Брат вышел навстречу. С костылём, сильно хромая. Что-то в его облике казалось странным. Через миг понял. Волосы, тщательно убранные в косу, золотые, как когда-то давно.
-- Ты же обещал!.. -- с досадой воскликнул Ван и умолк, приглядевшись повнимательней.
-- Обещал что? -- изогнул бровь я.
-- Не попадать в неприятности, -- неуверенно ответил светлый.
-- Неприятности? -- хмыкнул. -- Когда это я в последний раз в них попадал?
Брат не ответил, осторожно обходя меня по кругу и рассматривая, словно видел в первый раз.
-- Ирдес, что случилось?
Смутно вспомнив последние события, тихо и мёртво ответил:
-- Смотря с кем...
Девушка, напоминавшая лесную охотницу, быстрым шагом подошла со стороны сада, остановилась рядом с Ваном, окинула меня изучающим взглядом. Я ответил ей тем же.
-- Сколько тебе лет, Ирдес? -- внезапно спросила она. Глубокий, грудной голос. Люблю такие голоса у женщин. Как она посмела обращаться ко мне по имени? Совсем распустились эти смертные.
Тем не менее, отвечу тебе, дерзкая дева.
-- Семьдесят с утра было, -- усмехнулся, ненавязчиво продемонстрировав клыки, и почти сразу уловил какую-то неправильность. Странно...
-- Ирдес... -- брат пошатнулся, и я тут же ступил к нему, готовый подхватить. Больше я тебя не потеряю. -- С утра тебе было пятнадцать...
-- Пить надо меньше, -- доверительно сообщил я. -- Провалов в памяти не будет...
И осёкся, застыв на месте. Памяти? А сам я много ли помню? Лир и Лия... Поглядев на свои руки, которые так недавно обнимали моих маленьких двойняшек, сжал ладони в кулаки. Дети мои...
-- Плохо дело, -- напряжённо произнесла дева. Готовая к прыжку пантера. -- Ван, ему ведь снились кошмары?
-- Ему всегда снятся кошмары... -- ответил светлый растерянно. -- У него и снов-то других не бывает, кроме кошмаров... Роса, что это?!
-- Думаю, злые шутки этого места. Ирдес, ты был на поле с багряными ирисами?
-- Тебе-то какое дело, охотница? -- поинтересовался я ледяным тоном, презрительно сощурившись. Какое право ты имеешь задавать мне вопросы?
-- Был, -- севшим голосом сказала она, догадавшись. -- И воду из источника пил... Плохо.
-- Роса, да объясни ты мне толком, в чём дело?! -- отчаялся что-то понять Ван.
Роса... Какое странно знакомое имя. Но сосредоточиться на нем не позволила ярко вспыхнувшая память о пролитой крови. О той крови, которая осталась на моих руках.
Видимо, поэтому кусок разговора я пропустил.
-- Ирдес! -- Ван осторожно, словно боясь повредить, обхватил ладонью моё запястье. -- Активируй Иглу.
-- Какую иглу? -- мотнул головой я. -- Антеннку, что ли? Так мы же их уже с полвека не носим...
-- Ирдес, у тебя в запястье есть Игла, -- упрямо повторил брат. -- Активируй её.
-- Если тебе это необходимо... -- пожал плечами, нашёл под кожей антеннку Призраков, активировал её, вспомнив, как это делается.
И тут же получил ментальный удар чудовищной силы!
-- Ха-а... -- повалившись на бок, почти мгновенно поднялся, переведя тело в режим убийцы. Но не воспользовался против эльфа ни одним оружием. Голова кружилась так, что небо с землёй менялись местами. -- Это же... предательство...
-- Я никогда тебя не предам, -- твёрдо ответил светлый Первый Император, снова обхватив моё запястье с Иглой.
-- Тогда... нас обоих... предали... -- помолчал, пытаясь устоять и совладать с собой. И спокойно сказал: -- Ты помнишь, когда началась война? Я вот сейчас вспомнил. Дворец горел, деда, дядю и папу убили, и маму... маму к стене прибили, оставив умирать... Мне было семнадцать... -- Брат заметно вздрогнул, крепче сжал руку. -- А ты тогда поругался с Шоном, мы уехали в Свободный... Потом я домой телепортом рванул, хотел найти Шона, поговорить, чтобы вы, два осла упрямых, помирились... А Империя в огне... -- Я дёрнулся, чувствуя, как мои щиты сдавило в тисках воли светлого. Запнувшись, повторил: -- Мне было семнадцать... Не надо, я не хочу с тобой драться...
-- Верь мне, братишка.
Новый ментальный удар был так силён, что щиты смело как бумажные, и моё сознание накрыла родная и ласковая темнота...
...Двое тонких как тростинки, изящных до хрупкости и удивительно похожих подростков носились по пляжу друг за другом, вопили и развлекались как шкодливые дети. Схватив мокрое полотенце, девочка, с криком "а ну стой, зараза!" бегала за мальчиком, пытаясь огреть его по спине своим грозным оружием. Мальчик ловко уворачивался и отвечал девочке "от заразы слышу, всё равно не догонишь!"
Девочка всё же догнала брата и через пару минут весёлой потасовки, оба уже азартно топили друг друга в набегающей волне.
А я смотрел на них. И было так тепло...
Только шрамы остались. Но они сойдут когда-нибудь, или хотя бы сгладятся. Им ведь всего-то по тринадцать. Как они выросли!..
Чтобы вы жили, я бы умер ещё не раз...
Рассвет заглянул в окно и помешал досмотреть самый прекрасный за последние... не помню сколько... сон. Открыв глаза, я обнаружил себя на узкой и жёсткой кровати. Рядом на подушке лежал фиолетовый ирис. Нормальный цветок нормального цвета. Как же хорошо!..
Поднялся тихо, чтобы никого не потревожить...
Когда брат всё же проснулся, я уже давненько сидел на крыльце и любовался восходом. Мир и покой в душе впервые за долгое-долгое время.
Ван спустился, присел рядом на ступеньку. Помолчал. Потом осторожно спросил:
-- Ну как ты? Уже нормально?..
Усмехнувшись, я некоторое время раздумывал, прежде чем ответить:
-- Знаешь, невозможно быть пятнадцатилетним отцом двух тринадцатилетних детей. Нужно время, чтобы заново привыкнуть к тому, что мне не семьдесят... и что эти мелкие бессовестные шкодники, которые десять раз на дню чуть до инфаркта меня не доводили, ещё не появились на свет.
Брат молчал, но я легко смог уловить, как коготки страха царапают его душу. Даже теперь, если трезво поглядеть на вещи, когда я несу полную чушь и стоит вернее всего подозревать, что моя и без того шаткая крыша съехала окончательно, он мне верил. Безоговорочно, не сомневаясь ни в едином слове. Потом вздохнул тяжко, крепко сжал моё плечо. Повернувшись, я взглянул брату в лицо. Н-да, дохлый светлый, как в студенческие годы... Прозвище Мертвяк в академии ему дано не зря. А наш дуэт был очень метко прозван "Отморозки".
-- Приходи в себя и возвращайся, -- попросил эльф.
-- Ладно, -- пообещал брату я.
Восход обливал золотом мир, солнце дарило тепло своих лучей. Чужое солнце чужого мира...
Интересно, смогу ли я вернуться в своё "нормальное" состояние после всего? И стоит ли? Может, так лучше? Лучше и разумней быть взрослым, расчётливым и опытным Владыкой, возможно где-то и сволочью, где-то безжалостным и беспощадным ублюдком, но чётко знающим, как в какой ситуации поступить. Зная, когда и кем можно пожертвовать, кого лучше спасти, приблизив к себе, и как сделать свою власть нерушимой. Уметь ударить любого, даже друга, знать кому подсыпать яд в вино, кого подставить под удар. Это война вышибла из меня душу, сердце... Лучше быть таким, чем наивным, доверчивым, порывистым и вспыльчивым подростком без тормозов.
Вот только... Только дикая, смертная тоска в глазах брата. А ведь он единственный, кто держал меня на грани безумия, не позволяя окончательно превратиться в чудовище. И когда следовало пожертвовать его жизнью, я пожертвовал частью Империи и собственной властью, поставив всё на край. Чем и кем угодно, но только не братом...
Как давно я не держал в руках гитару?.. Кажется, целую вечность...
Так может, хотя бы ради того чтобы снова петь, снова сбивать пальцы о струны... мне стоит воскреснуть?
Вот только смогу ли я?..
