Бергсон только поставил человека в ряд всех живых существ, указав, что жизненный порыв в нем продвинулся дальше всех, но Вернадский показал конкретный механизм жизненных явлений, их роль в общем строе природы и в придании ей конкретной длительности. Только выяснив истинные размеры и мощность биосферы, Вернадский получил твердые основания для такого объединения. Положение: время – это жизнь Бергсон основал на данных психологии. Вслед за ним его развивали многие философы начала века. Но одно дело сказать, другое – показать. Философское решение было необходимо, но не достаточно. Достаточным, то есть доказательным, оно стало только с понятием вечности геологической роли биосферы.
************************
Возникает простая перекличка и вопрос: в каких отношениях находятся абсолютное время Ньютона и биологическое время Вернадского? Не являются ли они одним и тем же явлением, описанным в разные времена в разных логических рядах и с разным научным аппаратом? Многое заставляет думать, что так оно и есть.
Вспомним еще раз абсолютное время, провозглашенное Ньютоном. Оно идет с абсолютной математической точностью, считал он, независимо от движения внешних материальных предметов. Абсолютным может считаться только такое движение, которое единственное изменяется при определенном воздействии, тогда как все остальные тела от того же воздействия не меняются, или меняются все одинаково. Первые изменяются по собственной программе, говоря современным языком. Следовательно, если у нас есть делящиеся на дне водоема бактерии, а вокруг волнуются волны, вздымаются вулканы, несутся ветры, идет корабль, вращается планета, одновременно летя по своей орбите, а вместе со всей солнечной системой с огромной скоростью обращаясь вокруг центра Галактики, то из всех видов движений только рост, размножение и передвижение бактерий можно принять за истинное движение, потому что оно никак не зависит ни от тяготения, которое одинаково действует на все остальные виды движения, ни от течений и движения ветров, и тем более от перемещения планеты по орбите или от полета всей солнечной системы вокруг центра Галактики. В процессах деления организмов Вернадский находит эту независимую переменную, независимую от механического перемещения, а только диктуемую собственными внутренними причинами дления биологического движения, суть которого заключается уже не в движении по поверхности или относительно поверхности суши и моря, хотя и этот вид движения существует, иногда даже со скоростью звука, но не эти траектории передвижения определяют специфику биологического движения.
Организм может оставаться и на месте, но в нем идет собственное внутреннее биологическое движение, развертывание организма изнутри к наружным частям, как обобщали эти движения еще Бюффон и Ламарк, то есть рост, созревание, и затем размножение. Оно вызывает наращивание массы и движение атомов вокруг. В терминах времени такое обособленное оформление событий жизни всегда называлось становлением, то есть фактически созреванием оформленного вещества до закономерного сочетания количества и качества входящих в него элементов и соединений, определяемого спецификой явления. Так, животные, растения, микроорганизмы растут не хаотически, а до заполнения некоего объема, больше которого им не нужно расти. Они не становятся как особь бесформенными и бесконечными, а по достижении некоего объема и организации становится взрослым и репродуцируется, вызывая этим процессом физическое и химическое однонаправленное изменение окружающей среды. И этот процесс становления и репродуцирования биоты абсолютно всеобщий.
Никакая идея релятивизма к становлению организма неприменима. Скорость размножения и время удвоения клеток, иначе говоря, не относится ни к какой иной скорости, существующей рядом и вдали. Рост и размножение клеток ни к какому другому движению отнести нельзя. Клетка сравнима только с самой собой в прошлом, стало быть, только в собственном времени. Она изготавливает время. Также и выполнение пространства живым организмом своеобразно: оно идет с внутренним ускорением, которое выражается в увеличении массы. Организм, действуя по собственной заложенной в генотипе программе, втягивает в свой рост и размножение всю остальную окружающую косную материю в необходимом для данного вида количестве и качестве, с определенной геометрией.
Собственное внутреннее развитие, инициирующее все движения чисто внешние – перемещение, захват территории, освоение и достройку поверхностей – происходит и может быть квалифицировано как движение системы с собственным поведением. Иначе говоря, данное тело уже не может рассматриваться как тело в механике, то есть как материальная точка, а как сложная, состоящая из разных частей (лучше – органов) система с внутренними и сложными отношениями между ними, продуцирующими разнообразные, но упорядоченные движения, в том числе и механическую силу, которая инициирует передвижение системы. И если в физических системах действует ускорение свободного падения, показатель которого есть гравитационная постоянная, например, на планете, то в движении живого вещества ускорение создается другой силой – силой размножения. И только естественные ограничения усредняют это движение размножения, из предельных превращают его в реальные или стационарные. Недаром Вернадский обращает внимание, что размножение и движение размножением ЖВ вещества по поверхности планеты подчиняется правилу инерции с непрерывным возобновлением, то есть движению с постоянно действующей изнутри на систему напором, стимулом или регулярными импульсами, иначе говоря, с постоянным ускорением. А системы с ускорением и обладают по Ньютону абсолютностью.
Движение размножения согласуется и с идеологией общей теорией относительности. В ней Эйнштейн нашел широко известную ныне эквивалентность движения с ускорением и гравитации. Будет ли тело вращаться, будет ли двигаться с ускорением или будет ли оно массивно, для характера пространства и времени безразлично. В отличие от тела, движущегося равномерно и прямолинейно, тело в определенной системе координат, движущейся с ускорением, можно считать движущимся в гравитационном поле. В обоих случаях она есть система с выделенным, анизотропным пространством и асимметричным временем, имеющем направление. Стало быть деление клеток, непрерывное наращивание массы отдельного живого организма в реальной природе и есть движение с неисчезающим ускорением или, в других терминах, движение с переменной массой, эквивалентное гравитационному полю. Значит, любая бактерия реально продуцирует выделенное, то есть абсолютное время, и анизотропное пространство, то есть пространство с четкой конфигурацией.
Но, поскольку ограничивающие условия действуют на делящуюся клетку столь же непрерывно, как и внутренние импульсы размножения, то предельная скорость деления клеток недостижима, усредняется. В реальности существует подвижное, колеблющееся возле среднего числа равновесие между размножением и гибелью клеток, иначе биосфера сразу же погибла бы, отравившись продуктами метаболизма. Вернадский быстро (после создания понятия биосферы) пришел к выводу: достигнув предела захвата пространства и вовлечения массы в орбиту жизнедеятельности и обмена, живое вещество становится количественно константным (как отдельные виды, так и биоценозы, биосфера в целом). Давление каждого вида на другой уравновешивается.
Еще Бюффон сделал важное наблюдение: мы никак не можем увеличить количество камней и прочего мертвого вещества, тогда как количество живого можем увеличивать неограниченно. Вот как (с небольшой модернизацией языка старого русского перевода) звучит его наблюдение: “Природа, кажется мне, вообще более стремится к жизни, нежели к смерти: кажется, что она может, насколько возможно, организовать тела: доказательством тому служит размножение зародышей, число которых можно умножить почти до бесконечности, и можно было бы с полным основанием сказать, что если не все вещество организовано, то только потому, что существа организованные истребляют друг друга, ибо мы можем умножить количество животных и растений почти настолько, насколько желаем, но не можем увеличить количества камней или других грубых веществ”. (Бюффон,. ч. III, с.. 33). И на основании своего наблюдения и обобщения Бюффон выдвинул идею постоянства количества жизни. В сущности, это первая в науке еще очень робкая и не проясненная до конца попытка создания принципа сохранения количества жизни.
