Внутри ствола, в бетонной стенке, виднелись толстые скобы, служившие для спуска — дна вообще не было видно.

— Так, слушай мою команду, — обратился Юрий к своим "друзьям. — Иваныча, как почетного ветерана доблестных ракетных войск, мы оставляем здесь: кому-то нужно дождаться и встретить основную группу. Вас, отец Игорь, мы тоже…

— Нет, Юра, меня не «тоже». Я пойду с вами. Там люди, которым моя помощь может понадобиться не меньше, чем помощь спасателей.

— Для внутренней связи у меня кое-что есть, — Андрей достал из рюкзака две портативные радиостанции, предназначенные для работы спасателей в ограниченном пространстве.

— Слушай, с тобой, оказывается, можно смело идти в бой, — обнял его обрадовавшийся Юра.

— Ходил, приходилось…

— Что, тоже воевал?

— Отдельная история. Давай не будем терять время. Командуй дальше.

— Я первый, отец Игорь в средине, а ты, Андрей, замыкающий.

Он взял мокрый канат, послуживший им на переправе через бушующий поток.

— Страхуем друг друга — и вперед!

Отец Игорь осенил крестом мрачный зев, и они начали спуск.

Калинов мост

Крепко держась за металлические скобы, они стали осторожно спускаться. Сколько ни светили фонарем вниз, дна не было видно. Бетонные стены были сырыми, покрытыми черной плесенью. Юрий провел по ним ладонью, чтобы убедиться, что это не следы копоти.

«А откуда ей быть? — поймал он себя на мысли. — Ракеты ведь стояли здесь на дежурстве. Пуски — только на случай ядерной войны. Бог миловал…»

Казалось, что стволу не будет конца, когда фонарь вдруг осветил плавный изгиб бетонного колена, и все трое пошли дальше ногами, уже не цепляясь за мокрые скользкие скобы. Пройдя так еще метров двадцать, они очутились возле толстой бетонной плиты, на которой лежала еще одна такая же многотонная плита, но металлическая. А прямо над ними начиналась новая бездна черного замкнутого пространства: света фонаря не хватало, чтобы увидеть, где кончались мощные бетонные стены.

— Это и есть ствол ракетной шахты, — Юрий сличил место, где они стояли, со схемой, сброшенной ему на телефон. — Мы стоим возле стола, на который опиралась ракета перед стартом. Что ж, идем дальше…

— И куда же? — спросил Андрей, снова готовя для подстраховки свою толстую веревку.

— Теперь наверх, к солнцу. Пока выберемся, глядишь, утро настанет, дождь кончится, птички запоют.

И они начали медленный подъем. Эта лестница была уже с защитными ограждениями, надежными креплениями и упорами в бетонной стене шахты, что свидетельствовало о ее технологическом назначении: по ней ходили специалисты, обслуживавшие ракету, следившие за ее состоянием, готовившие к боевому дежурству и старту. В тех местах, где лестница соединялась с маленькими площадками, виднелись люки, но все они были наглухо закрыты, а некоторые даже заварены.

— Надо лезть на самый верх, — крикнул Юрий своим друзьям, поднимавшимся следом, — там должен быть свободный вход в помещение командного пункта.

Воздух в шахте был застойный, спертый: отовсюду тянуло сыростью, плесенью, запахами технических жидкостей, масел. Из стен и задраенных люков торчали обрывки толстых кабелей, трубок: часть из них была окрашена в определенный цвет, кое-где сохранились втулки для соединения с корпусом ракеты.

Они уже выбивались из сил, задыхались, когда, наконец, показалась последняя площадка и открытый проем, ведущий вовнутрь.

— Кажись, приплыли, — Юрий сел на край, давая пройти отцу Игорю и Андрею. — Передохните, а я гляну, куда дальше.

Дисплей снова засветился, показывая схему подземных сооружений.

— Так, — провел он пальцем по схеме, — значит, сейчас сюда, потом снова вниз, потом в коридор, оттуда к отсекам, а дальше… Дальше видно будет.

— Отдышались? — обратился он к друзьям. — Это только начало. Идем в том же порядке: я — первым, Андрей замыкает, отец Игорь посредине. Вперед!

Они начали снова спускаться вниз, но теперь перемещаясь не по вертикальной лестнице, а из отсека в отсек — вокруг ствола шахты: где сильно пригнувшись, на четвереньках, а где и почти лежа, переползая из одного аварийного люка в другой. Начав с самого верхнего уровня, на котором находились дизель-генераторы, они продвигались все ниже и ниже, минуя отсеки связи, энергоснабжения, управления и контроля, пока не дошли до уровня, где располагалась аппаратура контроля боевого пуска ракет. Все оставалось на месте нетронутым: панели приборов, средства связи, электронная вычислительная машина, с которой на борт ракеты загружались данные траектории и режима полета, наведения на цели противника…

Спустившись еще ниже, они вошли в одиннадцатый — предпоследний — отсек, где находился непосредственно командный пункт с боевыми постами и пультами дистанционного управления всеми функциями обслуживания и пуска. Если бы не эта кромешная темнота вокруг и не этот затхлый, удушливый воздух, от которого уже начинала кружиться голова и подташнивать, можно было бы подумать, что боевые расчеты лишь на время покинули свои посты и могут в любой момент возвратиться, чтобы продолжить оперативное дежурство у высокоточных, умных баллистических ракет, обладающих сокрушительной мощью.

— Я никогда не бывал в таких местах… — прошептал изумленный отец Игорь, освещая все вокруг фонарем. — Никогда не думал, что мы имели такое оружие. Сколько сюда вложено энергии ума, знаний, научных открытий, опыта, средств! Все это придумать, рассчитать, осуществить, укрыть от посторонних глаз…

— Никто не думал, — ответил Юрий. — Даже не догадывался. Поэтому враги и недруги боялись разговаривать с нами повышенным тоном, не то что теперь.

— Я не мог даже представить себе, насколько это все и величественно, и страшно. Но для чего? Во имя чего? Чтобы уничтожать людей… Они — нас, мы — их. Кто кого опередит, перехитрит, кто больше уничтожит, разрушит, сотрет с лица земли… Если такое оружие устарело, позабыто-позаброшено, что же теперь вместо него?. И этому служит мозг, данный людям Творцом? Господи, спаси и помилуй нас, грешных…

«Какой же гений натолкнул человека на создание орудий смерти? — продолжал думать отец Игорь, осматриваясь вокруг и не переставая всему удивляться. — Добрый? Злой? Если бы эти знания, энергию, таланты, средства направить не на уничтожение, а на созидание, сколько можно бы сделать добрых дел! С каким облегчением вздохнули бы люди, не будь над ними этого дамоклова меча… А вдруг и впрямь война? Кто уцелеет, кто спасется? Это ведь не рать на рать в чистом поле сойдется, чтобы с мечами да копьями биться. Здесь гибель всем, всему, что создано Богом: не только тем, кто изобрел это оружие, пустил его в ход, но всему человечеству. Никто не спасется…»

— Интересно, а где самая главная кнопочка, на которой все замыкалось? — Андрей осветил фонарем многочисленные приборные панели, за которыми сидели стартовые расчеты.

— Чего не знаю — того не знаю, — ответил Юрий, тоже осматриваясь с помощью фонаря. — Сними трубку и спроси.

Он мигнул фонарем в сторону одного из висевших по всем стенам черных телефонных аппаратов внутренней связи.

— А что? Вдруг кто-нибудь ответит?

Андрей подошел и снял трубку, клацнув несколько раз по рычагу.

— Алло, алло! Говорит командный пункт. Прошу разрешения на пуск! Пять, четыре, три, два, один…

И повесил трубку на место:

— Молчат, не дают команды.

— Тогда слушай мою команду, — серьезно сказал Юрий. — Нам остался последний уровень, после чего входим в главную потерну…

— Куда входим? — переспросил Андрей.

— В потерну: подземную галерею, ведущую ко всем технологическим отсекам и помещениям. Двигаемся в том же порядке. Из потерны выходим к ангарам, где, возможно, спрятались те люди. В конце-концов, не провалились же они сквозь землю?

При этих словах все трое вдруг ощутили дрожание стен и подземный гул.

— Что за дела? — насторожился Андрей. — Вот это пошутили… Похоже, ключ на старт?