Мономах скончался близ Переяславля у любимой церкви, построенной на Альте, 19 мая 1125 года, семидесяти двух лет от роду. Тело его было привезено в Киев. Сыновья и бояре понесли его к Св. Софии, где он и был погребен. Мономах оставил по себе память лучшего из князей. «Все злые умыслы врагов, – говорит летописец, – Бог дал под руки его; украшенный добрым нравом, славный победами, он не возносился, не величался, по заповеди Божией добро творил врагам своим и паче меры был милостив к нищим и убогим, не щадя имения своего, но все раздавая нуждающимся». Монахи прославляли его за благочестие и за щедрость монастырям. Это-то благодушие, соединенное в нем с энергическою деятельностью и умом, вознесло его так высоко и в глазах современников, и в памяти потомства.
Вероятно, народные эпические песни о временах киевского князя Владимира Красное Солнышко, так называемые былины Владимирова цикла, относятся не к одному Владимиру Святому, но и ко Владимиру Мономаху, так что в поэтической памяти народа эти два лица слились в одно. Наше предположение может подтверждаться следующим: в Новгородской летописи под 1118 годом Владимир с сыном своим Мстиславом, княжившим в Новгороде, за беспорядки и грабежи призвал из Новгорода и посадил в тюрьму сотского Ставра с несколькими соумышленниками его, новгородскими боярами. Между былинами Владимирова цикла есть одна былина о Ставре – боярине, которого киевский князь Владимир засадил в погреб (тюрьмами в то время служили погреба), но Ставра освободила жена его, переодевшись в мужское платье. Имя Владимира Мономаха было до того уважаемо потомками, что впоследствии составилась сказка о том, будто византийский император прислал ему знаки царского достоинства, венец и бармы, и через несколько столетий после него спустя московские государи венчались венцом, который назвали «шапкою» Мономаха.
Рассуждая беспристрастно, нельзя не заметить, что Мономах в своих наставлениях и в отрывках о нем летописцев является более безупречным и благодушным, чем в своих поступках, в которых проглядывают пороки времени, воспитания и среды, в которой он жил. Таков, например, поступок с двумя половецкими князьями, убитыми с нарушением данного слова и прав гостеприимства; завещая сыновьям умеренность в войне и человеколюбие, сам Мономах, однако, мимоходом сознается, что при взятии Минска, в котором он участвовал, не оставлено было в живых ни челядина, ни скотины. Наконец, он хотя и радел о русской земле, но и себя не забывал и, наказывая князей действительно виноватых, отбирал их уделы и отдавал своим сыновьям. Но за ним в истории останется то великое значение, что, живя в обществе, едва выходившем из самого варварского состояния, вращаясь в такой среде, где всякий гонялся за узкими своекорыстными целями, еще почти не понимая святости права и договора, один Мономах держал знамя общей для всех правды и собирал под него силы русской земли.
Великий князь Ярополк II Владимирович. Портрет из Царского титулярника. 1672 г.
Ярополк II Владимирович – сын Владимира Мономаха, вел. кн. киевский (1082–1139). В 1116 г. принимал участие в походе отца против Глеба Всеславича Минского и взял приступом г. Друцк. После примирения Владимира Мономаха с Глебом Я. не хотел было возвращать ему Друцка; тяготясь малонаселенностью своей степной Переяславской волости, часто, притом, опустошаемой половцами, Я. вывел жителей Друцка в Переяславское княжество и срубил для них там г. Желни (по мнению С. М. Соловьева, г. Желни был построен на том месте, где теперь находится местечко Жовнин или Жолнин Полтавской губ., Золотоношского у., на р. Суле). В том же 1116 г. Я. вместе с кн. Всеволодом Давидовичем отнял у половцев три города. В это время Я. успел уже захватить все течение р. Сейма, посадил по всем городам своих посадников, а в Курске – племянника Изяслава Мстиславича. По смерти Мономаха (1125) Я. опять пришлось вести борьбу с половцами. Этот князь, достойный по храбрости сын Мономаха, «благоверного князя корень и благоверная отрасль» (по выражению летописца), гроза кочевников, не дожидаясь помощи от братьев, с одними переяславцами ударил на половцев и разбил их у р. Удая (в нын. Полтавской губ.). По смерти Мстислава (1132) Я. был приглашен киевлянами занять после брата великокняжеский стол. С этого момента начались распри в самой семье Мономаховичей. Нарушив права братьев, Ярополк II по уговору с Мстиславом передал переяславский стол старшему своему племяннику, Всеволоду-Гавриилу Новгородскому. Юрий Суздальский, не желая уступать старшинство племяннику, выгнал его из Переяславля. Я. в свою очередь изгнал оттуда Юрия и отдал Переяславль другому племяннику, Изяславу Мстиславичу, потом переменил решение и отдал его брату своему Вячеславу, а от последнего Туровский удел перешел к Изяславу. Смуты этим не прекратились. Пользуясь ими, Всеволод Ольгович Черниговский задумал возвратить себе некоторые утраченные волости (Курск и др. города по р. Сейму) и призвал половцев. Южная Русь подверглась страшному опустошению.
Наконец Я. решил примириться с Юрием: яблоко раздора, Переяславль, был отдан ими младшему брату, Андрею Владимировичу, а его удел, Владимир Волынский, перешел к Изяславу Мстиславичу. Междоусобие в среде Мономаховичей Я. таким образом удалось покончить, но борьба с Ольговичами продолжалась. Всеволод Черниговский в 1135 г. напал на Переяславль. Я. пришел на помощь брату Андрею и, не дожидаясь киевских полков, с одной дружиной кинулся на Ольговичей, но был разбит (на р. Супое). Вскоре враги заключили мир, и Ольговичи получили отнятые у них города по Сейму, свою отчину (1135). Мир не был продолжителен: прежняя причина вражды Ольговичей – исключение из старшинства – еще оставалась во всей силе. Изгнание брата Всеволодова, Святослава, из Новгорода грозило новой войной (1138). До нее, однако, дело не дошло: Я., по выражению летописца, будучи добр, милостив нравом, богобоязлив, заключил мир с Ольговичами у г. Моравска, на р. Десне (в нын. Черниговской губ.).
В 1139 г. между ними был заключен новый договор, неизвестно на каких условиях. В том же году Я. умер, до самой смерти оставаясь вел. кн. киевским. По летописным сведениям Я. отличался мужеством и приобрел громкую славу удачными походами на половцев.
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона
О. П. Федорова
Допетровская Русь. Исторические портреты
Князья Владимиро-Суздальской земли
Далекой окраиной Древнерусского государства была Ростово-Суздальская земля. До X в. здесь жили угро-финские племена, потом с северо-запада сюда приходят ильменские славяне, а с запада – кривичи, вятичи. Кстати, вятичи лишь при Владимире Мономахе подчинялись власти Древнерусского государства, а до этого оказывали ей отчаянное сопротивление.
Северо-Восточная Русь была одним из важнейших районов, где происходил процесс формирования древнерусской государственности, древнерусской народности. С первых страниц русской летописи можно встретить упоминания о городах северо-востока: «В лето 6370 (862). ‹…› И принял власть Рюрик, и раздан мужем своим грады»: Полоцк, Ростов, Белоозеро.
В X в. Ростов являлся центром Ростово-Суздальского княжества. Позже город именуется Ростовом Великим. Построен он был в живописном месте на берегу озера Неро. В течение многих веков вплоть до наших дней Ростов Великий – украшение Русской земли. В состав Ростово-Суздальской земли входила территория от Белоозера до Владимира. Ей доведётся сыграть важную роль в политической истории Руси.
В X – XII вв. появятся также города Галич, Стародуб, Переяславль-Рязанский, Юрьев-Польский, Переяславль-Залесский, Тверь, Кострома, Городец. Из названий некоторых городов видно, что их имена заимствованы из южных русских земель.
Если большинство городов Древней Руси – Киев, Чернигов, Смоленск, Любеч, Новгород Великий, Псков, Полоцк, Витебск – находилось на территории главного торгового водного пути (Днепр – Волхов), то Ростов выдвинулся далеко к востоку, к району верхней Волги. Большая часть городов Северо-Восточной Руси до поры до времени не имела такого экономического развития и политического влияния, как города Киевской и Новгородской Руси.
