То же что Эйлер сделал для Ньютона, для Хаттона сделал Лайель. Последний обработал фундаментальную мысль о безначалии геологических процессов и по праву стал считаться автором генерального принципа геологии: принципа униформизма или геоактуализма. Он гласил, что горообразование, осадконакопление, формирование рельефа и другие геологические процессы происходят сегодня точно также и по тем же самым правилам, как происходили в геологическом прошлом, происходили всегда. Вот что воспринял и доказал на фактах Чарлз Лайель. Исходя из этой воодушевляющей мысли, он в своей главной книге “Принципы геологии” сформулирована малопонятную, новую для того времени идею, что возраст Земли геологическими методами вообще неопределим и не должен быть определим. Возраст различных образований имеет значение только для относительного сравнения длительностей существования различных геологических формаций.

Новая наука начинала с представлений о медлительности, постоянстве, повторяемости и длительности одних и тех же геологических изменений. “Воображение утомлялось и изнемогало от усилий постигнуть всю громадность времени, потребного для уничтожения целых материков таким нечувствительным процессом; ум, блуждая в нескончаемых периодах, не находил себе места отдохновения в далеком прошлом. Древнейшие горные породы представлялись породами производными, происходившими из предшествующих серий, которые в свою очередь, быть может, произошли от других до них существовавших. Такой взгляд на громадность протекших времен, подобно взгляду Ньютона на пространство, был слишком обширен, и не мог вызвать идеи о величии без примеси тягостного сознания нашей неспособности постигнуть цель такого бесконечного пространства времени”.( Лайель, 1866, с.58).

Вот так красноречиво писали старые натуралисты, создавая основы новых наук. Лайель, так же как и Ламарк, (последнего можно в свою очередь назвать одним из отцов-основателей биологии), начал с представления о том, что прозреваемая геологом длительность естественных земных процессов, закономерно развивающихся по своим законам в невообразимой глуби веков, совсем не то, или не совсем то же, что физическая длительность. Если в физических механических закономерностях согласно указанию и предписанию Ньютона, не содержится причины времени или длительности, то в естественных земных процессах причина где-то как раз и крылась. Сам принцип актуализма, или униформизма зиждился на представлении о собственных геологических процессах, которые не ускоряясь и не замедляясь, идут в одном темпе и не обороты планеты вокруг Солнца и не вращение ее вокруг своей оси диктуют их продолжительность, а внутренние события на ее поверхности и в ближайших недрах. Этот темп и есть время. Медленно накапливаются речные сносы и осадки на дне океана, дно поднимается, возникают отмели, затем они становятся сушей, она в результате действия подземных сил сминается, вспучивается, вздыбливается, растут горы, которые под действием вод и ветра снова разрушаются и в виде речных сносов и пыли отправляются в обратный путь на дно морей. Этих вековечных однообразных событий необходимо и достаточно для всех изменений в разных частях планеты. Законы неизменны и не нужно умножать сущности и искать “скрытые субстанции”.

“Многие явления, долгое время считавшиеся доказательствами какой-то таинственной действующей причины, – писал Лайель в своем основном труде, – были окончательно признаны за необходимое следствие законов, ныне управляющих материальным миром. Открытие такого непредвиденного тождества побудило наконец некоторых ученых заключить, что в течение веков, созерцаемых геологией, не было никакого перерыва в деятельности одних и тех же постоянных законов изменения. Одной и той же совокупности общих причин, полагают они, совершенно достаточно для произведения посредством их различного сочетания, бесконечного разнообразия явлений, памятники которых сохранились в земной коре, и, согласно с такими началами, следует ожидать повторения подобных изменений во временах грядущих” (Лайель, 1866, с. 69).

Так геология освободилась от идей происхождения мира и от предположения о каких-то невероятных, могущественных и неизведанных силах, управлявших когда-то развитием мира, основываясь на которых рассчитывал приблизительно срок образования Земли Бюффон. Основатели геологии преодолели не только священную историю, но и выросшую из нее космогонию. Нереалистично и противно здравому смыслу ставить естественную историю в зависимость от неких космических факторов, от происхождения, от состояния и событий в солнечной системе, от гипотетического остывания земного шара. Оказывается, для понимания истории земного шара на всей ее глубине вполне достаточно обычных геологических наблюдаемых и описательных фактов. Незаметные в течение человеческой жизни сдвиги в окружающем рельефе должны были привести к грандиозным изменениям до неузнаваемости. И потому запечатлевая сегодняшнее состояние геологических явлений, мы должны сделать вывод, что такие же факторы и деятели влияли на них и в прошлом. Прошлое мы должны изучать по сегодняшнему состоянию горных пород. Естественная история едина и законы, действующие ныне, действовали всегда. Ни о каких невероятных, внезапных, “скрытых”, как говорили в механике, силах, нельзя говорить и в геологии.

Но все же сколько времени требуется для того, чтобы из крупиц образовались горы? Каков пусть не абсолютный, а хотя бы относительный возраст различных эпох? Ведь оказалось, что геологическая летопись, которую исследовали натуралисты, нигде не сохранилась, она существовала буквально в клочках и обрывках. Земные слои были далеко не похожи на упорядоченные древесные стволовые годовые кольца, по которым легко подсчитать возраст дерева. Нигде на Земле нет сохранившегося осадочного чехла, в котором слои шли бы в стройном каком-то порядке. Вместо этого повсюду наблюдалась хаотическая путаница, вызванная катастрофами различных местных масштабов, когда плавное течение медленных изменений прерывалось размывами, сбросами, землетрясениями, внутренними интрузиями, когда из недр вдруг изливались расплавленные массы, затопляя осадочные породы. Слои крутило, вздыбливало, переворачивало, обламывало и выветривало. Хорошо выразил неполноту книги прошлого Чарлз Дарвин, который был согласен со своим другом Лайелем относительно невероятной, плохо представимой глубины естественной истории, подчеркивая при том ее принципиальную обрывочность: “Что касается меня, то, следуя метафоре Лайеля, я смотрю на геологическую летопись как на историю мира, сохранившуюся не вполне и написанную на постоянно изменявшемся языке, – историю, из которой у нас имеется только один последний том, касающийся только двух или трех стран. От этого тома сохранилась лишь в некоторых местах краткая глава и на каждой странице местами уцелело по несколько строчек. Каждое слово медленно изменявшегося языка, более или менее различное в последовательных главах, представляет собой формы жизни, которые погребены в наших последовательных формациях и которые мы напрасно считаем появившимися внезапно”. (Дарвин, 1939, с. 538).

В течение двух каких-нибудь десятилетий – 30-х и 40-х годов, – за тот период, который назван в геологии “героическим”, была создана геохронологическая шкала, в основе своей оставшейся пригодной до сего дня, только дополненной и развитой. Ее идеология была непохожа, другая, чем общая бюффонова идея начала естественной истории. Она исходила из принципа униформизма. Первым был описаны хорошо известные черные, резко отличавшийся от соседних пластов, угленосные слои. Затем те слои, которые шли выше и ниже каменноугольных, названные соответственно системами пермской и триасовой. Затем, двигаясь вниз, описали мел, юру, силур, вскоре дошли до кембрийской системы. А двигаясь вверх от каменноугольной системы по геологическим слоям, описали (Лайель) третичную систему. Над ней была зафиксирована система, названная четвертичной, оканчивающаяся в современности. На противоположном, нижнем конце шкалы под кембрием стали открывать толщи архея с неизвестно где начинающимся, так сказать, темным прошлым.