– Спасибо. Но, ты знаешь, по здравом размышлении, может, оно и к лучшему. Боб Хоуп! – показываю я на розовую звезду.

– Я тоже думаю, что к лучшему! – неожиданно оживляется Люк. – Не хотел отговаривать раньше, но зачем тебе погружаться в работу, если мы здесь ненадолго? Тут столько всего интересного. Можно проводить побольше времени на свежем воздухе с Минни. Прогулки в горы, пляж…

Вот в этом весь Люк. То рабочий режим, то прогулки по пляжу… О чем он говорит? Я не за свежим воздухом в Лос-Анджелес приехала, а за знаменитостями, солнечными очками, красными дорожками…

– Нет, я не то имела в виду. У меня идея получше. Я стану голливудским стилистом!

Реакция Люка меня обескураживает. Конечно, никаких: «Ура! Давай-давай!» я от него не ожидала, но и на такое не настраивалась. Брови его взлетают вверх и сходятся у переносицы. Уголки рта ползут вниз. За время семейной жизни я выучила все выражения лица Люка наизусть, так что безошибочно опознаю номер три: «Как намекнуть Бекки, что затея не фонтан?» Точно с таким же выражением лица он встретил мою идею покрасить спальню в фиолетовый. (Я по-прежнему считаю, что было бы сексуально.)

– Что? Что такое?

– Мысль хорошая… – осторожно начинает он.

– Не надо, – обрываю я нетерпеливо. – Говори начистоту.

– Бекки, ты же знаешь, что в консультантах у Сейдж я временно. Если все получится, может быть, мы откроем здесь филиал «Брендон коммьюникейшнс», и я буду летать туда-обратно. Но переезжать насовсем мы вроде не собирались.

– И?

– И как же нам быть, если ты здесь зацепишься и построишь блестящую карьеру?

– Не знаю, – отмахиваюсь я. – Разберемся.

Так всегда. Вечно Люк своими приземленными доводами подрезает крылья творческому вдохновению.

– Тебе придется сильно попотеть, – продолжает он. – Обивать пороги, получать отказы…

– Считаешь, я ничего не добьюсь?

– Милая, когда тебе надо, ты горы свернешь, – признает Люк. – Но пробиться в голливудские стилисты за три месяца – это, прямо скажем, та еще задача. Хотя если ты и вправду хочешь…

– Я не просто хочу, я буду!

Люк вздыхает.

– Тогда я, разумеется, помогу. Постараюсь раздобыть нужные контакты, посмотрю, какие связи можно поднять…

– Спасибо, сама справлюсь!

– Бекки, не глупи.

– Что здесь глупого? – закипаю я. – Я не хочу, чтобы муж водил меня за ручку. Я самостоятельная женщина, к твоему сведению.

– Но…

– Думаешь, я не смогу пробиться в Голливуде без посторонней помощи? Вот посмотришь! Кэтрин Хепберн, – показываю я на звезду.

Какое-то время мы шагаем молча, даже фамилии актеров не зачитывая, и бурлящее возмущение постепенно утихает. Вообще-то помощь Люка мне бы пригодилась. Очень даже пригодилась бы. Но уже поздно. Слово не воробей. Придется и в самом деле пробиваться самой – пусть видит.

Мысли закипают. Главный мой пропуск в Голливуд – все та же Сейдж. Скоро познакомимся. А пока можно сочинить для нее несколько нарядов. И даже купить пару аксессуаров, как положено персональному стилисту. Да! Замечательно! А если не получится через Сейдж… что ж, на ней свет клином не сошелся.

– Спасибо, Люк, у меня имеются собственные знакомства, – с достоинством отвечаю я. – Я, если ты не забыл, в «Барниз» работала. Связи у меня есть. И даже, наверное, покруче твоих.

Это, между прочим, правда! В «Барниз» моя записная книжка пополнилась массой голливудских имен. По крайней мере три продюсера, музыкальный консультант и режиссер кастинга. Напомню о себе, кто-нибудь обязательно замолвит за меня словечко, и тогда…

Ой, надо же, Лесси!

Ну почему эти голливудцы такие ненадежные?

Едва вернувшись в Британию, я подняла все старые связи и разослала кучу электронных писем. И что в итоге? Ничего. Ни делового обеда, ни встречи, ни телефонного номера. Все мои бывшие подопечные из киноиндустрии либо сменили сферу деятельности, либо лечат нервный срыв, либо еще куда-то пропали. Последней в моем списке значилась Дженна Дуглас – обладательница обширной коллекции платьев с открытой спиной. Не получив ответа и от нее, я обратилась к «Гуглу». Выяснилось, что Дженна ушла из «Юниверсал» почти год назад и открыла салон красоты. Изобрела какую-то процедуру с электротоками и медом, дважды судилась с недовольными клиентами, но «активно ищет инвесторов». М-да. Не буду ее трогать.

Сплошное разочарование. Я-то думала, сейчас меня завалят ценными контактами. Буду бронировать столики в «Спаго», встречаться с продюсерами, а Люку бросать небрежно: «Ой, ты сегодня в «Парамаунт»? Там и увидимся».

Ну да ладно, у меня в запасе Сейдж. Подлинная, никуда не исчезающая звезда первой величины. И я, между прочим, не сижу сложа руки. Я уже начала подбирать образы и, по-моему, неплохо прониклась ее стилем. Вжилась в антураж.

– Вот, смотри. – Я расстилаю перед Сьюз на кровати голубой парчовый плащ. – Сказка, правда?

Сьюз – моя самая давняя подруга, и сейчас мы, как в старые времена, когда жили вместе в фулхемской квартире, валяемся у нее на кровати в Гэмпшире с журналами светской хроники. Только раньше мы валялись на пропахшем ароматическими палочками и местами прожженном сигаретами индийском покрывале, а сейчас – на массивной старинной кровати с шелковым балдахином, гобеленами и деревянными панелями, на которых, кажется, где-то вырезал свою подпись Карл Первый. Или Второй? Какой-то, в общем, из Карлов.

Сьюз – невероятная аристократка. Живет в поместье и со времен кончины отца своего свекра зовется леди Клиф-Стюарт (что, по-моему, страшно старит). Леди Клиф-Стюарт – это какая-то девяностолетняя карга, щелкает на всех хлыстом и вопит: «Что? Не слышу?» Сьюз я этого, конечно, не говорю. И потом, она как раз совершенно не такая. Она высокая, длинноногая, с длинными светлыми волосами, кончик которых она сейчас рассеянно грызет.

– Прелесть! – Она щупает плащ. – Просто потрясающе.

– Легкое летнее пальтишко, которое Сейдж может накинуть с джинсами. Как раз для Лос-Анджелеса. К нему можно балетки или те сапоги, которые я тебе показывала…