– Вполне резонный вывод, да какой остроумный! – похвалил мистер Аркрайт; запас его познаний включал в себя практически все касательно лошадей и собак, но ровным счетом ничего касательно пластов, и скальных пород, и геологических формаций.

– А не может ли извержение повториться? – осведомился Кодди Бинкс, аптекарь и завзятый охотник. Этот приземистый человечек словно пропылился и усох от долгой работы с препаратами своей лавки, а заодно и запахом их пропитался. В повседневной жизни то был самый рассудительный из ремесленников, порядочный, добросовестный, щепетильный, придирчивый до педантизма, продумывающий каждый свой шаг. Однако стоило мистеру Бинксу отбросить дела насущные и оказаться в седле, взять в руки поводья и поставить ноги в стремена, как он словно чудом преображался в бесстрашного, отчаянного наездника и во весь дух носился вместе с гончими – отважный искатель приключений, слитый с конем воедино, под стать кентавру, и – дерзну шепнуть на ухо – по всей вероятности, второй наездник Талботшира. – Ну, то есть, я хочу спросить, угрожает ли оно нам?

Первый и лучший наездник покачал вытянутой лысой головой в шляпе с вислыми полями.

– Кто знает? Принято считать, что вулканической деятельности обычно предшествуют толчки землетрясения, оползни, выбросы зловонного воздуха и серных паров. Насколько я помню, на наших высотах мы последних явлений не наблюдали, а первые – крайне редко.

– И впрямь не наблюдали, – согласился мистер Бинкс.

– Это верно, – подтвердила Мэгс, – хотя признаю, что я не всю жизнь здесь провела.

– Землетрясения тут нечасты, – промолвил доктор Холл.

– А выбросов зловонного воздуха и серных паров у нас вовеки не водилось, – вступил в разговор мистер Тадуэй.

– Это ведь добрый признак, не так ли? – осведомился мистер Аркрайт, хмуря длинные кустистые брови.

– Скорее всего так, – отозвался капитан, с ученым видом откашлявшись, и Забавник снова насторожился. – Полагаю, до поры до времени мы в безопасности, но – разрази меня гром! – при таком вулкане сидеть сложа руки никак нельзя! Вот почему у нас в «Пиках» неустанно собирают информацию касательно всех природных явлений в окрестности. Чрезвычайная глубина Одинокого озера наводит на мысль о том, что подземный уровень запасов лавы значительно понизился. Воды остаются холодными; нет никаких свидетельств того, что из жерла вулкана поднимается жар. И это, Аркрайт, весьма добрый признак. Кроме того, в округе нет горячих источников – просто-таки ни одного. И это тоже хорошо. Таким образом, я считаю, что мы в относительной безопасности. Что у нас есть – так это выветрившийся кратер гигантских размеров, обширная естественная впадина в земле, глубину которой еще предстоит прощупать. Кто знает, что там скрывается? Кто скажет, что за тайны прячутся в ледяных черных водах, в пещерах и лавовых туннелях под землей, в самой почве у нас под ногами? Стрелы и кандалы, друзья мои, – мне о том неведомо!

– И мне тоже, – улыбнулась мисс Моубрей.

Дождь стихать и не думал, так что разговор перешел на иные темы, всяческие и разнообразные, от мистера Шейкера и Скайлингденской совы до трагической кончины Косолапа. Однако ни Оливер, ни сквайр ни словом не упомянули про свои недавние приключения в пещере, равно как и про колодец и про удивительное открытие, с ним связанное. Впрочем, кто-то завел-таки речь о Скайлингдене, ибо огромный глаз по-прежнему неотрывно глядел на всадников через бухту; и мистер Аркрайт, подхватив нить беседы, принялся разглагольствовать про разрушенное аббатство, про коварных монахов и про их занятия тайными чародейскими искусствами – на этот счет он был осведомлен весьма неплохо. Однако почти ничего нового сверх того, о чем поведали накануне в «Гербе», он не сообщил, а Марк с Оливером не захотели обнародовать свои находки в пещере и несомненную связь их с Озерными братьями.

Со временем ливень перестал – выпадение осадков и связанные с ним метеорологические явления прекратились, как выразился капитан, – и облака расступились, хотя с лохматых ветвей по-прежнему падали дождевые капли. Небеса прояснились, всадники развернули коней и поскакали домой: дело уже близилось к вечеру. Возвратились они по извилистому каретному тракту от Джея до «Герба», в каковом достойном заведении и отметили дневную экскурсию сидром, хвойным пивом и дружеской беседой. Со временем всадники разъехались по домам, а Марк с Оливером неспешной рысью возвратились в Далройд, по дороге благополучно сопроводив мисс Моубрей до Грей-Лоджа.

Друзья поужинали, сыграли партию в бильярд, а после того, как всегда, перешли в библиотеку, где закурили сигары и принялись обсуждать всевозможные детали и подробности. Было ясно: если они хотят хоть сколько-то приблизиться к разгадке тайны, им должно провести еще несколько часов в обществе приходского церковного сторожа, джентльмена, который является настоящим кладезем информации в самых разных областях и в придачу – резчиком по камню. Оливер с Марком призвали незаменимого Смидерза и велели ему набросать приглашение, в результате которого мистер Шэнк Боттом явится в Далройд уже следующим вечером.

Сквайр, слегка подустав за день, спать отправился рано. В ту ночь, точно так же, как и простаку-провинциалу Тому Доггеру, Марку привиделся сон, что медленно и неспешно просочился в спящий разум и растревожил его покой. Во сне прямо перед ним протянулся длинный узкий коридор без единой двери, в дальнем конце которого наблюдался поворот, а в месте поворота – маленькое круглое оконце. Сквозь оконце струился бледный свет, вроде как от луны; а в рамке окна, четким рельефом выделяясь на фоне света, виднелось что-то похожее на человеческое лицо. На таком расстоянии сквайр почти не различал его черты, видел лишь два горящих зеленых глаза – два абсолютно недвижных зеленых глаза, что неотрывно смотрели на него, разглядывая и изучая.

И хотя сквайру хотелось бы держаться от окна подальше, он обнаружил, что не может: так разгорелось его любопытство. Он на цыпочках двинулся по коридору к окну, лицу и медово-бледному свету, все ближе и ближе подходя к неподвижному, безмолвному призраку с горящими глазами и торчащими во все стороны неопрятными прядями.

Вот сквайр уже у окна. Только тогда существо встрепенулось.

– Друг, я тебя знаю? – сладко пропел голосок.

Сквайр подошел к круглому окну вплотную, чтобы получше разглядеть вопрошающего. Существо же подалось вперед: и вот уже призрак и сквайр смотрят друг на друга через стекло едва ли не нос к носу. И тут сквайр осознал, что никакого стекла в окне нет, никакой границы, никакой защиты. А в следующий миг Марк разглядел, что перед ним такое: труп, и труп этот стремительно разлагается перед его потрясенным взором, плоть и волосы отваливаются от черепа целыми кусками и сыплются вниз, точно дождевые капли – с ветвей сосен. В немом ужасе сквайр видит, как покойник распадается на части, и тут труп зарычал на него, оскалил зубы и издал пронзительный, нездешний вопль, исполненный угрозы и ужаса. Зашумели крылья, налетел ветер – и призрак исчез.

Сквайр с криком проснулся и резко сел на постели, дрожа в промозглой тьме спальни. Его крутой лоб, руки, грудь покрывала испарина. В первое мгновение не осознав, где он, Марк схватил саблю и пару раз взмахнул ею, вот только рубить было некого. А пока он воевал с пустотой, видение начало гаснуть.

– Черт подери! – упрекнул себя сквайр, понимая, что вновь стал жертвой иллюзии. – Черт подери эти треклятые сны!

Мистер Томас Доггер, мистер Оливер Лэнгли, сквайр Далройдский – список тех, кому являлись эти «успокоительные» кошмары, остановился на цифре три. Или нет?

Жертв в самом деле только трое, это верно, но ведь, возможно, в деревне Шильстон-Апкот есть и другие, к кому в сон вторгались сходные фантомы несварения желудка, сходные глубокие душевные потрясения? Возможно, кто-то еще ощущал то же зловещее присутствие под окном, видел те же горящие глаза и жуткое лицо в ночи, слышал тот же шорох крыльев, вроде как у ночных бабочек, испытывал то же грозное предчувствие неумолимо надвигающегося рока – и однако же промолчал: из страха ли, или от недоумения, или в силу иных причин?