем, с усами и с бородой. Мало ли людей с усами и бородами, - за это денег не платят.

   Антон вдруг остановился и вскинул на жулика недоуменный взгляд.

   -- Ты... про что это такое?.. - сердито сказал он, а у самого в груди что-то заворочалось, грузное, точно жернов на мельнице. Он глядел на жулика "широко открытыми глазами и даже снял с его шеи руку, держа его только сзади за пиджак. - Как же это такое! - вымолвил он беспокойно. - Ты это про что?

   -- А про то самое, что, не будь жуликов, - ответил тот весело, - всем сторожам каюк! крышка! Потому что - кому и на кой они после этого нужны!

   Не ожидал Антон такого ответа. Было в этом ответе что-то жуткое, но правильное и непонятное. И вдруг с новой силой схватил он жулика за шиворот и грозно крикнул ему:

   -- Иди, иди!

   Жулик покорно и шумно вздохнул.

   Вздохнул незаметно и Антон.

   Они выходили уже на простор, на широкую открытую луговину.

   -- И стали бы тогда все сторожа пахать землю... А походи-ка тоже по полю с сохой да с бороной - небось поясницу заломит. Да хорошо еще, у кого земля есть. А если и земли-то нет?.. В батраки наниматься и тяжело и голодно. А теперь чего лучше? Сыто, тепло, денежно.

   -- Это верно, - не выдержал Антон и в раздумье покрутил головой.

   -- А кто причиной всему тому, позвольте спросить?

   Антон молчал.

   -- Причиной всему тому - жулики, ваши друзья. Я бы на вашем месте за них богу молился, а не то что... в полицию.

   В поле было светлей и спокойнее. Темной гладью лежал сбоку широкий пруд, и в нем отражались черные группы прибрежных деревьев, а посередине сверкали звезды.

   -- У вас земля-то имеется по наделу? - спросил опять жулик, точно между ним и Антоном не было никогда и никаких неприятностей.

   -- Мало, - угрюмо и нехотя ответил сторож. - Какая наша земля: три четвертки!

   Он махнул свободной рукой и задумался. Вопрос был слишком близкий ему, чтоб отвечать равнодушно.

   -- Земли-то у нас, говорят, больше, не три четвертки, да она за графом осталась. Говорят, надо судиться: ее возможно обратно взять. Тогда дело другое. А теперь что за земля!

   -- Так чем же вы заниматься будете? - воскликнул вдруг жулик, и в голосе его было удивление, сочувствие и даже упрек. - Разве возможно с такого клочка прокормиться? Да еще семью прокормить?

   -- Что ж теперь будешь делать...

   -- А вы человек семейный?

   -- У меня много...

   От таких разговоров сердце у Антона смягчилось, да и рука устала крепко держать жулика все время за воротник. Он перехватил его за рукав и, указывая куда-то вперед, сказал просто и добродушно:

   -- А вот уж недалеко и урядник!

   Жулик ничего на это не ответил.

   Помолчав, он неожиданно спросил тоже простым и участливым тоном, словно давнишний приятель:

   -- Вы что же, здесь на всю зиму останетесь без семьи?

   -- Я только до сентября нанят, пока дачник живет.

   -- Значит, недели две - да и в сторону?.. Ну и стоит из-за таких пустяков целое путешествие делать... ноги ломать по песку?.. Знаете что, господин сторож: не нужно идти к уряднику. Ну его совсем!

   Антон молчал и думал. Ему и самому стало казаться, что не нужно: жулик был человек уважительный и приятный, и ему было жалко его.

   -- Я вам не враг, и вы мне тоже не враг: разойдемся друзьями?

   Жулик осторожно взял Антона за руку, которою тот все еще держал его локоть, и повторил:

   -- Разойдемся друзьями?

   Потом добавил почти уже строго:

   -- А с графом вы непременно судитесь. Составьте приговор от волости да хорошего адвоката возьмите. Не какого-нибудь ходатая, а настоящего адвоката... во фраке. Он вам единым махом все оборудует. Земля - дело нужное.

   Не дарить же ее графу!

   -- То-то и оно, чтобы не дарить!

   -- И не дарите!

   -- Люди-то мы... темные.

   -- Адвокаты на это есть... Ну, прощайте, господин сторож. Благодарю вас.

   Антон все еще медлил и крутил головой. Потом вздохнул и нерешительно отпустил руку.

   -- Ну, ладно, - сказал он угрюмо, - так и быть... А задвижку, которую ты своротил, я завтрашний день на старое место приколочу.

   -- Уж пожалуйста, господин сторож.

   -- Сказал - сделаю.

   -- Ну, прощайте!

   Жулик скромно пожал его сухую огромную руку с жесткими пальцами, приподнял над головой картуз и быстро и легко пошел к роще.

   Антон с минуту еще видел его темную фигуру среди темного поля, а может быть, ему только казалось, что он видит его и слышит легкие поспешные шаги.

   Он постоял, подумал и, погладив бороду, пошел, не торопясь, обратно домой. В мыслях его крепко засел вопрос о земле. В это же время он думал и о том, что станется со всеми сторожами, если всех жуликов переловят.

   Наутро он выполнил обещание и приколотил оторванную задвижку.